Судьба сосланных декабристов и их жен. Как жили в Сибири жены декабристов

Лицей № 95
Калининского района.

Реферат
По истории России
На тему: «Жены декабристов».

Выполнила: ученица 10 «Б» класса
Ступина Мария.
Руководитель: учитель истории
Малюгина В. И.

2006 г.
г. С-Пб

Содержание:
Вступление. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 2
Жены декабристов. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 4
Екатерина Трубецкая. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 6
М. Н. Волконская. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 9
Заключение. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 14
Выводы. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 15

Вступление.
Восстание декабристов 14 декабря 1825года и особенно его разгром усиливают раскол в русском обществе: его реакционная часть поддерживает и одобряет жестокую расправу царизма, передовая сочувствует восставшим.
Первыми кто открыто выразил участие опальным были женщины. Больше того, сразу же после катастрофы женщины начали бороться за близких, пуская в ход все: деньги, родственные связи, влиятельные знакомства, прошения на «высочайшее имя». И без сомнения, надо было обладать немалым мужеством, чтобы пройти против самодержавной воли, против мнения большинства. Так, с первых же часов и дней после 14 декабря активная поддержка, казалось бы, не выходящая за естественные пределы личного, родственного участия, становится фактором общественной жизни страны. 1
Взоры жен декабристов обращены были после восстания на Зимний дворец и Петропавловскую крепость. Обе цитадели самодержавия стояли одна против другой, на двух берегах Невы, и обе вселяли в те дни ужас.
Жены декабристов могли видеть, как глубокой ночью фельдъегери отвозили их мужей из дворца в крепость, как бесшумно открывались Петровские ворота и люди исчезали в этой каменной могиле. В первое время нельзя было даже думать о свидании с ними: из уст в уста передавались подробности царских допросов, по городу носились страшные слухи. Позже стало известно, что разрешение на свидание можно получить только от самого императора или, с его согласия, от шефа жандармов Бекендорфа.
Лишь во второй половине 1826 года, после объявления приговора, у жен декабристов могла возникнуть мысль последовать за своими мужьями на каторгу. У них были все основания, чтобы рассчитывать на человеческое к ним отношение со стороны Николая I, ведь в манифесте, изданном 13 июля 1826 года, в день казни пяти декабристов, царь торжественно объявлял:
«Наконец… склоняем мы особенное внимание на положение семейств, от коих преступлением отторгнулись родственные их члены. Во все продолжение всего дела, состарадая искренне прискорбным их чувствам, мы вменяем себе долгом удостоверить их, что в глазах наших союз родства передает потомству славу деяний, предками стяжанную, но не омрачает бесчестием за личные пороки или преступления. Да не дерзнет никто вменять их по родству кому-либо в укоризну: сие запрещает закон гражданский и более того претит закон христианский».
Между тем, вопреки «закону гражданскому» и более еще «закону христианскому», царь именно вменял женам декабристов «в укоризну» деяния их мужей и на протяжении всего царствования всячески стеснял и преследовал их.
Николай I, разрешив женам декабристов ехать в Сибирь в след за мужьями, вскоре понял, что поступил вопреки собственному мстительному замыслу – сделать так, чтобы Россия забыла своих мучеников, чтобы время и отдаленность от тюрьмы, отсутствие информации об их жизни стерли их имена из памяти.
Решение жен декабристов последовать за своими мужьями нарушало все его планы. Он понимал, что они станут посредниками между каторгой и Петербургом, и потому обновил данные им разрешения на поездку к мужьям суровыми условиями: он рассчитывал запугать этим молодых женщин и заставить их отказаться от поездки в Сибирь. 2
Но, не смотря на это, дамы, принадлежавшие к благородному сословию, вечно окруженные многочисленной прислугой, бросили уютные усадьбы ради того, чтобы жить рядом с близкими или с людьми, не взирая на любые лишения, как простолюдинки. На протяжении полутора столетий Россия хранит светлую память о них. 3
Декабристки получили воспитание, составленное из редких элементов. Прежде всего в его основе лежало уважение к гуманистической традиции XVIII века. Ведь те же учителя, что обучали будущих декабристов, толковали юным девицам о Вольтере, Руссо, Гете… Как ни далеки были женщины 1820 годов от понимания декабристских идеалов и участия в заговоре, задолго до 14 декабря они стали как бы соучастницами мужчин в освобождающем просвещении.
Помимо уважения к гуманистическим просветительным традициям XVIII столетия, дворянское воспитание внушало христианские идеи любви и всепрощения, верность старинным устоям. Власть, конечно, приветствовала эту выгодную для нее идеологию. Но тем труднее было ей, когда молодые женщины, ссылаясь на основы христианской морали, защищали свое право на участие к «падшим». Испокон веков, даже в эпохи полного порабощения женщины, христианское подвижничество и благотворительность были двумя сферами деятельности ее вне семьи.
Как известно «гроза двенадцатого года», ставшая эпохой в жизни России, явилась значительным этапом в формировании декабристской идеологии. Марии Раевской, дочери прославленного генерала, героя 1812 года, было тогда только семь лет. Но дочери и младшие сестры участников Отечественной войны вместе со всеми пережили то время особого подъема национального сознания и патриотизма, под влиянием которого складывались их понятия о чести, любви к родине.
Заложенные в детские и юношеские годы нравственные принципы дали о себе знать в трудную минуту жизни. Конечно, женщины, жившие в ту пору скорее сердцем, чем разумом, заботились прежде всего об облегчении участи близких, уповая при этом на милость божью и милосердие государя. 4
Женщинами-декабристками двигала не только любовь к мужьям, братьям, сыновьям, но и высокое сознание общественного долга, представление о чести. Выдающийся врач-терапевт Н. А. Белоголовый, воспитанник декабристов, говорил о них как о «высоких и цельных по своей нравственной природе женщин». Он видел в них «классические образцы самопожертвования и необычаянной энергии, образцы, какими вправе гордиться страна, которая вырастила их». 5
Именно этим мужественным, самоотверженным женщинам и будет посвящена эта работа.

