Тяжелое ли ремесло – любить? Можно ли научиться любви и как? Когда мы любим по-настоящему, а когда тешим свое эго? Как нужно относиться к ребенку, чтобы он вырос сформировавшейся личностью, способной любить? Когда любовь делает нас лишь сильнее, не разрушая и не подавляя нашу личность? На такие важные для каждого человека вопросы просто и доступно отвечает немецкий психоаналитик и философ Эрих Фромм в своем труде «Искусство любить».
Как и для чего появилось «Искусство любить»?
1956 год. Сравнительно недавно закончилась война. Все развивается, меняется, прогрессирует. Эра капитализма достигает расцвета. Изменился и институт семьи. В предшествующем веке при создании семьи ведущее место занимало уважение, социальный статус. Изменились и нравы. Теория Зигмунда Фрейда о бессознательном в корне перевернула прежние проявления любви. И вот в 1956 году Эрих Фромм создает труд «Искусство любить». До этого им была написана не одна работа, посвященная взаимоотношениям человека и общества.
В этой работе Фромм знакомит нас не только со своей теорией, но и затрагивает мнения других психологов и мыслителей. Так, он не соглашается с Фрейдом, отмечая то, что «человеческая натура – страсти человека, и тревоги его – продукт культуры» . Таким образом, читатель смотрит на тему любви с разных позиций и выбирает для себя более близкое мнение.
«Искусство любить» – фундаментальное произведение, которое разрушит представления о любви, сложенные под влиянием фильмов, романов и СМИ.
В чем секрет искусства любить?
«Чтение этой книги принесет разочарование тому, кто ожидает доступной инструкции в искусстве любви », - предупреждает Фромм на первых страницах своей работы. Вы не найдете четкого руководства, как в учебниках. Эта книга не из тех, после которых в голове не остается вопросов. Но это тот труд, после изучения которого вы сами сможете ответить на вами же заданные вопросы. Секрет этой книги в том, что каждый человек после ее прочтения откроет в себе нечто новое, до поры неизведанное. И это «новое» внесет в его жизнь такие перемены, поддавшись которым, он обретет счастье и гармонию.
Теория любви и практика
Эрих Фромм разделяет все повествование на теорию и практику.
В главе «Теория любви» автор знакомит читателя с двумя видами любви:
1. Истинная любовь
Психоаналитик доказывает, что истинная любовь обязательно включает в себя заботу, заинтересованность, уважение и знание. Без какого-либо одного качества любовь переходит в разряд «незрелой».
2. Незрелая любовь
(симбиотический союз) > пассивная форма (мазохизм)
> активная форма (садизм)
В современном обществе довольно часто встречается симбиотический союз.
«Пассивная форма симбиотического союза – это подчинение или, если воспользоваться клиническим термином, мазохизм. Мазохист избегает невыносимого чувства изоляции и одиночества, делая себя неотъемлемой частью другого человека, который направляет его, руководит им, защищает его, есть для него как бы его жизнью и кислородом. Мазохист преувеличивает силу того, кому отдает себя в подчинение: будь то человек или Бог. Он всё, я – ничто, я всего лишь часть его. Как часть, я – часть величия, силы, уверенности. Мазохист не принимает решений, не идет ни на какой риск; он никогда не бывает одинок, но не бывает и независим. Он не имеет целостности, он еще даже не родился по-настоящему» .
«Активная форма симбиотического союза – господство или, используя клинический термин, соотносимый с мазохизмом, садизм. Садист хочет избежать одиночества и чувства замкнутости в себе, делая другого человека неотъемлемой частью самого себя. Он как бы набирается силы, вбирая в себя другого человека, который ему поклоняется» .
В главе «Практика любви» психоаналитик перечисляет 7 качеств, развивая и соблюдая которые, мы сможем стать чуточку ближе на пути к искусству любви:
- 1. Дисциплина.
- 2. Сосредоточенность.
- 3. Терпение.
- 4. Заинтересованность.
- 5. Смирение.
- 6. Вера.
- 7. Активность.
Что важнее: объект любви или желание любить?
Как ни странно, но именно этот вопрос является важнейшим в отношениях. Фромм высказывает мысль о том, что любой зрелый (психологически) человек может построить семью \ отношения с абсолютно любым партнером. Возможно, вам покажется это странным. Но, изучив все положения искусства любви Фромма, вы обязательно сделаете для себя открытие, которое перевернет ваше представление о любви.
«Прежде всего, ее часто путают с бурным переживанием «влюбленности», внезапного крушения барьеров, существовавших до определенного момента между двумя чужими людьми. Но, как было отмечено ранее, это переживание внезапной близости по самой своей природе кратковременно. После того, как чужой станет близким, нет больше барьеров для преодоления, нет больше ожидания сближения. Любимого человека познаешь так же хорошо, как самого себя. Или, лучше сказать, так же мало, как самого себя. Если бы восприятие другого человека шло вглубь, если бы постигалась бесконечность его личности, то другого человека никогда нельзя было бы познать окончательно – и чудо преодоления барьеров могло бы повторяться каждый день заново» .
Кому стоит читать книгу?
Эта книга для тех, кто любит или только собирается ступить на путь любви. Для матерей и молодых девушек. Для молодых семей и супругов «со стажем». Для верующих и атеистов. Для бизнесменов и домохозяек. Для самоуверенных и неуверенных в себе. Для счастливых и разочарованных. Для всех и каждого в отдельности.
«Если бы кто-то взялся изучить воздействие матери, по-настоящему любящей себя, он смог бы увидеть, что нет ничего более способствующего привитию ребенку опыта любви, радости и счастья, чем любовь к нему матери, которая любит себя» .
Почему именно «Искусство любить»?
«Искусство любить» – спасательный круг для тонущих и только учащихся плавать. В этой работе заключено много задач и целей:
- Как разглядеть разрушающие отношения.
- Как любить себя.
- Как любить ребенка.
- Как создать крепкую семью.
- Как расти духовно.
И это лишь малая (но очень значимая) часть знаний, которые может дать данная книга.
«Искусство любить» – необходимая вещь в нашем веке. Она возвратит вашу любовь в русло духовности и самосознания.
«Существительное «любовь» как некое понятие для обозначения действия «любить» отрывается от человека как субъекта действия. Любовь превращается в богиню, в идола, на которого человек проецирует свою любовь; в результате этого процесса отчуждения он перестает испытывать любовь, его способность любить находит своё выражение в поклонении «богине любви». Он перестал быть активным, чувствующим человеком; вместо этого он превратился в отчужденного идолопоклонника» .
Примечания переводчицы Л. Чернышёвой: Перевод немного отредактирован в 2009 году. Сноски даны в конце каждой главы, в отличие от печатного издания 1992 года, где они - постраничные. HTML версия книги доступна также на персональном сайте переводчицы http://www.tchernyshova.ru
Все издания этой книги Э. Фромма в переводе Л. Чернышёвой, выпущенные издательством АСТ, являются контрафактными, осуществлены без ведома переводчицы.
Кто ничего не знает, тот ничего не любит. Кто ничего не умеет, тот ничего не понимает. Кто ничего не понимает, тот ни на что не годен. Но кто понимает, тот и любит, и уделяет внимание, и видит… Чем больше усвоено знания о каком-то предмете, тем больше любовь… Предполагающий, что все плоды созревают одновременно с земляникой, ничего не знает о винограде.
Парацельс
ПРЕДИСЛОВИЕ
Чтение этой книги вызовет разочарование у того, кто ожидает легкодоступного руководства в искусстве любви. Эта книга, как раз напротив, предназначена показать, что любовь - не сентиментальное чувство, испытать которое может любой человек независимо от уровня достигнутой им зрелости. Она предназначена убедить читателя, что все его попытки любви обречены на неудачу, если он не стремится активно развивать свою личность в целом, чтобы достичь плодотворной ориентации; что удовлетворение в любви к конкретному человеку не может быть достигнуто без способности любить ближнего своего, без истинного смирения, отваги, веры и дисциплины. В культуре, где эти качества редки, обретение способности любить будет оставаться редким достижением. Пусть каждый спросит себя, как много действительно любящих людей он встречал.
Однако сложность задачи не должна быть причиной отказа от попытки понять и ее сложности, и способы ее решения. Во избежание ненужных усложнений, я старался изложить проблему на языке столь терминологичеки простом, сколь это возможно. По той же причине я свел к минимуму ссылки на литературу о любви.
Для другой проблемы я не нашел удовлетворительного решения, т. е. не сумел избежать повторения идей, высказанных в предыдущих моих книгах. Читатель, знакомый, в частности, с книгами «Бегство от свободы», «Человек для себя» и «Здоровое общество», найдет в этой книге много идей, высказанных в этих предшествующих работах. Тем не менее «Искусство любви» отнюдь не является в основном кратким пересказом. Эта книга содержит много идей, выходящих за пределы уже сказанного ранее, и, что вполне естественно, даже старые идеи порой обретают новую перспективу благодаря сосредоточенности на данной теме - теме искусства любви.
I. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ЛЮБОВЬ ИСКУССТВОМ?
Является ли любовь искусством? Если да, то она требует знания и усилий. Или любовь - это приятное чувство, испытать которое - дело случая, нечто «выпадающее» тому, кто удачлив? Эта книжка основана на первом суждении, хотя большинство людей сегодня, несомненно, верят во второе.
Не то чтобы люди считали любовь делом неважным. Они жаждут ее, они смотрят бессчетное множество фильмов о счастливых и несчастливых любовных историях, они слушают сотни незатейливых песенок о любви, но едва ли кто-нибудь действительно думает, что существует какая-то необходимость учиться любви.
Эта характерная установка основывается на нескольких предпосылках, которые порознь и в сочетании способствуют ее сохранению. Для большинства людей проблема любви главным образом состоит в том, чтобы быть любимыми, а не в том, чтобы любить, самим уметь любить. Следовательно, проблема для них в том, как стать любимыми, как возбудить любовь к себе. К достижению этой цели они идут несколькими путями. Один путь, которым обычно пользуются мужчины, это стать преуспевающими, обрести власть и богатство, насколько позволяет социальная ситуация. Другой путь, используемый обычно женщинами, это сделать себя привлекательной, тщательно следя за своим телом, одеждой и т. д. Иные пути обретения привлекательности, используемые и мужчинами, и женщинами, состоят в том, чтобы выработать хорошие манеры, умение вести интересную беседу, быть полезными, скромными, покладистыми. Многие из путей возбуждать любовь к себе это те же пути, которые используются для достижения успеха, обретения «друзей и влиятельных связей». В реальности, то, что большинство людей нашей культуры подразумевают под способностью возбуждать любовь, это, в сущности, смесь известности и сексуальной привлекательности.