Жены декабристов.
Как уже говорилось ранее, среди декабристского окружения непременно присутствуют женщины. Они придают движению первых революционеров, их судьбам трогательное обаяние. Самоотверженная любовь и преданность матерей, подруг, сестер и детей делает еще более прекрасными образы героев 1825 года. 1
В «Докладе о революции 1905 года» Владимир Ильич Ленин, напоминая о декабристах, говорил: В 1825 году Россия впервые видела революционное движение против царизма, и это движение было представлено почти исключительно дворянами. Дворянками были и все девятнадцать героических женщин, последовавших за осужденными декабристами в Сибирь. На Благодатский рудник приехали княгиня Екатерина Ивановна Трубецкая, в девичестве графиня Лаваль, в возрасте 23 лет и княгиня Мария Николаевна Волконская (Раевская, 21 год), В Верхнеудинск прибыла Праскофья Михайловна Муравьева (36 лет) со своими сестрами – княжнами Шаховскими: Марфой – будущей второй женой (с 1841 года) декабриста А. Н. Муравьева и Варварой – невестой декабриста П. А. Муханова. Их возраст установить не удалось. В Читинском остроге оставались Александра Григорьевна Муравьева (графиня Чернышева, 23 лет), Наталья Дмитриевна Фонвизина (Апухтина, 21 года), Александра Ивановна Давыдова (Потапова, 24 лет) Елизавета Петровна Нарышкина (графиня Коновницина, 25 лет), Александра Васильевна Ентальцева (Лисовская, возраст не установлен), Праскофья Егоровна Анненкова (француженка, Полина Гебль, 28 лет). В Петровском Заводе поселились Мария Каземировна Юшневская (Кругликовская, возраст не установлен), Анна Васильевна Розен (Малиновская, возраст не установлен), Камилла Петровна Ивашева (француженка Ле Дантю,23 лет). Жительницами Селенгинска стали Шарлота Карловна и Екатерина Петровна – мать и сестра декабриста К. П. Торсона, и сестры декабристов Бестужевых – Елена (55 лет), Ольга (53 лет) и Мария (51 года) Александровны. Мать декабристов Бестужевых – Праскофья Михайловна (1775 – 1846), не получившая царского разрешения на переезд вместе с дочерьми в Сибирь не смогла перенести еще и этого удара и вскоре скончалась. 2
Общее горе и общая тяжкая участь объединила жен декабристов. Все они были охвачены заботами о судьбе своих мужей и их товарищей. Они нравственно поддерживали друг друга и трогательно заботились о тех, чьи жены не могли последовать за мужьями. Среди своих трудов и переживаний они находили еще время заниматься литературой и музыкой. Рождались дети, и заботы о них наполняли радостью дни и годы их беспросветной жизни на каторге. 3
Эти женщины не участвовали в тайной общественной и революционной деятельности своих мужей, они понятия не имели ни о Союзе благоденствия, ни о Северном и Южном обществах. Они и в мыслях не могли держать, что их мужья замышляли государственный переворот, цареубийство, изменение существовавшего строя… Но когда дворяне-революционнеры были сосланы в Сибирь на каторгу, их жены из светских барышень превратились в мужественных, душевно закаленных спутниц декабристов. Они променяли великосветскую негу на лишения и унижения жизни в остроге и как самое святое завещали своим детям железные браслеты, выкованные из кандалов…
Идя на добровольное изгнание в Сибирь, эти мужественные женщины хотели со своими горячо любимыми мужьями, женихами, братьями, сыновьями и облегчить их участь. В этом стремлении героических женщин не остановили даже жестокие условия подписки, которую каждая из них давала при выезде из Иркутска дальше на восток. Вот эта подписка: «Жена, следуя за своим мужем и продолжая с ним супружескую связь, сделается естественно причастной к его судьбе и потеряет прежнее звание, то есть будет признаваема не иначе, как женою ссыльнокатаржного, и с тем вместе принимает на себя переносить все, что такое состояние может иметь тягостного, ибо даже начальство не в состоянии будет защищать ее от ежечастных могущих быть оскорблений… Дети, которые приживутся в Сибири, поступят в казенные заводские крестьяне.
Ни денежных сумм, ни вещей многоценных с собою взять не дозволено; это запрещается существующими правилами и нужно для собственной безопасности по причине, что сии места населены людьми, готовыми на всякого рода преступления.
Отъездом в Нерчинский край уничтожается право на крепостных, с ними прибывших». Особенно зловещими были слова: «Дети, которые приживутся в Сибири, поступят в казенные заводские крестьяне». Давая подписку, декабристки, очевидно, понимали, что их переезд на жительство в Сибирь с отказом от большинства привилегий дворянской жизни не может не получить политического значения и общественного звучания.
В ответ на удивление окружающих по поводу принятого решения последовать решения последовать за мужем в Сибирь М. Н. Волконская говорила: Что же тут удивительного? Пять тысяч женщин каждый год делают добровольно тоже самое. Она имела в виду жен крепостных крестьян и рабочих, ежегодно следовавших добровольно в Сибирь вслед за осужденными мужьями на каторгу и в ссылку. 4
В месте с декабристами эти героические женщины самоотверженно несли свою тяжкую долю. Лишенные всех прав, находясь вместе с каторжниками и ссыльнопоселенцами на самой низкой ступени человеческого бытия, жены декабристов на протяжении долгих лет своей сибирской жизни не переставали бороться вместе с мужьями за те идеи, которые привели их на каторгу, за право на человеческое достоинство в условиях каторги и ссылки.
Княгиня Трубецкая и княгиня Волконская были первые из жен, приехавшие в Сибирь, зато они и натерпелись более других нужды и горя. Они проложили нам дорогу и столько выказали мужества, что можно только удивляться им. Мужей своих они застали в Нерчинском заводе, куда они были сосланы с семью их товарищами еще до коронации Николая. Подчинены они были Бурнашеву – начальнику Нерчинских заводов, Бурнашев был человек грубый и даже жестокий; он всячески притеснял заключенных, доводил строгость до не справедливости, а женам положительно не давал возможности видеться с мужьями. В Нерчинске, точно так же, как и в Чите, выходили на работы, но в Нерчинске все делалось иначе под влиянием Бурнашева: заключенных всегда окружали со всех сторон солдаты, так что жены могли их видеть только издали. Князь Трубецкой срывал цветы на пути своем, делал букет и оставлял его на земле, а несчастная жена подходила поднять букет только тогда, когда солдаты не могли этого видеть. 5
Для того чтобы яснее представить и почувствовать, какое значение имело движение декабристов в русской общественной жизни 1820-1870 годов, рассмотрим исторические портреты этих женщин.

Екатерина Трубецкая .
В 1820 году Екатерина Лаваль познакомилась с капитаном императорской гвардии князем Трубецким. Они поженились 12 мая 1821 года в Париже. В конце 1824 года князь в Трубецкой, назначенный адъютантом генерал-губернатора Киева и относящихся к нему областей, отправился по месту назначения. Жена сопровождала его. Но к концу 1825 года они попросили отпуск и приехали в Петербург, откуда затем должны были возвратиться в Киев. 1 В ночь после восстания декабристов (14 декабря 1825 года) князь Трубецкой был арестован. Его жена не знала, что он был во главе заговора, и даже на мгновение не допускала мысли о том, что обвинение, предоставленное ее мужу, может быть справедливо.
Но позже была получена записка от князя Трубецкого, он писал: «Не сердись, Катя… Я потерял тебя и себя погубил, но без злого умысла. Государь велит передать тебе, что я жив и живым останусь». Теперь не оставалось более ни сомнений, ни надежд. 2
Как и обещал государь, князю Трубецкому была сохранена жизнь, он был приговорен пожизненно. Приговор был приведен в исполнение. Оставшихся в живых, заковали в кандалы и отправили в Сибирь. 3
Екатерина Ивановна Трубецкая первая из жен декабристов обратилась к Николаю с просьбой разрешить ей последовать за мужем.
Ее отца, французского эмигранта графа И.С. Лаваля, знал весь аристократический Петербург. В его сохранившемся до наших дней роскошном особняке на Английской набережной собиралось избранное петербургское общество.
Здесь давались балы, и в том зале незадолго до 14 декабря 1825 года великий князь Николай Павлович танцевал мазурку в паре с дочерью графа Лаваля, Екатериной Ивановной.
14 декабря 1825 года великий князь Николай Павлович стал императором Николаем I, а муж Екатерины Ивановны был приговорен к вечной каторге…
Получив разрешение на поездку, Трубецкая выехала в Сибирь 24 июля 1826 года, на другой день после отправки на каторгу мужа. 4 В этот день закрылся за ней последний полосатый шлагбаум петербургской заставы, упала пестрая полоска, точно отрезала всю ее предыдущую жизнь.
Ее сопровождал в дороге секретарь отца господин Воше. С удивлением смотрел он на одержимую молодую женщину, которая так торопилась, что едва смыкала на коротких стоянках глаза. Когда верстах в ста от Красноярска сломалась ее карета, она села в перекладную телегу, отправилась в Красноярск и оттуда прислала тарантас за своим спутником, который не мог перенести тяжелого путешествия на телеге по тряской сибирской дороге. 5
Когда Е.И. Трубецкая в сентябре 1826 года добралась до Иркутска, ее муж находился еще в пределах Иркутской губернии. Цейдлер все-таки не допустил к нему жену на том основании, что «при теперешнем распределении по заводам они могут иметь сообщение посторонними путями и даже получать и посылать своих доверенных людей и находить способы к доставлению писем и делать тому подобные самовольные поступки, которых и за строжайшим надзором предупредить не стоит возможности» .
Нужно отдать должное проницательности иркутского губернатора. Действительно, Екатерина Ивановна, находясь в Иркутске, уже вступила в «недозволенную переписку» через сектанта-духобора, установила связь с известным сибирским купцом Е. А. Кузнецовым, который в дальнейшем стал одним из наиболее надежных посредников в нелегальных отношениях декабристов; передала письма возвратившемуся в Петербург К.Воше. 6
Последовавшие за мужьями жены декабристов поставлены были в Сибири в особое, исключительно тяжелое положение.
Генерал-губернатором Восточной Сибири был в то время Лавинский. Каторга была подчинена ему, и его беспокоили распространившиеся слухи, что вслед за мужьями туда собираются ехать их жены. Княгиня Трубецкая, княгиня Волконская и Муравьева, урожденная графиня Чернышева, уже получили разрешение на поездку. Таких высоких представительниц аристократического Петербурга еще никогда не было на каторге, и перед Лавинским, естественно, встал вопрос, в какие условия жены осужденных должны быть поставлены в Сибири и как держать себя с ними. Чтобы выяснить вставшие перед ним вопросы Лавинский приехал в Петербург.
Он обратился за советом к начальнику Главного штаба, генерал-адъютанту Дибичу, и ознакомил его со своими соображениями по этому поводу. Дибич знал, что вопрос этот занимает и самого Николая I, и в тот же день, утром 31 августа 1826 года, доложил царю соображения Лавинского.
Царь ответил необычайно быстро. Он приказал немедленно и секретно создать для обсуждения вопроса особый комитет, который собрался в тот же день в семь часов вечера.
Уже на следующий день Лавинский срочно направил иркутскому губернатору Цейдлеру для сведения и исполнения исключительно жесткие правила, регулировавшие положение жен декабристов на каторге и в ссылке.
Правила эти не были официально опубликованы, но, утвержденные Николаем I, приобретали силу закона. Они лишали жен декабристов самых элементарных, установленных законом человеческих прав. 7
Трубецкой, первой выехавшей из Петербурга в Сибирь к осужденному мужу, пришлось особенно трудно: она должна была подписать документ, который на многие годы вперед определял бытие ее самой и жен остальных декабристов, бытие их мужей и всех декабристов.