Вторая предпосылка, лежащая в основе установки, что нет необходимости учиться любви, состоит в предположении, что проблема любви - это проблема объекта , а не проблема способности . Люди думают, что любить просто, а вот найти достойный объект любви, - или пробудить в нем любовь к себе, - трудно. Эта установка имеет несколько причин, коренящихся в развитии современного общества. Одна причина - в большой перемене, произошедшей в двадцатом веке в отношении выбора «объекта любви». В викторианскую эпоху, как и во многих основанных на традиции культурах, любовь не была в большинстве случаев спонтанным личным переживанием, которое затем могло вести к браку. Напротив, брак устраивался по соглашению - или уважаемыми семействами или свахами, или без помощи таких посредников; он заключался на основе учета социальных условий, а любовь, как полагали, придет потом, когда брак уже будет заключен. В течение же нескольких последних поколений в западном мире возобладало понятие романтической любви. В Соединенных Штатах, хотя соображения договорной природы брака еще полностью не изжиты, большинство людей ищет романтической любви, личного переживания любви, которое затем должно повести к браку. Это новое понимание свободы любви должно было в значительной мере повысить значение объекта в сравнении со значением функции .
С этим фактором тесно связана другая характерная черта современной культуры. Вся наша культура основана на жажде покупать, на идее взаимовыгодного обмена. Счастье современного человека состоит в радостном волнении от разглядывания витрин магазинов и покупки всего, что он может себе позволить купить за наличные или в рассрочку. Он (или она) и на людей смотрят подобным образом. Для мужчины привлекательная девушка, для женщины привлекательный мужчина - это приз, которого они добиваются. «Привлекательность» обычно означает красиво упакованный набор свойств, популярных и пользующих спросом на личностном рынке. Что именно делает человека привлекательным - это зависит от моды данного времени, как физической, так и духовной. В двадцатые годы привлекательной считалась девушка пьющая и курящая, крепкая и сексуальная, а сегодня мода требует больше домовитости и скромности. В конце девятнадцатого и в начале двадцатого века мужчине, чтобы быть привлекательно «упакованным», нужно было обладать напористостью и честолюбием, сегодня он должен быть общительным и терпимым. Как бы там ни было, чувство влюбленности возникает обычно только к такому человеческому товару, который досягаем для влюбленного при его возможностях товарообмена. Я ищу своей выгоды: объект должен быть желанным с точки зрения социальной ценности, и в то же время должен желать меня, учитывая мои явные и скрытые достоинства и возможности. Два человека влюбляются тогда, когда чувствуют, что нашли наилучший объект, доступный для них на рынке в границах их собственной меновой ценности. Часто, как при покупке недвижимого имущества, заметную роль в этой сделке играют скрытые возможности, которые могут проявиться со временем. Едва ли стоит удивляться, что в культуре, где превалирует рыночная ориентация и где материальный успех представляет выдающуюся ценность, человеческие любовные отношения следуют тем же правилам обмена, которые управляют рынком товаров и рынком труда.
ПредисловиеЭрих Фромм (1900-1980) - немецко-американский философ, социолог и психолог, утверждал, что любовь - критерий подлинности человеческого бытия, ответ на проблему человеческого существования. Его классическая работа "Искусство любить" 1956г, несомненно, повлияла на последующие исследования этой темы.
Взгляды Э.Фромма на любовь и ее значение в человеческой жизни составляют существенную часть разрабатывавшейся им "гуманистической этики", которая, по его формулировке, есть "прикладная наука "искусства жить", основанная на теоретической "науке о человеке". Таким образом, "искусство жить" у Э.Фромма включает в себя "искусство любить".
Утверждение, что любовь - это искусство, а не инстинкт и не дар свыше, выражает специфику взглядов Э.Фромма. Заблуждаются те, кто думают, будто любовь к нам приходит совершенно независимо от нас - как неподвластный нам инстинкт или как счастливый случай, как стечение внешних обстоятельств, подарившее нам любимого. Дело, прежде всего в том, умеем ли мы сами любить. Э.Фромм сравнивает способность любить со способностью, например, к рисованию: представим себе человека, который хотел бы замечательно рисовать, но вместо того, чтобы учиться этому делу, стал бы дожидаться счастливого случая, когда ему повстречается "достойный предмет", воображая, будто тогда он сразу станет рисовать великолепно. Все человеческие способности, умения должны вырабатываться, формироваться благодаря нашим усилиям и опыту; это в полной мере относится и к любви.
Знание в любви - это не банальная осведомленность о "параметрах" или биографии другого, а опыт "вживания" в потаенность души другого, сопереживания с ним.
Э.Фромм в разных работах обращался к теме любви. "Человек для себя": "Любовь представляет собой плодотворную форму отношения к другим и к самому себе. Она предполагает заботу, ответственность, уважение и знание, а также желание, чтобы другой человек рос и развивался. Это проявление близости между двумя человеческими существами при условии сохранения целостности каждым из них".
Э.Фромм в своих работах о любви выступает в большей мере не как психолог, занимающийся научным исследованием этого чувства, ее истоков, а как мыслитель, гуманист. Его гораздо больше заботит не природа этого чувства, а причины оказываемые обществом на развитие любви и том идеале, какой она могла бы быть. Он критикует складывающиеся культурные стереотипы любви под влиянием законов общества потребления, "жажде покупать".
Для своего времени работы Э.Фромма были передовыми, новаторскими. В качестве цели любви он выделяет по-существу одну причину "это путь преодоления отделенности людей друг от друга. Разобщенное существование невыносимо для человека, оно вводит и держит его в состоянии тревожности". Современные исследователи усомнились, что это единственная и наиболее значимая причина.
Биологи - эволюционисты считают, что любовь выполняет более приземленное значение, она способствует воспроизводству наиболее здорового, полноценного потомства. Тысячи лет назад в период жестоких условий выживания, дети выросшие в семье, где родители любили друг друга были более жизнеустойчивы, т.к. мужчина оказывал своей половой партнерше в период ее беременности и после родов особое внимание, обеспечивая защиту, пищу и воспитание потомства. Поэтому любовное чувство сформировалось и закрепилось как видовой признак.
А. Аугустинавичюте в своей работе удалось не только дополнить идеи Э.Фроммом, но и объединить их с целями любви, высказанными не только биологами - эволюционистами, а и даже в мифе об андрогинах, который рассказывает Аристофан Сократу в диалоге Платона "Пир".
Эта объединяющая идея называется "психическое дополнение": "Нет отдельной гармонической личности. Гармонична экзистенция человека, когда он имеет не только любящего, но и психически дополняющего партнера - дуала. Брак - право не только на сексуального партнера, но и на психическое дополнение и на продолжение своей личности в другом, на дуализацию психики". Это уже не простое "преодоление отделенности", а более "тонкая настройка" для соединения в наилучшую, гармоничную пару.
К тому же А. Аугустинавичюте удалось доработать теорию до конкретных, прикладных рекомендаций, с Поэтому теория Э.Фромма в современной трактовке может выглядеть так: знание себя и другого, осознанный выбор и только потом "искусство любви".
Е. Пушкарев Председатель Интернет - Клуба "ПРОСВЕЩЕННАЯ ЛЮБОВЬ"
Искусство любить. Исследование природы любви. Эрих Фромм.(фрагменты)
Чтение этой книги принесет разочарование тому, кто ожидает доступной инструкции в искусстве любви. Эта книга, как раз напротив, ставит целью показать, что любовь - не сентиментальное чувство, испытать которое может всякий человек независимо от уровня достигнутой им зрелости. Она хочет убедить читателя, что все его попытки любви обречены на неудачу, если он не стремится более активно развивать свою личность в целом, чтобы достичь продуктивной ориентации; что удовлетворение в индивидуальной любви не может быть достигнуто без способности любить своего ближнего, без истинной человечности, отваги, веры и дисциплины. В культуре, где эти качества редки, обретение способности любить обречено оставаться редким достижением. Пусть каждый спросит себя, как много действительно любящих людей он встречал.
Однако сложность задачи не должна сдерживать стремления познать как эти сложности, так и условия их преодоления. Чтобы избежать искусственных усложнений, я старался изложить проблему на языке столь доступном, сколь это возможно. По той же причине я свел к минимуму ссылки на литературу о любви.
Является ли любовь искусством? Если да, то она требует знания и усилия. Или, может быть, любовь - это приятное чувство, испытать которое - дело случая, нечто такое, что выпадает человеку в случае удачи. Эта маленькая книга основана на первой предпосылке, хотя большинство людей сегодня несомненно исходят из второй.
Не то чтобы люди считали любовь делом неважным. Они ее жаждут, они смотрят бессчетное количество фильмов о счастливых и несчастливых любовных историях, они слушают сотни глупых песенок о любви, но едва ли кто-нибудь действительно думает, что существует какая-то необходимость учиться любви. Эта особая установка основывается на нескольких предпосылках, которые порознь и в сочетании имеют тенденцию способствовать ее сохранению.
Для большинства людей проблема любви состоит в том, чтобы быть любимым, а не в том, чтоб любить, уметь любить. Значит, сущность проблемы для них в том, чтобы их любили, чтобы они возбуждали чувство любви к себе. К достижению этой цели они идут несколькими путями. Первый, которым обычно пользуются мужчины, заключается в том, чтобы стать удачливым, стать сильным и богатым настолько, насколько позволяет социальная ситуация. Другой путь, используемый обычно женщинами, состоит в том, чтобы сделать себя привлекательной, тщательно следя за своим телом, одеждой и т. д. Иные пути обретения собственной привлекательности, используемые и мужчинами, и женщинами, состоят в том, чтобы выработать хорошие манеры, умение вести интересную беседу, готовность прийти на помощь, скромность, непритязательность. Многие пути обретения способности возбуждать любовь к себе являются теми же самыми путями, которые используются для достижения удачливости, для обретения полезных друзей и влиятельных связей. Очевидно, что для большинства людей нашей культуры умение возбуждать любовь это, в сущности, соединение симпатичности и сексуальной привлекательности.
Вторая предпосылка отношения к любви как к чему-то, не требующему обучения, состоит в допущении, что проблема любви - это проблема объекта, а не проблема способности. Люди думают, что любить просто, а вот найти подлинный объект любви, - или оказаться любимым этим объектом, - трудно. Эта установка имеет несколько причин, коренящихся в развитии современного общества. Одна причина в большой перемене, произошедшей в двадцатом веке в отношении выбора "объекта любви". В викторианскую эпоху, как и во многих традиционных культурах, любовь не была в большинстве случаев спонтанным, личным переживанием, которое затем должно было вести к браку. Напротив, брак основывался на соглашении - т о ли между семьями, то ли между посредниками в делах брака, то ли без помощи таких посредников; он заключался на основе учета социальных условий, а любовь, как полагали, начнет развиваться с того времени, как брак будет заключен. В течение нескольких последних поколений всеобщим стало в западном мире понятие романтической любви. В Соединенных Штатах, хотя соображения договорной природы брака еще полностью не вытеснены, большинство людей ищут романтической любви, личного переживания любви, которое затем должно повести к браку. Это новое понимание свободы любви должно было в значительной мере повысить значение объекта в ущерб значению функции.