К ней первой губернатор Цейдлер применил полученные из Петербурга инструкции и с нею держал себя особенно твердо и настойчиво. Цейдлер прекрасно понимал, что если ему не удастся отклонить Трубецкую от поездки к мужу, он тем самым откроет путь в Сибирь и другим женам декабристов. Трубецкая, а вслед за ней и Волконская должны были проявить – и проявили – огромную силу воли, настойчивость и смелость, чтобы пробить эту стену, воздвигнутую Николаем I между декабристами и их близкими. 8
Видя, что ужасы каторги и будущие тяжелые условия не жизни не пугают Трубецкую, Цейдлер сказался больным, и Трубецкая долго не могла добиться свидания с ним.
Трубецкая терпеливо ждала. Прошло пять месяцев со дня ее приезда в Иркутск, а Цейдлер все не выпускал ее. Муж продолжал писать ей с каторги не переставая надеяться на ее приезд. Наконец Цейдлер принял ее. Видя, что никакими доводами не сломить волю Трубецкой, он объявил ей, что разрешает дальнейшее путешествие, но только по этапу, вместе с каторжниками, под конвоем. При этом он предупредил Трубецкую, что на этапах люди мрут как мухи: отправляют пятьсот человек, а доходит до места не более трети.
Трубецкую не остановило и это…
Цейдлер не выдержал и дал наконец разрешение. Это было 19 января 1827 года. Трубецкая в этот день выехала и скоро прибыла в Большой Нерчинский завод. 9
Трубецкая приехала первой. Увидев сквозь щель тюремного забора мужа, бывшего князя, в кандалах, в коротком тулупчике, подпоясанном веревкой, она упала в обморок. 10 Надо представить себе Екатерину Ивановну Трубецкую, нежную, тонкого душевного склада женщину, чтобы понять, какое смятение поднялось в ее душе. 14
Трубецкая виделась с мужем два раза в неделю – в тюрьме, в присутствии офицера и унтер-офицера они не могли передать друг другу и тысячной доли того, что чувствовали. В остальные дни княгиня брала скамеечку, поднималась на склон сопки, откуда был виден тюремный двор, - так ей удавалось порой хоть издали посмотреть на Сергея Петровича. 11
Однажды в трескучий мороз Трубецкая пришла на свидание с мужем в изношенных ботинках и сильно простудила ноги: из своих единственных новых теплых ботинок она сшила Оболенскому шапочку, чтобы на волосы не попадала руда, сыпавшаяся при работе в руднике.
Княгиня часто отправлялась на телеге к Бурнашеву, с отчетом об их ежедневных расходах. Обратно она возвращалась с купленной провизией и мешками картофеля. Встречные всегда кланялись ей… 12
В половине 1845 года произошло открытие девичьего института Восточной Сибири в Иркутске, куда Трубецкие в первый же год открытия поместили своих двух меньших дочерей, и тогда же переехали жить в город, в Знаменское предместье, где они купили себе дом. 13
«Екатерина Ивановна Трубецкая, - пишет декабрист Оболенский, не была хороша лицом, но тем не менее могла всякого обворожить своим добрым характером, приятным голосом и умною, плавною речью. Она была образована, начитанна и приобрела много научных сведений во время своего пребывания за границей. Немалое влияние в образовательном отношении оказало на нее знакомство с представителями европейской дипломатии, которые бывали в доме ее отца, графа Лаваля.
Поэтому в тот миг, когда Екатерина Ивановна решилась следовать за мужем в Сибирь, она вынуждена была преодолевать не только силу семейной привязанности, сопротивление любящих родителей, уговаривающих ее остаться, не совершать безумия. Она не только теряла весь этот пышный свет, с его балами и роскошью, с его заграничными вояжами и поездками на кавказские «воды» , ее отъезд был вызовом всем этим «членам царской фамилии, дипломатическому корпусу и петербургскому бомонду» . Ее решение следовать в Сибирь разделило, раскололо это блестящее общество на сочувствующих ей откровенно, на благословляющих ее тайно, на тайно завидующих ей, открыто ненавидящих. 14
* * *
Через полгода после отъезда Трубецкой из Петербурга, путь на каторгу был открыт. Она открыла его не только для себя, но и для всех приехавших после нее в Сибирь жен декабристов. 15
Князь Трубецкой был приговорен к 20 годам каторги, после которых должен был навечно поселиться где-нибудь в Сибири. На каторге он провел 13 лет, после чего всех отправили на поселение, но не в одно место, как это было до сих пор, - их разъединили и расселили по разным местностям, более или менее удаленным друг от друга. 16
Трубецкая часто переписывалась с родными, но ни отец, граф Лаваль, ни мать - вообще никто из близких не сделал попытки посетить ее в изгнании. Кроме двух мальчиков, умерших в детском возрасте, у Трубецкой родились в Сибири еще четверо детей.
Все пережитое за годы каторги и ссылки тяжело отозвалось на здоровье Трубецкой. Она долго болела и 14 октября 1854 года на руках у мужа скончалась в Иркутске. 17 Ее сразила тяжелая болезнь. Глубокая душевная усталость, простуда, тяготы бесконечных дорог и переселений, тоска по родине и родителям, смерть детей – сказалось все, что перенесла эта удивительная женщина, умевшая в трудные минуты жизни оставаться внешне спокойной, жизнерадостной. 18 Ее похоронили в ограде иркутского Знаменского монастыря.
Пройдя рука об руку с мужем тяжкий двадцативосьмилетний путь каторги и ссылки, Трубецкая всего двух лет не дожила до того дня, когда декабристам и их женам разрешено было наконец вернуться в Россию. 17

М. Н. Волконская.
Мария Николаевна Волконская выехала из Петербурга через полгода после Трубецкой. Она была дочерью прославленного героя 1812 года, генерала Н. Н. Раевского. По делу декабристов были привлечены, но вскоре освобождены два ее брата. За мужем за известным генералом, декабристом М. Ф. Орловым, была ее старшая сестра, Екатерина. 1
Волконскому было в то время тридцать шесть лет. Марии Раевской не было еще и девятнадцати. Молодая девушка понятия не имела о существовании Тайного общества и в своих ранних записках писала:
«Я вышла замуж в 1825 году за князя С. Г. Волконского, достойнейшего и благороднейшего из людей; мои родители думали, что обеспечили мне блестящую, по светским воззрениям будущность. Мне было грустно с ними расставаться; словно сквозь подвенечный вуаль мне смутно виделась ожидавшая нас судьба…»
Это было время, когда Волконский с головой ушел в дела Тайного общества. За весь год он провел с молодой женой не больше трех месяцев. Мария Николаевна, заболев, уехала лечиться в Одессу. Лишь осенью Волконский приехал и отвез ее в деревню Раевских, Болтышку, близ Умани, где стояла его дивизия, а сам уехал в Тульчин, где находилась Главная квартира армии. Здесь у него часто бывали многие товарищи по Южному тайному обществу. 2
2 января 1826 года у Марии Николаевны родился сын, Николенька. Через три дня приехал Волконский, повидался с женой и ребенком и сразу уехал в Умань.
и т.д.................