С этим фактором тесно связана другая характерная черта современной культуры. Вся наша культура основана на жажде покупать, на идее взаимовыгодного обмена. Счастье современного человека состоит в радостном волнении, которое он испытывает, глядя на витрины магазина и покупая все, что он может позволить себе купить или за наличные или в рассрочку. Он (или она) и на людей глядят подобным образом. Для мужчины привлекательная женщина - для женщины привлекательный мужчина - это добыча, которой они являются друг для друга. Привлекательность обычно означает красивую упаковку свойств, которые популярны и искомы на личностном рынке. Что особенно делает человека привлекательным - это зависит от моды данного времени, как физической, так и духовной. В двадцатых годах привлекательной считалась умеющая пить и курить, разбитная и сексуальная женщина, а сегодня мода требует больше домовитости и скромности. В конце девятнадцатого и в начале двадцатого века мужчина, чтобы стать привлекательным "товаром", должен был быть агрессивным и честолюбивым, сегодня он должен быть общительным и терпимым. К тому же чувство влюбленности развивается обычно только в отношении такого человеческого товара, который находится в пределах досягаемости собственного выбора. Я ищу выгоды: объект должен быть желанным с точки зрения социальной ценности, и в то же время должен сам желать меня, учитывая мои скрытые и явные достоинства и возможности. Два человека влюбляются тогда, когда чувствуют, что нашли наилучший объект, имеющийся на рынке, учитывая при этом границы собственного обменного фонда. Часто, как при покупке недвижимого имущества, заметную роль в этой сделке играют скрытые возможности, которые могут быть развиты со временем. Едва ли стоит удивляться, что в культуре, где превалирует рыночная ориентация и где материальный успех представляет выдающуюся ценность, человеческие любовные отношения следуют тем же образцам, которые управляют и рынком.
Третье заблуждение, ведущее к убежденности, что в любви ничему не надо учиться, состоит в смешении первоначального чувства влюбленности с перманентным состоянием пребывания в любви. Если двое чужих друг другу людей, какими все мы являемся, вдруг позволят разделяющей их стене рухнуть, этот момент единства станет одним из самых волнующих переживаний в жизни. В нем все наиболее прекрасное и чудодейственное для людей, которые были прежде разобщены, изолированы, лишены любви. Это чудо неожиданной близости часто случается легче, если она начинается с физического влечения и его удовлетворения. Однако такого типа любовь по самой своей природе не долговечна. Два человека все лучше узнают друг друга, их близость все более и более утрачивает чудесный характер, пока, наконец, их антагонизм, их разочарование, их пресыщенность друг другом не убивает то, что осталось от их первоначального волнения. Вначале они не знали этого всего; их, действительно, захватила волна слепого влечения. "Помешательство" друг на друге - доказательство силы их любви, хотя оно могло бы свидетельствовать только о степени их предшествующего одиночества.
Эта установка, что ничего нет легче, чем любить, - продолжает оставаться преобладающей идеей относительно любви вопреки подавляющей очевидности противного. Едва ли существует какая-то деятельность, какое-то занятие, которое начиналось бы с таких огромных на дежд и ожиданий и которое все же терпело бы крах с такой неизменностью, как любовь. Если бы это касалось какой-либо иной деятельности, люди сделали бы все возможное, чтобы понять причины неудачи, и научились бы поступать наилучшим для данного дела образом - или отказались бы от этой деятельности. Поскольку последнее в отношении любви невозможно, то единственно адекватный способ избежать неудачи в любви - исследовать причины этой неудачи и перейти к изучению смысла любви.
Первый шаг, который необходимо сделать, это осознать, что любовь - это искусство, такое же, как искусство жить: если мы хотим научиться любить, мы должны поступать точно так же, как нам предстоит поступать, когда мы хотим научиться любому другому искусству, скажем, музыке, живописи, столярному делу, врачебному или инженерному искусству.
Какие шаги необходимы в обучении любому искусству?
Процесс обучения искусству можно последовательно разделить на два этапа: первый - овладение теорией; второй - овладение практикой. Если я хочу научиться искусству медицины, я должен в первую очередь познать определенные факты относительно человеческого тела и относительно различных болезней. Но даже когда я обрету все эти теоретические знания, я все еще не смогу считаться сведущим во врачебном искусстве. Я стану мастером в этом деле после длительной практики, когда, наконец, результаты моего теоретического знания и результаты моей практики сольются в одно - в мою интуицию, составляющую сущность мастерства в любом искусстве. Но наряду с теорией и практикой существует третий фактор, необходимый для того, чтобы стать мастером в любом искусстве - овладение искусством должно стать предметом наивысшего сосредоточения; не должно существовать в мире ничего более важного, чем это искусство. Это относится к музыке, медицине, к столярному искусству - а также и к любви. И, может быть, именно здесь содержится ответ на вопрос, почему люди нашей культуры так редко изучают это искусство вопреки их очевидным неудачам в нем. Вопреки глубоко коренящейся жажде любви, почти все иное считается едва ли не более важным, чем любовь: успех, престиж, деньги, власть. Почти вся наша энергия употребляется на обучение достижению этих целей, и почти никакой - на обучение искусству любви.
Другой путь познания "тайны" - это любовь. Любовь представляет собой активное проникновение в другого человека, проникновение, в котором мое желание познания удовлетворяется благодаря единению. В акте слияния я познаю тебя, я познаю себя, я познаю всех - и я "не знаю" ничего. Я обретаю таким путем - благодаря переживанию единства - знание о том, чем человек жив и на что способен, но это знание невозможно получить благодаря мысли. Садизм мотивирован желанием познать тайну, и все же я остаюсь таким несведущим, каким был и прежде. Я расчленил другое существо на части, и все, чего я достиг - это разрушил его. Любовь - единственный путь познания, который в акте единения отвечает на мой вопрос. В акте любви, отдавания себя, в акте проникновения вглубь другого человека, я нахожу себя, я открываю себя, я открываю нас обоих, я открываю человека.
Страстное желание узнать самих себя и узнать наших ближних выражено в дельфийском призыве "Познай себя". Это основная пружина всей психологии. Но ввиду того, что желание это заключает в себе познание всего человека, его сокровеннейшей тайны, то желание это никогда не может быть полностью удовлетворено познанием обычного рода, познанием только посредством мысли. Даже если бы мы знали о себе в тысячу раз больше, то и тогда мы никогда не достигли бы самой сути. Мы все же продолжали бы оставаться загадкой для самих себя, а также и наши ближние продолжали бы оставаться загадкой для нас. Единственный путь полного знания, это акт любви: этот акт выходит за пределы мысли, выходит за пределы слова. Это смелое погружение в переживание единства. Однако познание мыслью, т. е. психологические знания, это необходимое условие для полного знания в акте любви. Я должен познать другого человека и самого себя объективно, чтобы было возможно увидеть, каков он в действительности или вернее, чтобы преодолеть иллюзии, иррационально искаженный образ его, возникший у меня. Только если я познаю человеческое существо объективно, я могу познать в акте любви его глубочайшую сущность.
До сих пор я говорил о любви, как преодолении человеческого одиночества, осуществлении страстного желания единства. Но над всеобщей жизненной потребностью в единстве возвышается более специфическая, биологическая потребность: желание единства мужского и женского полов. Идея этой поляризации наиболее сильно выражена в мифе о том, что первоначально мужчина и женщина были одним существом, потом были разделены на половинки, и поэтому каждая мужская половинка ищет прежнюю женскую часть себя, чтобы объединиться с ней опять. (Та же самая идея первоначального единства полов содержится в библейской истории о том, что Ева была создана из ребра Адама, хотя в этой истории, в духе патриархальности, женщина считается существом второстепенным.) Значение мифа достаточно ясно. Половая поляризация заставляет человека искать единства особым путем, как единства с человеком другого пола. Полярность между мужским и женским началом существует также внутри каждого мужчины и каждой женщины. Как физиологически каждые мужчина и женщина имеют противоположные половые гормоны, также двуполы они и в психологическом отношении. Они несут в самих себе начала, заставляющие получать и проникать вглубь, начала материи и духа. Мужчина и женщина обретают внутреннее единство только в единстве своей мужской и женской полярности. Эта полярность составляет основу всякого созидания.
Женско-мужская полярность также является основой для межличностного созидания. Это очевидно проявляется в биологическом отношении, где единство спермы и яйцеклетки дает основу для рождения ребенка. Но и в чисто психической сфере дело обстоит не иначе; в любви между мужчиной и женщиной каждый из них рождается заново. (Гомосексуальное отклонение - это неспособность достижения поляризованного единства, и следовательно гомосексуалист страдает от непреодолимого одиночества; этой беде подвержен и гетеросексуалист, неспособный к любви).
Мысль, что любовь - это ориентация, которая направлена на все, а не на что-то одно, не основана, однако, на идее, что не существует различия между разными типами любви, зависимыми от видов любимого объекта.
a. Братская любовь
Наиболее фундаментальный вид любви, составляющий основу всех типов любви, это братская любовь. Под ней я разумею ответственность, заботу, уважение, знание какого-либо другого человеческого существа, желание продлить его жизнь. Об этом виде любви идет речь в Библии, когда говорится: "возлюби ближнего своего, как самого себя". Братская любовь это любовь ко всем человеческим существам; ее характеризует полное отсутствие предпочтения. Если я развил в себе способность любви, я не могу не любить своих братьев. В братской любви наличествует переживание единства со всеми людьми, человеческой солидарности, человеческого единения. Братская любовь основывается на чувстве, что все мы - одно. Различия в талантах, образовании, знании не принимаются в расчет, главное здесь - идентичность человеческой сущности, общей всем людям. Чтобы испытать чувство идентичности, необходимо проникнуть вглубь - от периферии к центру. Если я постиг другого человека лишь поверхностно, я постиг только различия, которые разделяют нас. Если я проник в суть, я постиг нашу идентичность, факт нашего братства. Это связь центра с центром - а не периферии с периферией - "центральная связь". Или, как это прекрасно выразила Симона Вейл: "Одни и те же слова (например, когда мужчина говорит своей жене: "Я люблю тебя") могут быть банальными или оригинальными в зависимости от манеры, в какой они говорятся. А эта манера зависит от того, из какой глубины человеческого существа они исходят, воля здесь ни при чем. И благодаря чудесному согласию они достигают той же глубины в том человеке, кто слышит их. Таким образом, слушающий, если он обладает хоть какой-либо способностью различения, различит истинную ценность этих слов".
В. Эротическая любовь
Братская любовь - это любовь между равными; материнская любовь - это любовь к беспомощному существу. Как бы они ни отличались друг от друга, общее у них то, что они по своей природе не ограничиваются одним человеком. Если я люблю своего брата, я люблю своих братьев: если я люблю своего ребенка, я люблю всех своих детей; более того я люблю всех детей, всех, кто нуждается в моей помощи. Противоположность обоим этим типам любви составляет эротическая любовь, она жаждет полного слияния, единства с единственным человеком. Она по самой своей природе исключительна, а не всеобща; к тому же, вероятно, это самая обманчивая форма любви.
Прежде всего ее часто путают с бурным переживанием "влюбленности", внезапного крушения барьеров, существовавших до этого момента между двумя чужими людьми. Но, как было отмечено ранее, это переживание внезапной близости по самой своей природе кратковременно. После того, как чужой станет близким, нет больше барьеров для преодоления, нет больше неожиданного сближения. Любимого человека познаешь так же хорошо, как самого себя. Или, может, лучше сказать -познаешь так же мало, как самого себя. Если бы познание другого человека шло вглубь, если бы познавалась бесконечность его личности, то другого человека никогда нельзя было бы познать окончательно - и чудо преодоления барьеров могло бы повторяться каждый день заново. Но у большинства людей познание собственной личности, так же как и познание других личностей, слишком поспешное, слишком быстро исчерпывается. Для них близость утверждается прежде всего через половой контакт. Поскольку они ощущают отчужденность другого человека прежде всего как физическую отчужденность, то физическое единство принимают за преодоление отчужденности.
Кроме того существуют другие факторы, которые для многих людей означают преодоление отчужденности. Говорить о собственной личной жизни, о собственных надеждах и тревогах, показать свою детскость и ребячливость, найти общие интересы - все это воспринимается как преодоление отчужденности. Даже обнаружить свой гнев, свою ненависть, неспособность сдерживаться - все это принимается за близость. Этим можно объяснить извращенность влечения друг к другу, которое в супружеских парах часто испытывают люди, кажущиеся себе близкими только тогда, когда они находятся в постели или дают выход своей взаимной ненависти и ярости. Но во всех этих случаях близость имеет тенденцию с течением времени сходить на нет- В результате - поиски близости с новым человеком, с новым чужим. Опять чужой превращается в близкого, опять напряженное и сильное переживание влюбленности. И опять она мало-помалу теряет свою силу и заканчивается желанием новой победы, новой любви - при иллюзии, что новая любовь будет отличаться от прежних. Этим иллюзиям в значительной степени способствует обманчивый характер полового желания.
Половое желание требует слияния, но физическое влечение основывается не только на желании избавления от болезненного напряжения. Половое желание может быть внушено не только любовью, но также и тревогой и одиночеством, жаждой покорять и быть покоренным, тщеславием, потребностью причинять боль и даже унижать. Оказывается, половое желание вызывается или легко сливается с любой другой сильной эмоцией, лишь одной, из которых является любовь. Из-за того, что половое желание в понимании большинства людей соединено с идеей любви, они легко впадают в заблуждение, что они любят друг друга, когда их физически влечет друг к другу. Когда желание полового смятения вызвано любовью, то физическая близость лишена жадности, потребности покорять или быть покоренным, но исполнена нежности. Если желание физического соединения вызвано не любовью, если эротическая любовь еще не дополняется братской любовью, это никогда не поведет к единству, которое было бы чем-то большим, чем оргиастическое преходящее единение. Половое влечение создает на краткий миг иллюзию единства, однако без любви это единство оставляет чужих такими же чужими друг другу, какими они были прежде. Иногда оно заставляет их стыдиться и даже ненавидеть друг друга, потому что когда иллюзия исчезает, они ощущают свою отчужденность еще сильнее, чем прежде. Нежность не означает, как думал Фрейд, сублимацию полового инстинкта; это прямой результат братской любви, и она присутствует как в физической, так и в нефизической формах любви.
В эротической любви есть предпочтительность, которой нет в братской и материнской любви. Этот предпочтительный характер эротической любви требует дальнейшего рассмотрения. Часто предпочтительность эротической любви неверно интерпретируется как привязанность, основанная на обладании. Нередко можно найти двух людей, влюбленных друг в друга и не испытывающих любви больше ни к кому. На самом деле их любовь это эгоизм двоих. Два человека отождествляются друг с другом и решают проблему одиночества, увеличивая единичную индивидуальность вдвое. Они достигают чувства преодоления одиночества, однако, поскольку они отделены от всего остального человечества, они остаются отделенными и друг от друга, и каждый из них отчужден от самого себя. Их переживание единства - иллюзия. Эротическая любовь делает предпочтение, но в другом человеке она любит все человечество, все, что есть живого. Она предпочтительна только в том смысле, что я могу соединить себя целиком и прочно с одним человеком. Эротическая любовь исключает любовь к другим только в смысле эротического слияния, полного соединения во всех аспектах жизни - но не в смысле глубокой братской любви.
Эротическая любовь, как любовь, имеет одну предпосылку. Что я люблю глубинной сутью моего существа - и воспринимаю в другом глубинную суть его или ее существа. В сущности все человеческие существа одинаковы. Мы все часть Единства, мы - единство, А раз так, то не должно быть никакой разницы, кого любить. Любовь должна быть по существу актом воли, решимостью полностью соединить жизнь с жизнью другого человека. На этом построено рациональное обоснование идеи нерасторжимости брака, как и обоснование многих форм традиционного брака, в котором два партнера никогда сами не выбирают друг друга, за них выбирают другие - и однако ж ожидается, что они будут друг друга любить. Для современной западной культуры эта идея оказалась от начала и до конца неприемлемой. Считается, что любовь должна явиться результатом спонтанной, эмоциональной вспышки, внезапно возникшего непреодолимого чувства. С этой точки зрения, важны только характерные особенности двух захваченных порывом индивидов - а не факт, что все мужчины - часть Адама, а все женщины - часть Евы. Эта точка зрения не желает видеть такой важный фактор эротической любви, как воля. Любовь к кому-либо это не просто сильное чувство, - это решимость, это разумный выбор, это обещание. Если бы любовь была только чувством, то не было бы основания обещать любить друг друга вечно. Чувство приходит и уходит. Как я могу знать, что оно останется навечно, если мое действие не включает разумного выбора и решения?
г. Любовь к себе.
Хотя не вызывает возражения применение понятия любви к различным объектам, широко распространено мнение, что любить других людей - добродетельно, а любить себя - грешно. Считается, что в той мере, в какой я люблю себя, я не люблю других людей, что любовь к себе это то же, что и эгоизм. Этот взгляд довольно стар в западной мысли. Кальвин говорил о любви к себе как о "чуме"4. Фрейд говорил о любви к себе в психиатрических терминах, однако смысл его суждения такой же, как и у Кальвина. Для него любовь к себе это то же, что и нарциссизм, обращение либидо на самого себя. Нарциссизм являет собой раннюю стадию человеческого развития, и человек, который в позднейшей жизни возвращается к нарциссистской стадии, неспособен любить; в крайних случаях это ведет к безумию. Фрейд утверждал, что любовь это проявление либидо, и если либидо направлено на других людей, то это любовь, а если оно направлено на самого его носителя - то это любовь к себе, Следовательно, любовь и любовь к себе взаимно исключаются в том смысле, что чем больше первая, тем меньше вторая. Если любить себя плохо, то отсюда следует, что не любить себя - добродетельно.
Возникают такие вопросы. Подтверждает ли психологическое исследование тезис, что есть существенное противоречие между любовью к себе и любовью к другим людям? Любовь к себе это тот же феномен, что и эгоизм, или они противоположны? Далее, действительно ли эгоизм современного человека это интерес к себе как к индивидуальности, со всеми его интеллектуальными, эмоциональными и чувственными возможностями? Не стал ли он придатком социо-экономической роли? Тождественен ли эгоизм любви к себе или он является следствием ее отсутствия?
Прежде чем начать обсуждение психологического аспекта эгоизма и любви к. себе, следует подчеркнуть наличие логической ошибки в определении, что любовь к другим и любовь к себе взаимно исключают друг друга. Если добродетельно любить своего ближнего, как человеческое существо, должно быть добродетелью - а не пороком - любить и себя, гак как я тоже человеческое существо. Нет такого понятия человека, в которое не был бы включен и я сам. Доктрина, которая провозглашает такое исключение, доказывает, что она сама внутренне противоречива. Идея, выраженная в библейском "возлюби ближнего как самого себя", подразумевает, что уважение к собственной целостности и уникальности, любовь к самому себе и понимание себя не могут быть отделены от уважения, понимания и любви к другому индивиду. Любовь к своему собственному "я" нераздельно связана с любовью к любому другому существу.
Теперь мы подошли к основным психологическим предпосылкам, на которых построены выводы нашего рассуждения. В основном эти предпосылки таковы: не только другие, но и мы сами являемся объектами наших чувств и установок; установки по отношению к другим и по отношению к самим себе не только далеки от противоречия, но основательно связаны. В плане обсуждаемой проблемы это означает: любовь к другим и любовь к себе не составляют альтернативы. Напротив, установка на любовь к себе будет обнаружена у всех, кто способен любить других. Любовь, в принципе, неделима в смысле связи между "объектами" и чьими-то собственными "я". Подлинная любовь это выражение созидательности и она предполагает заботу, уважение, ответственность и знание. Это не аффект, в смысле подверженности чьему-то воздействию, а активная борьба за развитие и счастье любимого человека, исходящая из самой способности любить.
Любовь к кому-то это осуществление и сосредоточение способности любить. Основной заряд, содержащийся в любви, направлен на любимого человека как на воплощение существеннейших человеческих качеств. Любовь к одному человеку предполагает любовь к человеку как таковому. "Разделение труда"; как называл это Уильям Джеймс, при котором человек любит свою семью, но не испытывает никакого чувства к "чужому", означает принципиальную неспособность любить.
Любовь к людям является не следствием, как часто полагают, а предпосылкой любви к какому-то определенному человеку, хотя генетически она выражается в любви к отдельному индивиду.
Из этого следует, что мое собственное "я" должно быть таким же объектом моей любви, как и другой человек. Утверждение моей собственной жизни; счастья, развития, свободы коренится в моей собственной способности любить, т. е. в заботе, уважении, ответственности и знании. Если индивид в состоянии любить созидательно, он любит также и себя; если он любит только других, он не может любить вообще.
Считая, что любовь к себе и любовь к другим в принципе связаны, как мы объясним эгоизм, который; очевидно, исключает всякий истинный интерес к другим? Эгоистичный человек интересуется только собой, желает всего только для себя, чувствует удовлетворение не тогда, когда отдает, а когда берет. На внешний мир он смотрит только с точки зрения того; что он может получить от него; у этого человека отсутствует интерес к потребностям других людей и уважение к их достоинству и целостности. Он не может видеть ничего, кроме самого себя; всё и вся он оценивает с позиции полезности ему; он в принципе не способен любить. Не доказывает ли это, что интерес к другим и интерес к самому себе неизбежно альтернативны? Это было бы так, если бы эгоизм и любовь к себе были тождественны. Но такое предположение как раз и является тем заблуждением, которое ведет к столь многим ошибочным заключениям относительно нашей проблемы. Эгоизм и любовь к себе, ни в коей мере не будучи тождественны, являются прямыми противоположностями.