Поступок этих женщин стал подвигом во имя любви. Девушки из знатных семей, получившие прекрасное воспитание и образование, оставили роскошь светских гостиных, чтобы последовать в Забайкалье за своими мужьями, которые были приговорены к каторге за подготовку восстания на Сенатской площади. сайт вспоминает судьбы пяти жен декабристов, пожертвовавших всем ради любимых.

Екатерина Трубецкая (урожденная Лаваль)

В 1871 году Николай Некрасов завершил работу над первой частью поэмы «Русские женщины», в которой рассказал о судьбе Екатерины Трубецкой (урожденной Лаваль), внучке известного миллионера, променявшей все материальные блага на возможность быть рядом с любимым супругом. Екатерина Ивановна стала первой женой декабристов, последовавшей за мужем в Сибирь.

Отцом Екатерины был сотрудник министерства иностранных дел Иван Лаваль. Фото: Commons.wikimedia.org

Родителями Екатерины был сотрудник министерства иностранных дел Иван Лаваль и его жена Александра, дочь миллионера Ивана Мясникого. Их особняк на Английской набережной был одним из центров культурной и общественной жизни Петербурга в 20-х годах XIX века.

Когда старшей их дочери Екатерине было 19 лет, она познакомилась с князем Сергеем Петровичем Трубецким, героем Отечественной войны 1812 года. Симпатия молодых людей получила одобрения родителей, и вскоре произошло венчание. Но наслаждаться семейным счастьем молодоженам предстояло недолго. В декабре 1825 года после смерти Александра I на Сенатскую площадь с целью восстания вышли вооруженные войска. Во главе декабристов стоял Сергей Трубецкой.