Эгоистичный человек любит себя не слишком сильно, а слишком слабо, а на самом же деле он ненавидит себя. Отсутствие нежности и заботы о себе, которые составляют только частное выражение отсутствия созидательности, оставляет его пустым и фрустрированным. Он неизбежно несчастен и тревожно силится урвать у жизни удовольствия, получению которых сам же и препятствует. Кажется, что он слишком много заботится о себе, но, в действительности, он только делает безуспешные попытки скрыть и компенсировать свой провал в деле заботы о своем собственном "я". Фрейд придерживается мнения, что эгоистичный человек влюблен в себя, он нарциссист, раз отказал другим в своей любви и направил ее на свою собственную особу. и в самом деле эгоистичные люди неспособны любить других, но они неспособны любить и самих себя.
Легче понять эгоизм, сравнивая его с жадным интересом к другим людям, какой мы находим, например, у чрезмерно заботливой матери. Хотя она искренне убеждена, что очень нежна со своим ребенком, в действительности, она имеет глубоко подавленную враждебность к объекту ее интереса. Ее интерес чрезмерен не потому, что она слишком любит ребенка, а потому, что она вынуждена компенсировать отсутствие у нее способности вообще любить его.
Эта теория природы эгоизма рождена психоаналитическим опытом изучения невротического "отсутствия эгоизма", симптомом невроза, наблюдаемого у немалого количества людей, которые обычно обеспокоены не самим этим симптомом, а другими, связанными с ним, - депрессией, утомляемостью, неспособностью работать, неудачей в любовных делах и тому подобное. Это "отсутствие" эгоизма" не только не воспринимается как "симптом", но часто кажется спасительной чертой характера, которой такие люди даже гордятся в себе. Человек, лишенный эгоизма, "ничего не желает для себя", он "живет только для других", гордится тем, что не считает себя сколько-нибудь заслуживающим внимания. Его озадачивает, что, вопреки своей неэгоистичности, он несчастен, и его отношения с самыми близкими людьми неудовлетворительны. Анализ показывает, что отсутствие эгоизма не является чем-то, существующим независимо от других его симптомов. Это один из них, а зачастую и самый главный симптом. У человека парализована способность любить или наслаждаться чем-то, он проникнут враждебностью к жизни и за фасадом неэгоистичности скрыт утонченный, но от этого не менее напряженный эгоцентризм. Такого человека можно вылечить, только если его неэгоистичность будет признана болезненным симптомом в ряду других симптомов, и будет откорректирована нехватка созидательности у него, которая коренится как в его неэгоистичности, так и в других затруднениях.
Природа неэгоистичности становится особенно очевидной в ее воздействии на других, и наиболее часто в нашей культуре - в воздействии "неэгоистичной" матери на своего ребенка. Она убеждена, что благодаря ее неэгоистичности ее ребенок узнает, что значит быть любимым, и увидит, что значит любить. Результат ее неэгоистичности однако совсем не соответствует ее ожиданиям. Ребенок не обнаруживает счастливости человека, убежденного в том, что он любим, он тревожен, напряжен, боится материнского неодобрения и опасается, что не сможет оправдать ожиданий матери. Обычно, он находится под воздействием скрытой материнской враждебности к жизни, которую он скорее чувствует, чем ясно осознает, и в конце концов, он сам заражается этой враждебностью. В целом, воздействие неэгоистичной матери не слишком отличается от воздействия матери-эгоистки; а на деле оно зачастую даже хуже, потому что материнская неэгоистичность удерживает детей от критическою отношения к матери. На них лежит обязанность не обмануть ее надежд; под маской добродетели их учат нелюбви к жизни. Если кто-то взялся бы изучать воздействие матери, по-настоящему любящей себя, он смог бы увидеть, что нет ничего более способствующего привитию ребенку опыта любви, радости и счастья, чем любовь к нему матери, которая любит себя.
Эти идеи любви к себе нельзя суммировать лучше, чем цитируя на эту тему Мейсгера Экхарта: "Если ты любишь себя, ты любишь каждого человека так же, как и себя. Если же ты любишь другого человека меньше, чем себя, то в действительности ты не преуспел в любви к себе, но если ты любишь всех в равной мере, включая и себя, ты будешь любить их как одну личность, и личность эта есть и бог и человек. Следовательно, тот великая и праведная личность, кто, любя себя, любит всех других одинаково".
Если любовь это способность зрелого, созидательного характера, то отсюда следует, что способность любить у индивида, живущего в какой-либо определенной культуре, зависит от влияния этой культуры на характер обычного человека. Если мы говорим о любви в современной западной культуре, мы должны отметить, способствует ли социальная структура западной цивилизации и соответствующий этой структуре дух развитию любви. Если так поставить вопрос, то придется ответить на него отрицательно. Объективное наблюдение за нашей западной жизнью не вызывает сомнения, что любовь - братская любовь, материнская любовь и эротическая любовь, это относительно редкое явление, и их место занято неким количеством разных форм псевдолюбви, которые, на деле, являются многочисленными формами разложения любви.
Капиталистическое общество основано на принципе политической свободы, с одной стороны, и принципе рынка, как регулятора всех экономических, а следовательно, и социальных отношений, с другой. Товарный рынок определяет условия, при которых происходит обмен товаров, трудовой рынок регулирует занятость работой и продажу труда. Как полезные вещи, так и полезная человеческая энергия и навыки превращаются в товары, которые обмениваются без применения силы и без обмана согласно условиям рынка. Туфли, хотя они могут быть пригодны и надежны, не имеют экономической ценности (обменной ценности), если на них нет спроса на рынке; человеческая энергия и навыки не имеют обменной ценности, если при существующих рыночных условиях на них нет спроса. Владелец капитала может купить труд и заставить его приносить прибыль своему капиталу. Владелец труда должен продавать его капиталисту по существующим рыночным условиям, если он не хочет умереть с голоду. Эта экономическая структура отражена в иерархии ценностей. Капитал господствует над трудом; нагромождение вещей, - то, что мертво, - имеет более высокую ценность, чем труд, человеческие силы, - то, что живо.
С самого начала это было основной структурой капитализма. Но хотя она все еще характерна для современного капитализма, однако изменились некоторые факторы, придав современному капитализму его специфические качества и оказав глубокое влияние на характер структуры современного человека. Как результат развития капитализма, мы наблюдаем все возрастающий процесс централизации и концентрации капитала. Большие предприятия беспрерывно растут, меньшие подавляются. Обладание капиталом, инвестированным в эти предприятия, все больше и больше отделяется от функции управления им. Сотни тысяч держателей акций "владеют" предприятием; бюрократический аппарат хорошо оплачиваемых управляющих, которые однако не владеют предприятием, управляет им. Эта бюрократия намного меньше заинтересована в создании максимальной прибыли, чем в расширении предприятий и своей собственной силы. Растущая концентрация капитала и появление могущественной бюрократии управления идет параллельно с развитием рабочего движения. Вследствие организации трудовых объединений отдельный рабочий не должен сам от своего имени выступать в роли продавца своего труда на трудовом рынке; он включен в большие трудовые союзы, также руководимые мощной бюрократией, которая представительствует за рабочего в отношениях с индустриальными гигантами. Как в области капитала, так и в области труда, к. лучшему или к худшему, инициатива перешла от индивида к бюрократии. Огромное число людей утратили независимость и стали зависимы от управляющих крупных экономических предприятий.
Другая решающая характерная черта, являющаяся результатом концентрации капитала и характеризующая современный капитализм, это специфический способ организации труда. Огромная централизация предприятий при предельном разделении труда ведет к такой организации, при которой индивид теряет свою индивидуальность, становится легко заменимым винтиком в машине. Человеческая проблема капитализма может быть сформулирована так:
Современный капитализм нуждается в людях, которые кооперированы в большие массы и слаженно трудятся сообща; которые хотят потреблять все больше и больше; чьи вкусы стандартизированы, легко могут быть направляемы извне и предвосхищены. Он нуждается в людях, которые чувствуют себя свободными и независимыми, неподвластными какому-либо авторитету или принципу, или совести - и при этом готовы подчиняться приказу, делать то, что от них требуют; без конфликта прилаживаются к социальной машине; ими можно руководить без применения силы, вести без ведущих, заставлять двигаться без какой-либо определенной цели - за исключением цели делать товар, быть в движении, идти вперед.
Что из этого следует? Современный человек отчужден от себя, от своих ближних, от природы1. Он превращен в товар, свои жизненные силы он воспринимает как инвестицию, которая должна приносить ему максимальную прибыль, возможную при существующих рыночных условиях. Человеческие отношения в сущности являются отношениями отчужденных автоматов, каждый из которых основывает свою безопасность на том, чтобы держаться поближе к стаду и не отличаться от других в мысли, чувстве или действии. Хотя каждый старается быть как можно ближе к остальным, каждый остается крайне одиноким, проникнутым глубоким чувством небезопасности, тревоги и вины, которые всегда появляются там, где человеческое одиночество не может быть преодолено. Наша цивилизация предлагает много паллиативов, помогающих людям не осознавать своего одиночества: во-первых, строгий шаблон бюрократизированного, механизированного труда, который помогает людям оставаться вне осознания своих самых основных человеческих желаний, стремления к трансценденции и единству. Поскольку один этот шаблон не справляется с задачей, человек пытается преодолеть неосознанное отчаяние при помощи шаблона развлечений, пассивного потребления звуков и зрелищ, предлагаемых развлекательной индустрией, а также удовлетворения от покупки новых вещей и скорой замены их другими. Современный человек, действительно, близок к картине Хаксли, описанной в его "Прекрасном новом мире": "Хорошо накормленный, хорошо одетый, сексуально удовлетворенный, но не обладающий собственным "я", не имеющий никаких, кроме самых поверхностных, контактов со своими ближними, направляемый лозунгами, которые Хаксли сформулировал так кратко: "Кто страсти любит, тот общество губит" или "Никогда не откладывай на завтра развлечение, которое можешь получить сегодня" или, как коронный принцип: "Теперь каждый счастлив". Человеческое счастье сегодня состоит в том, чтобы развлекаться. Развлекаться это значит получать удовольствие от употребления и потребления товаров, зрелищ, пищи, напитков, сигарет, людей, лекций, книг, кинокартин - все потребляется, поглощается. Мир это один большой предмет нашего аппетита, большое яблоко, большая бутылка, большая грудь; мы - сосунки, вечно чего-то ждущие, вечно на что-то надеющиеся - и вечно разочарованные. Наш характер приспособлен к тому, чтобы обменивать и получать, торговать и потреблять; все предметы, как духовные, так и материальные, становятся предметом обмена и потребления. Там, где дело касается любви, ситуация соответствует по необходимости социальному характеру современного человека. Автоматы не могут любить; они могут обменивать свои "личные пакеты" и надеяться на удачную сделку. Одно из самых значительных выражений любви, и особенно брака с его отчужденной структурой, это идея "слаженности". В статьях о счастливом браке его идеал описывается как идеал исправно функционирующей слаженности. Это описание не слишком отличается от идеи функционирующего служащего: он должен быть "разумно независим", готов к совместной работе, терпим и в то же время честолюбив и агрессивен. Таким образом, как скажет нам брачный адвокат, муж должен "понимать" свою жену и помогать ей. Он должен делать благосклонные замечания по поводу ее нового платья и вкусного блюда. Она, в ответ, должна понимать его, когда он приходит домой усталый и расстроенный, должна внимательно его выслушивать, когда он говорит о своих деловых затруднениях, не сердиться, а понимать его, когда он забывает о ее дне рождения. Весь набор этих видов отношений сводится к хорошо отлаженной связи двух людей, остающихся чужими друг другу на протяжении всей жизни, никогда не достигающих "глубинной связи", но любезных друг с другом и старающихся сделать друг для друга жизнь как можно приятнее.
При таком понимании любви и брака главный акцент делается на отыскании убежища от непереносимого в других случаях чувства одиночества. В "любви" отыскивается, наконец, спасение от одиночества. Создается союз двоих против мира, и этот эгоизм вдвоем ошибочно принимается за любовь и близость.
Подчеркивание духа слаженности, взаимной терпимости и т. д. это явление относительно новое. В годы после первой мировой войны этому предшествовало понятие любви, где в основу удовлетворительных любовных отношений и в особенности счастливого брака было положено обоюдное сексуальное удовлетворение. Были убеждены, что причины множества несчастливых браков надо искать в том, что партнеры в браке не достигали "сексуального соответствия"; причину этой беды видели в незнании "правильного" сексуального поведения, то есть, в незнании сексуальной техники одним или обоими партнерами. Чтобы "излечить" эту беду и помочь неудачливым парам, которые не смогли любить друг друга, многие книги давали инструкции и советы относительно правильного сексуального поведения и обещали, скрыто или явно, что тогда наступит счастье и любовь. Основополагающая идея состояла в том, что любовь дитя сексуального наслаждения, и если два человека научатся сексуально удовлетворять друг друга, то они будут любить друг друга. В соответствии с общей иллюзией времени, считалось, что использование правильной техники это решение не только технических проблем индустриального производства, но также и всех человеческих проблем. Игнорировался тот факт, что истина прямо противоположна этому основополагающему предположению. Любовь не является результатом адекватного сексуального удовлетворения, сексуальное счастье - даже знание так называемой сексуальной техники - это результат любви. Если бы этот тезис нуждался в ином, кроме повседневного наблюдения, доказательстве, то такое доказательство можно найти в обширном материале психоаналитических данных. Изучение наиболее часто встречающихся сексуальных проблем - фригидность у женщин и более или менее острые формы психической импотенции у мужчин - показывает, что причина здесь не в отсутствии знания правильной техники, а в торможениях, производящих эту неспособность любить. Страх или ненависть к другому полу служат причиной тех трудностей, которые мешают человеку отдаваться полностью, действовать стихийно, непосредственно и просто довериться сексуальному партнеру в физической близости. Если человек с сексуальными торможениями сможет избавиться от страха или ненависти и обретет способность любить, исчезнут и ее или его сексуальные проблемы. Если нет, то не поможет и знание сексуальной техники.
Но в то время как данные психоаналитической терапии указывают на ошибочность идеи, что знание правильной сексуальной техники ведет к сексуальному счастью и любви, благодаря теории "Фрейда основополагающее положение, что любовь сопутствует обоюдному сексуальному удовлетворению, имело огромное влияние. Для Фрейда любовь была, в основном, сексуальным феноменом. "Человек, на опыте убедившись, что половая /генитальная/ любовь приносит ему самое большое удовлетворение, так что, фактически, она для него становится прототипом счастья, вынужден вследствие этого искать свое счастье на пути сексуальных связей, поставить генитальную эротику в центр своей жизни"2. Переживание братской любви, по Фрейду, результат сексуального желания, но когда сексуальный инстинкт обращен в импульс, направленный на "запретную цель". Любовь, имеющая целью что-то запретное, была первоначально чувственной любовью и в бессознательном человеке она все еще остается такой. Что касается чувства слиянности, которое является сущностью мистического переживания и источником самого напряженного чувства единства с другим человеком или ближними, то оно было интерпретировано Фрейдом как патологический феномен, как возвращение к состоянию раннего, "неограниченного нарциссизма".
Стоит сделать еще только один шаг, чтобы, как Фрейд, счесть любовь, в сущности, иррациональным феноменом. Разница между иррациональной любовью и любовью, как выражением зрелой личности, для него не существует. Он подчеркивал в своей работе о трансференции любви, что любовь, перенесенная на другой объект, в сущности своей не отличается от нормального феномена любви. Влюбленность всегда граничит с ненормальностью, она всегда сопровождается безрассудностью в отношении действительности, подчиненностью слепой силе и является перенесением с объектов детской любви.
Любовь как разумный феномен, как вершина достигнутой зрелости, не составляла для Фрейда предмета исследования, поскольку она для него вообще реально не существовала.
Основу невротической любви составляет то, что один или оба "любовника" остаются привязанными к фигуре одного из родителей, и уже будучи взрослыми, переносят чувства, ожидания и страхи, которые испытывали по отношению к отцу или матери, на любимого человека. Эти люди никогда не освобождаются от образа детской зависимости и, став взрослыми, ищут этот образ в своих любовных требованиях. В этих случаях человек остается в смысле чувств ребенком двух или пяти, или двенадцати лет, хотя интеллектуально и социально он находится на уровне своего времени. В наиболее тяжелых случаях эмоциональная незрелость ведет к нарушениям в социальной дееспособности такого человека; в менее тяжелых случаях конфликт ограничивается сферой интимных личных отношений.
Имея в виду наши предыдущие обсуждения матерински- или отцовски-центрированной личности, следующие примеры этого типа невротических любовных отношений, часто встречающихся сегодня, коснутся людей, чье эмоциональное развитие осталось на стадии детской привязанности к матери. Это люди, которые как бы никогда так и не отделились от матери. Они все еще чувствуют себя детьми, жаждут материнской опеки, любви, тепла, заботы и восхищенья; жаждут безусловной материнской любви, любви, которая дается по той только причине, что в ней нуждаются они - дети своей матери, они беспомощны. Такие мужчины часто бывают нежны и обаятельны, если стараются возбудить к себе женскую любовь, и даже после того, как добились своего. Но их отношение к женщине (как, фактически, и ко всем другим людям) остается поверхностным и безответственным. Их цель - быть любимыми, а не любить. В мужчине такого типа обычно много пустоты, более или менее прикрытой грандиозными идеями. Если они находят подходящую им женщину, они чувствуют себя беспечными, на вершине мира, и могут проявлять много нежности и обаятельности. Вот почему эти люди часто обманчивы. Но когда, по прошествии некоторого времени, женщина перестает удовлетворять их фантастическим ожиданиям, начинаются конфликты и обиды. Если женщина не всегда восхищается им, если она делает попытки своей собственной жизни, если она хочет быть любима и окружена вниманием, и в крайних случаях, если она не согласна прощать его любовные дела с другой женщиной (или проявлять к ней восхищен-ный интерес), то мужчина чувствует себя глубоко задетым и разочарованным и обычно рационализирует это чувство посредством идеи, что женщина "не любит его, эгоистка или подавляет его". Все, что не согласуется с отношением любящей матери к своему очаровательному ребенку, расценивается как доказательство отсутствия любви. Такие мужчины обычно смешивают свое нежное поведение, свое желание нравиться с подлинной любовью, а затем приходят к выводу, что с ними обошлись просто нечестно; они воображают себя великими любовниками и горько жалуются на неблагодарность своих любовных партнерок.
В редких случаях такая матерински-центрированная личность может жить без каких-либо тяжелых беспокойств. Если мать в самом деле "любила" ребенка, сосредоточив на нем все свое внимание (возможно, она подавляла его, не оказывая при этом разрушающего воздействия), если такой человек нашел жену того же типа, что и мать, если его особые дарования и таланты позволяют ему использовать свое обаяние и возбуждать восхищение (как иногда в случае с удачливыми политиками), он хорошо приспосабливается в социальном смысле, так никогда и не достигнув более высокого уровня зрелости. Но при менее благоприятных условиях - а это случается, естественно, чаще - его любовная, а то и социальная жизнь, приносит ему серьезные разочарования. Когда такой человек предоставлен сам себе, возникают конфликты, зачастую напряженная тревога и депрессия.
В более тяжелой форме патологии фиксированность на матери глубже и более иррациональна. На этом уровне желание в том, чтобы, образно говоря, вернуться не в материнские заботливые руки или к ее кормящей груди, а в ее - всеприемлющее и всеуничтожающее - лоно. Если сущность психического здоровья в том, чтобы из материнского лона выйти, то сущность душевной болезни в том, чтобы быть принятым в лоно;
Эрих Фромм
Искусство любить
I. Любовь – искусство?
Действительно ли любовь – искусство? Если да, то она требует труда и знаний. Или это только приятное ощущение, переживание которого – дело случая, состояние, в которое вы «впадаете», если вам повезет? В этой книжке мы исходим из первого допущения, в то время как большинство в наши дни, несомненно, принимает второе. Не потому, что эти люди не относятся к любви серьезно. Напротив, они жаждут любви, они смотрят бесчисленное множество фильмов о счастливой и несчастной любви и слушают сотни пошлых любовных песенок – однако вряд ли кто-нибудь из них догадывается, что в любви нужно чему-то еще и учиться. В основе такой установки лежит, как правило, одно или несколько предубеждений, поддерживающих ее. Для большинства проблема любви – это прежде всего проблема того, как быть любимым, а не того, как любить самому, то есть не проблема способности любить. Таким образом, вопрос для них в том, как сделать, чтобы их любили. К этой цели они стремятся по-разному. Один путь, особенно характерный для мужчин, состоит в том, чтобы преуспеть в жизни, добиться власти и богатства, насколько позволит социальное положение. Другой путь, предпочитаемый женщинами, – стараться быть привлекательной, следить за собой, хорошо одеваться и т. д. Есть и другие способы сделать себя привлекательными – ими пользуются и мужчины, и женщины: выработать у себя хорошие манеры, научиться поддерживать разговор, быть отзывчивыми, скромными и тактичными. Многие способы заставить любить себя – те же, которые используются, чтобы добиться успеха, завоевать друзей и авторитет. В действительности большинство людей нашей культуры под способностью внушать любовь понимают некую смесь обаяния и сексуальной привлекательности (sex-appeal).