Этот поступок решил судьбу князя и его супруги. После восстания он был задержан и доставлен в Зимний, где его лично допросил Николай I. Известие об аресте поразило Екатерину Ивановну, хоть супруг и не скрывал он нее своих политических убеждений. Она писала ему в Петропавловскую крепость:

«Меня будущее не страшит. Спокойно прощусь со всеми благами светскими. Одно меня может радовать: тебя видеть, делить твое горе и все минуты жизни своей тебе посвящать. Меня будущее иногда беспокоит на твой счет. Иногда страшусь, чтоб тяжкая твоя участь не показалась тебе свыше сил твоих...».

Вскоре над декабристами состоялся суд. Трубецкой был приговорен к вечной каторге в Сибири. Екатерина добилась у императора разрешения последовать за любимым в ссылку. Она согласилась отречься от всего, что у нее было - дворянское звание, богатое наследство, лишь бы иметь возможность поехать за Сергеем. Перед таким напором чиновники отступили - в январе 1827 года она отправилась в центр каторжного Забайкалья.

В феврале 1827 года в Благодатском руднике Екатерине наконец позволили увидеть мужа. Их встречи были редкими, но именно они позволяли Трубецкому не падать духом.

В 1832 году срок каторги Трубецкого был сокращён до 15 лет, а в 1835 году — до 13. В 1839 году семья поселился в селе Оёк. К тому моменту у Сергея Петровича и Екатерина Ивановны уже родились пять детей.

Мария Волконская (урожденная Раевская)

Мария со стороны матери Софьи Константиновой была правнучкой Михаила Ломоносова. Отцом девочки был генерал Николай Раевский, властный человек, привыкший все держать под своим контролем. По мнению ряда историков, именно отец настаивал на ее браке с героем Отечественной войны 1812 года князем Сергеем Раевским, считая, что эта партия принесёт «блестящую, по светским воззрениям, будущность» дочери.

Несмотря на то, что в самом начале отношения между молодыми людьми складывались непросто, Мария любила своего супруга. Сохранились ее письма, которые она писала ему, находясь в разлуке. В них она обращалась не иначе, как «Мой милый, мой обожаемый, мой кумир Серж!»

Когда произошло восстание декабристов, Мария была в положении и готовилась к родам. Первое время родные тщательно скрывали от нее, что ее муж арестован. К слову, Волконский был единственным генералом действительной службы, принявший непосредственное участие в движении декабристов.

Когда же Мария узнала о случившемся, то она написала ему в Петропавловскую крепость: «Я узнала о твоём аресте, милый друг. Я не позволяю себе отчаиваться… Какова бы ни была твоя судьба, я её разделю с тобой, я последую за тобой в Сибирь, на край света, если это понадобится, — не сомневайся в этом ни минуты, мой любимый Серж. Я разделю с тобой и тюрьму, если по приговору ты останешься в ней».

После вынесения приговора, перед Марией встал сложный вопрос: остаться с сыном или последовать за мужем в Сибирь. И она сделала выбор в пользу мужа.

В одном из писем она сообщала Волконскому: «К несчастью для себя я вижу хорошо, что буду всегда разлучена с одним из вас двоих; я не смогу рисковать жизнью моего ребёнка, возя его повсюду с собой».

Оставив сына с отцом, она поехала в Сибирь. Она следовала за супругом на Благодатский рудник, где он отбывал каторгу, в Читинский острог, в село Урик. С 1845 года они проживали семьёй в Иркутске. У Волконских родились еще трое детей, из которых выжили двое - Михаил и Елена. Годы спустя их дочь стала женой Дмитрия Молчанова, чиновника при восточносибирском генерал-губернаторе. А сын Михаил дослужился до звания тайного советника и заместителя министра народного просвещения Ивана Делянова.

Благодатский рудник. Дом, где жили княгини М. Н. Волконская и Е. И. Трубецкая. 1889. Фото: Commons.wikimedia.org

Для детей и внуков Мария Николаевна вела на французском языке «Записки», в которых описывала события её жизни с 1825 по 1855 год.

Александра Муравьева (урожденная Чернышева)

«Её красота внешняя равнялась её красоте душевной»,— вспоминал об Александре барон Андрей Розен, один из участников движения декабристов.