Второе предубеждение, стоящее за установкой, что в любви нечему учиться, – это допущение, что проблема любви есть проблема объекта, а не проблема способности. Принято думать, что любить просто, а найти достойный объект для любви или для того, чтобы быть любимым, – вот это трудно. Корни этой установки – в развитии современного общества. Прежде всего сыграло роль резкое изменение отношения к выбору «объекта любви», происшедшее в XX столетии. В викторианскую эпоху, как и во многих культурах, приверженных традициям, любовь не была непосредственным личным переживанием, которое могло привести затем к браку. Напротив, браки заключались по договору – или при посредничестве каких-либо почтенных семейств либо брачного маклера, или без посредников. Они заключались из соображений, социальных по своей природе. Что же касается любви, то предполагалось, что она появится и будет крепнуть после заключения брака. Однако за время жизни нескольких последних поколений в западном мире почти окончательно восторжествовала концепция романтической любви. В Соединенных Штатах хотя и сохраняется в какой-то мере представление о браке как о договоре, в то же время большинство людей ищет романтической любви – личного переживания, которое должно привести затем к браку. Благодаря этой концепции свободы в любви, вероятно, и возвысилось значение объекта в противоположность значению функции.
Тесно связана с этим фактором и другая характерная особенность современной культуры. Вся наша культура основана на страсти к приобретению, на идее взаимовыгодного обмена. Счастье для современного человека в том, чтобы с трепетом созерцать витрины магазинов и покупать все, что позволяют средства; за наличные или в кредит. Он (или она) так же смотрит и на людей. Привлекательная девушка для мужчины или привлекательный мужчина для женщины – вещь, которую они хотят заполучить. «Привлекательный» обычно означает изысканный набор приятных качеств, пользующихся большим спросом на рынке личностей. Что именно делает человека привлекательным как физически, так и душевно, – зависит от требований моды. В 20-е годы привлекательной считалась пьющая и курящая девушка, физически крепкая и чувственная. Сейчас в моде хозяйственные и скромные. В конце XIX и начале нашего века мужчина должен был быть напористым и честолюбивым; сейчас, чтобы представлять привлекательный «набор», он должен быть общительным и терпимым. Влюбленность имеет смысл обычно лишь по отношению к такому человеческому товару, который нам «по карману», на который мы можем обменять себя. Я стремлюсь вступить в сделку; объект должен быть подходящим с точки зрения его общественной ценности и в то же время должен хотеть меня, учитывая мои явные и скрытые достоинства и возможности. Итак, влюбляются друг в друга тогда, когда каждый из двоих чувствует, что нашел наилучший из имеющихся на рынке объектов с учетом своей собственной обменной ценности. Часто, как и при настоящей покупке, в сделке играют существенную роль скрытые возможности и качества, которые могут проявиться впоследствии. Когда речь идет о культуре, ориентированной на рыночные отношения, в которой материальное преуспеяние играет основную роль, нет причин удивляться, что и любовные отношения строятся по той же схеме обмена, господствующей на рынке товаров и рабочей силы.
Третье заблуждение, приводящее к допущению, что в любви нечему учиться, – это смешение кратковременного «начинательного» переживания, обозначаемого словом «влюбиться», и непрерывно длящегося состояния, обозначаемого словом «любить». Когда двое, которые были чужими друг другу – как мы все, – вдруг преодолевают барьер и чувствуют, что они внезапно стали близкими и что они теперь одно, этот момент соединения – одно из самых волнующих, самых радостных переживаний в жизни. Это особенно прекрасно и удивительно для людей, которые были до этого замкнутыми в себе, одинокими и не знали любви. Это чудо внезапной близости часто облегчается, если оно вызывается или сопровождается половым влечением и физической близостью. Однако такая любовь по самой своей природе непрочна. По мере того как двое лучше узнают друг друга, их близость постепенно перестает быть чудом, и в конце концов их столкновения, разочарования и скука убьют все, что еще останется от первоначального восторга. Однако вначале они ничего этого не осознают: на самом деле они принимают силу безрассудной страсти за доказательство силы своей любви, в то время как это свидетельствует лишь о том, насколько одиноки они были прежде.
Эта установка – что нет ничего проще, чем любить, – представляет собой наиболее широко распространенную концепцию любви, несмотря на сокрушительную очевидность обратного. Едва ли найдется какой-нибудь другой род деятельности, такое начинание, за которое принимаются с такими ослепительными надеждами и которое при этом столь же неуклонно проваливается. Если бы речь шла о любой другой деятельности, люди стремились бы во что бы то ни стало выяснить причины неудачи и узнать, как можно их избежать, или просто перестали бы этим заниматься. Поскольку в случае любви последнее невозможно, здесь остается только один приемлемый способ избежать неудачи – исследовать ее причины и заняться изучением смысла любви.
Первый шаг в этом направлении – уяснить себе, что любовь – это искусство , подобно тому как жизнь есть искусство; если мы хотим научиться любить, мы должны поступать так же, как если бы мы хотели овладеть любым другим искусством – например, музыкой, живописью, плотницким делом, медициной или инженерным искусством.
Какие этапы нужно пройти при овладении искусством?
Процесс овладения искусством можно разделить на две части: постижение теории и закрепление практикой. Если я захочу научиться врачебному искусству, я должен сначала изучить человеческое тело и различные болезни. Получив эти теоретические знания, я никоим образом еще не могу считать себя компетентным в медицине. Я овладею этим искусством только после основательной практики, только тогда, когда в какой-то момент мои теоретические знания и практические навыки соединятся и породят интуицию, которая и составляет истинную сущность понимания любого искусства. Но кроме изучения теории и практики есть еще и третий фактор: овладение искусством должно быть делом совершенно исключительной важности; не должно быть на свете ничего важнее этого искусства. Это относится и к музыке, и к медицине, и к плотницкому делу, и – к любви. И может быть, именно в этом ответ на вопрос, почему в нашей культуре люди так редко пытаются постичь это искусство, хотя явным образом терпят неудачи: как ни глубоко и как ни страстно жаждем мы любви, едва ли не все остальное мы считаем более важным делом: успех, престиж, деньги, власть – почти всю нашу энергию мы тратим на то, чтобы научиться достигать этих целей, и у нас почти не остается ресурсов на овладение искусством любить.
Конспект книги Эриха Фромма «Искусство любви»
Эта книга не дает инструкций в искусстве любви. Эта книга, как раз напротив, ставит целью показать, что любовь - не сентиментальное чувство, испытать которое может всякий человек независимо от уровня достигнутой им зрелости, что удовлетворение в индивидуальной любви не может быть достигнуто без способности любить своего ближнего, без истинной человечности, отваги, веры и дисциплины. В культуре, где эти качества редки, обретение способности любить обречено оставаться редким достижением.
В первой главе данной книги автор задает вопрос « является ли любовь искусством?» И в дальнейшем книга основана на предпосылке, что любовь - искусство и требует знания и усилия. Для большинства людей проблема любви состоит в том, чтобы быть любимым, а не в том, чтоб уметь любить. Значит сущность проблемы заключается в том, чтобы их любили, чтобы они возбуждали чувство любви к себе. К достижению этой цели они идут несколькими путями. Мужчины обычно стремятся достигнуть успеха, стать сильным, богатым настолько, насколько это позволяет социальная ситуация. Женщины обычно делают себя привлекательными, следя за своим телом, лицом, одеждой и т.п. Общий путь для мужчин и для женщин состоит в том, чтобы выработать хорошие манеры, умение вести интересную беседу, скромность, умение прийти на помощь. Очевидно, что для большинства людей нашей культуры умение возбуждать любовь это в сущности, соединение симпатичности и сексуальной привлекательности.
В качестве второй предпосылки отношения к любви как к чему-то, не требующему обучения, автор приводит допущение, что проблема любви - это проблема объекта, а не проблема способности. Люди думают, что любить просто, а найти объект любви сложно. Эта установка, по мнению Фромма, имеет несколько причин, коренящихся в развитии современного общества. «В викторианскую эпоху любовь не была спонтанным, личным переживанием, которое затем должно привести к браку. Напротив, брак основывался на соглашении - то ли между семьями, то ли между посредниками в делах брака; он заключался на основе социальных условий, а любовь, как полагали, начнет развиваться с того времени, как брак будет заключен.»
В качестве еще одной характерной черты современного общества автор приводит жажду покупать. «Счастье современного человека состоит в радостном волнении, в момент, когда он смотрит на витрину магазина и покупает все то, что он может себе позволить. Подобным образом он смотрит и на человека. Привлекательность человека зависит от моды данного времени, как физической, так и духовной.»
Третье заблуждение, по мнению Фромма, состоит в смешении первоначального чувства влюбленности с перманентным состоянием пребывания в любви.
«Установка, что нет ничего легче, чем любить, - продолжает оставаться преобладающей относительно любви. И эта установка становится причиной разочарований в любви. Для того чтобы избежать неудач в любви автор предлагает исследовать причины этих неудач и перейти к изучению смысла любви.»
Процесс обучения искусству любви можно разделить на два этапа: первый - овладение теорией; второй - овладение практикой. Наряду с теорией и практикой существует третий фактор, необходимый для того, чтобы стать мастером в любом искусстве - овладение искусством должно стать предметом наивысшего сосредоточения.
Вторая глава книги называется «Теория любви» и состоит из трех частей. В первой части любовь рассматривается как ответ на проблему человеческого существования. Основной мысль данной главы заключается в том, что осознание человеческой отдельности без воссоединения в любви это источник стыда и в то же время это источник вины и тревоги. Также здесь рассматривается вопрос о том, как люди пытаются преодолеть отделенность, достичь единства, выйти за пределы своей собственной индивидуальной жизни и обрести единение. Далее приводятся примеры таких попыток. Один путь достижения этой цели составляет все виды оргиастических состояний. «Они могут иметь форму транса, в которой человек вводит себя сам или с помощью наркотиков. Многие ритуалы примитивных племен представляют живую картину такого типа решения проблемы. Кажется, что после оргиастического переживания человек может на некоторое время расстаться со страданием, которое во многом проистекает из его отделенности. Постепенно тревожное состояния опять нарастает и снова спадает благодаря повторному исполнению ритуала. Все формы оргиастического союза характеризуются тремя чертами: силой и бурностью; они захватывают и ум и тело человека; они преходящи и периодичны.» Прямо противоположна им форма единства, которая основана на приспособлении к группе, ее обычаям, практике и верованиям. «Такое единение осуществляется тихо, диктуется шаблоном и именно по этой причине часто оказывается недостаточным для усмирения тревоги одиночества.» Стадный конформизм обладает только одним достоинством: он стабилен, а не периодичен.
«Третий путь обретения единства состоит в творческой деятельности, в том, чтобы стать артистом или мастером. В любом виде творческой работы творческий человек объединяет себя со своим материалом, репрезентирующим внешний мир. Однако такое единение не межличностно, а значит дает только частичный ответ на проблему существования. Полный ответ - в достижении межличностного единения, слияния с другим человеком, в любви.»
Говоря о любви, автор делит ее на зрелую и незрелую формы. Последнюю он называет симбиотическим союзом. Симбиотическое единство имеет свою биологическую модель в отношениях между беременной матерью и плодом. Они являются двумя существами, но в то же время чем-то единым. «В этом единстве два тела психически независимы, но тот же вид привязанности может существовать и в психологической сфере. Пассивная форма симбиотического единства - это подчинение, клинический термин - мазохизм. Мазохист делает себя неотъемлемой частью другого человека, который его направляет и руководит им. Активная формы симбиотического единства это господство, или, используя психологический термин, соотносимый с мазохизмом, - садизм. Садист делает другого человека неотъемлемой частью самого себя. Он набирается силы, вбирая в себя другого человека, который ему поклоняется.» И садист и мазохист одинаково сильно зависят друг от друга. Разница только в том, что садист отдает приказания, издевается, причиняет боль, а мазохист выполняет приказы, терпит боль и издевательства. Главное, что их объединяет - слияние без целостности.
В противоположность симбиотическому единению зрелая любовь это единение при сохранение собственной целостности. «Любовь - это активная сила в человеке, сила, которая объединяет его с другими. В любви имеет место парадокс: два существа становятся одним и остаются при этом двумя».
Здесь я полностью согласен с автором книги. На мой взгляд, любовь, в которой один или оба человека теряют свою индивидуальность скорее похожа на болезнь. Такая любовь деформирует людей и делает людей только хуже. Они становятся рабами своей зависимости и теряют контроль над своей жизнью.
Фромм рассматривает любовь как активность, а не как пассивный аффект, как помощь, а не как увлечение. Любовь это прежде всего давать, а не брать. Люди, чья главная ориентация не продуктивна рассматривают давание как обеднение. Поэтому большинство индивидов подобного типа отказываются давать. Для продуктивного характера давание имеет совершено иное значение. «Давание - это высшее проявление силы. Давать - более радостно, чем брать не потому что это лишение, а потому, что в этом акте давания проявляется выражение жизнеспособности.» Истинность этого принципа автор подтверждает примером из сферы секса. Мужчина дает себя, свой сексуальный орган, свое семя. Если он не может давать - он импотент. У женщин этот процесс несколько сложнее. Она тоже отдает себя, она открывает мужчине свое женское лоно: получая, она отдает. Если она не способна к акту давания, то она фригидна.
В сфере материальных вещей давать означает быть богатым. «Не тот богат, кто имеет много, а тот, кто много дает. Скупец, который тревожится, как бы чего не лишится, в психологическом смысле - нищий, бедный человек. самая важная сфера давания - это специфическая человеческая сфера.» Люди дают друг другу себя, свою жизнь. Этим даванием они обогащают другого и увеличивают чувство жизнеспособности. Кроме давания, любовь предполагает заботу, ответственность, уважение и знание. «Любовь - это активная заинтересованность в жизни и развитии того, что мы любим.» Забота и заинтересованность ведут к ответственности. Ответственность, по мнению автора, - это от начала до конца добровольный акт. «Ответственность могла бы легко вырождаться в желание превосходства и господства, если бы не было уважения. Уважение - это способность видеть человека таким, как он есть, осознавать его уникальную индивидуальность.» Я понимаю уважение как способность принимать любимого человека таким, как он есть. И это дает возможность оставаться индивидуальностью при единении с любимым человеком.
Фундаментальная потребность в единении объясняется Фроммом еще и желанием познать «тайну человека». Этого можно достичь симбиотическим единением, садистским способом. Другой путь познания «тайны» - любовь. «Любовь представляет собой активное проникновение в другого человека, в котором желание познания удовлетворяется благодаря единению.»
Автор рассматривает любовь не только как преодоление человеческого одиночества, но и как биологическую потребность6 желание единства мужского и женского полов. Фромм критикует теорию Фрейда относительно секса. И строит свою критику на том, что секс не был понят им достаточно глубоко и видит необходимость откорректировать и углубить фрейдовскую теорию.
Во второй части второй главы Фромм рассматривает любовь между родителями и детьми.
При рождении ребенок испытывает стресс, связанный с отделением от матери. Новорожденный не способен объективно воспринимать окружающий мир. Он воспринимает только положительное действие тепла, пищи и не отличает их от их источника6 матери. Когда ребенок развивается, он становится способным воспринимать вещи как они есть. Он учится обходиться с людьми и понимает, что мать о нем забоится, а значит и любит его. «Материнская любовь безусловна, ее не надо заслуживать, достаточно просто быть ее ребенком. С возрастом к ребенку приходит желание не только быть любимым, но и любить, дать что-нибудь матери или отцу. Постепенно эта любовь перерастает в зрелую любовь. Потребности другого человека становятся такими же важными как и свои собственные.» Детская любовь действует по принципу: «Я любим, потому что я любим». Зрелая любовь следует принципу: «Я любим, потому что я люблю». Незрелая любовь говорит: «Я люблю тебя, потому что я нуждаюсь в тебе». Зрелая любовь говорит: «Я нуждаюсь в тебе, потому что я люблю тебя». С развитием способности любить тесно связано развитие объекта любви. Третья часть данной главы так и называется: «Объекты любви». Основная мысль автора заключается в следующем: если мы действительно любим какого-то человека, то мы любим весь мир, всех людей, любим жизнь. Однако, это не значит, что не существует разницы между разными типами любви. Далее рассматриваются различные типы любви: братская любовь, материнская любовь, эротическая любовь, любовь к себе и любовь к богу.
Фундаментальным видом любви, Фромм называет братскую любовь. «Братская любовь основывается на чувстве, что все мы одно, главное здесь идентичность человеческой сущности. Любовь начинает проявляться тогда, когда мы любим тех, кого не можем использовать в своих целях. Братская любовь - это любовь равных.»
Материнская любовь, как упоминалось ранее безусловна, а потому считается высшим видом любви и наиболее священной изо всех эмоциональных связей. «Здесь искусство любить заключается в том, чтобы любить не только полностью зависящего от матери младенца, а растущего ребенка. Мать должна хотеть и поддерживать отдаление ребенка, а это действительно трудно.»
«Эротическая любовь жаждет полного слияния, единения с одним единственным человеком. Это самая обманчивая форма любви. Из-за того что половое желание в понимании большинства людей соединено с идеей любви, они легко впадают в заблуждение, принимая физическое влечение за любовь. Эротическая любовь делает предпочтение, но в другом человеке она любит все человечество.»
Распространении мнение, что любить других людей хорошо, а любить себя - это плохо. Для Фрейда любовь к себе - это нарциссизм, обращение либидо на самого себя. Фромм считает, что любовь к своему собственному «я» нераздельно связана с любовью к любому другому существу. Мне кажется, что если человек не любит себя, то он и не сможет полюбить другого человека. Но нельзя любить только себя или любить себя больше, чем всех остальных, это, на мой взгляд, называется эгоизмом.
Фромм пишет, что эгоистичный человек интересуется только собой, желает всего только для себя, чувствует удовлетворение не тогда когда отдает, а тогда, когда берет. Автор считает, что на самом деле эгоист ненавидит себя, и, делая все исключительно для себя, он компенсирует свою неспособность любить. В принципе, такое утверждение Фромма, только подтверждает мое убеждение, что человек, который не любит себя не может любить других.
Любовь к богу Фромм рассматривает с различных позиций понимания бога, рассматривает различия между матриархальными и патриархальными элементами религии и с точки зрения разных философских подходов. В итоге все сводится к следующему: «природа любви к богу соответствует природе его любви к человеку и характер его любви к богу и человеку часто остается бессознательным, будучи скрыт и рационализирован более зрелой мыслью о том, что есть его любовь.»
Третья глава называется «Любовь и её распад в современном обществе». Фромм рассматривает влияние западного капиталистического строя на современное общество (примерно 1950 годов). Он пишет, что капитализм нуждается в свободных, независимых людях, неподвластных какому - либо принципу, или совести - и при этом готовых подчиняться приказу. Из этого следует, что современные люди становятся все более отчуждены от себя, от своих ближних, от природы. «Брак и любовь - это всего лишь убежище от непереносимого чувства одиночества. Создается союз двоих против мира, и этот эгоизм вдвоем ошибочно принимается за любовь и близость. Увеличилось количество индивидуальных форм патологии любви, которые приводят к сознательному страданию, и психиатры считаю их невротическими. Все эти патологии беру свое начало в детстве и идут из семьи. Нездоровое отношение родителей к ребенку и невротические отношения между родителями способствовали этому увеличению.»
Я думаю, что в то время, когда Фромм писал эту книгу, ситуация была гораздо лучше, чем сейчас. В наше время любовь, в истинном ее смысле, практически потеряла свою ценность, особенно у подростков. Гораздо более важны стали деньги, социальный статус и секс, как просто физиологическая потребность, которую необходимо удовлетворять.
Далее, в четвертой главе, автор переходит к проблемам практики искусства любви. Практика любого искусства имеет определенные общие требования. Прежде всего - это дисциплина. «Для того чтобы стать мастером в каком-либо искусстве требуется дисциплина всей собственной жизни.»
Сосредоточенность также необходимое условие для овладения искусством. Фромм считает, что в последнее время людям все сложнее сосредоточиться, из-за того, что люди делают несколько вещей одновременно: слушают радио, курят, едят, пьют, читают и т.д. быть в состоянии сосредоточенности это значит быть в состоянии оставаться наедине с собой, и эта необходимое условие способности любить. Фромм предлагает несколько упражнений, которые помогают научится концентрироваться на себе, потому что он считает, что невозможно научиться сосредоточенности, не умея чувствовать себя.
Третий фактор это терпение. В погоне за быстрым результатом никогда не научишься искусству. «Современная индустриальная система опять таки содействует прямо противоположному - поспешности.» Все машины предназначены для быстроты: автомобили и самолеты для быстроты передвижения, производственные машины ускоряют процесс производства. И со временем эти машины становятся все более совершенными, а значит все более быстрыми
Последним условием обучения всякому искусству является высшая заинтересованность в обретении мастерства в этом искусстве.
По мнению Фромма особое значение для способности любить имеют следующие качества: преодоление собственного нарциссизма, объективность разума, смирение, вера.
«При нарциссистской ориентации человек воспринимает как реальность только то, что происходит внутри его самого, он не может объективно смотреть на окружающий мир. Способность думать объективно это разум. Эмоциональная установка, основанная на разуме, это смирение. Способность любви зависит от способности освободиться от нарциссизма; она зависит от нашей способности расти, развивать созидательную ориентацию в наших отношениях к миру и к себе. Эти процессы требуют необходимого качества - веры. Вера - это прежде всего не верование во что-то, а определенность и стойкость, которые свойственны нашим убеждениям.»
В завершении Этих Фромм говорит о том, что общество должно быть организовано таким образом, чтобы социальная, любящая природа человека не отделялись от его социального существования, а воссоединилась с ним.
Это, конечно, идеальная модель общества, но, на мой взгляд, мало реальная, по крайней мере, в нашем современном обществе, где большинство людей озабочено зарабатыванием денег, карьерой и социальным статусом. Сейчас доминирующими стали материальные ценности, а духовные, к сожалению, отошли на второй план. Остается только надеяться, что это временная ценностная ориентация современного общества.
Литература
любовь искусство фромм
Эрих Фромм «Искусство любви». Творческо-производственный центр «ПОЛИФАКТ». Минск 1991 год.