Дочь действительного тайного советника графа Григория Чернышева связала свою судьбу с Никитой Муравьевым, который был одним из главных идеологов движения декабристов. На долю хрупкой девушки с лицом ангела выпали тяжелые испытания, которые впоследствии свели ее в могилу.

К моменту ареста мужа, она ждала третьего ребенка. Приговор Муравьеву прогремел для нее словно гром среди ясного неба: каторжные работы сроком на 20 лет.

Несмотря на предостережения родных, она была полна решимости следовать за осужденным супругом, даже если для этого и потребуется оставить детей. Получив в 1826-м году разрешение следовать в Сибирь, она поехала в Читинский острог.

Разлука с детьми давалась ей очень тяжело, о чем она неоднократно писала в письмах. Череда смертей близких подкосило ее и без того слабое здоровье: она узнала о гибели ее маленького сына, в 1828-м году умерла ее мать, а в 1831-м не стало ее отца. Не выжили и две ее дочери, которые появились на свет в Петровском заводе.

«Я старею, милая маменька, Вы и не представляете себе, сколько у меня седых волос», - писала она за полгода до смерти.

«Её красота внешняя равнялась её красоте душевной», - писали о ней современники.Фото: Commons.wikimedia.org

Осенью 1832 года она простудилась и через три недели умерла. Ей было всего 28 лет.

Елизавета Нарышкина (урожденная Коновницына)

«Нарышкина была не так привлекательна, как Муравьева. Она казалась очень надменной и с первого раза производила неприятное впечатление, даже отталкивала от себя, но зато когда вы сблизились с этой женщиной, невозможно было оторваться от неё, она приковывала всех к себе своей беспредельной добротой и необыкновенным благородством характера»,- писала о ней Жанетта-Полина Гёбль, француженка, полюбившая декабриста Анненкова, и ставшая его женой.

Акварель Н. А. Бестужева (1832)«Портрет мой слишком льстит, но, однако я на нем похожа». Фото: Commons.wikimedia.org

Единственная дочь генерала Петра Коновницына познакомилась со своим будущим супругом, полковником Михаилом Нарышкиным на одном из балов в 1823-м году. Уже в 1824-м году они сыграли свадьбу. А 1825-м произошли события, изменившие ход истории. Ее супруг, состоявший в тайном обществе, был арестован за участие в подготовке восстания и помещён в Петропавловскую крепость.

Михаила Михайловича лишили чинов и дворянства и сослали на каторгу на 20 лет (позже срок был сокращен до 8 лет). Елизавета, будучи фрейлиной императрицы, попросила у Марии Федоровны разрешение отправиться за мужем, и, получив одобрение, поехала в Читинский острог.

Вместе с супругом они пришли все тяготы жизни. Когда в 1833-м году им разрешили обосноваться в Кургане, Нарышкины превратили свой дом в настоящий культурный центр.

Их союз, основанный на поддержке и уважении, вдохновлял многих. Когда Михаила Нарышкина не стало в 1863-го года, князь Оболенский написал в некрологе:

«Он вступил в супружество с графиней Елизаветой Петровной Коновницыной и в ней нашел ту полноту сочувствия, которая в жизни выражается полной гармонией — и стремлений, и цели жизненной, и надежд, и желаний. И Кавказ с его грозными твердынями, и Сибирь с её пустынями, везде они были вместе, и везде их сердечная жизнь, восполняющая недостатки одного полнотою другого, выражалась в любви чистой, отражаемой во всем строе жизни».

Михаила Михайловича лишили чинов и дворянства и сослали на каторгу на 20 лет. Фото: Commons.wikimedia.org

Мария Юшневская (урожденная Круликовская)

Мария Казимировна была одной из самых старших «жен ссыльнокаторжных». Ее брак с Алексеем Юшневским, одним из организаторов и руководителей Южного общества декабристов, был для нее вторым по счету. Их знакомство произошло, когда миловидная полячка еще была замужем за помещиком Анастасьевым. Несмотря на то, что у нее была дочь, она решилась на развод, чтобы соединить свою жизнь с Юшневским.

Как и другие жёны декабристов Мария вела переписку с родными и друзьями ссыльных. Фото: Commons.wikimedia.org

После восстания декабристов, Алексей Петрович был арестован и заключён в Петропавловскую крепость 7 января 1826 года. Вынесенный ему смертный приговор был заменен на пожизненные каторжные работы (позже срок каторги был сокращён до 20 лет - прим.)

Мария приняла решение ехать за супругом. Она писала письма на имя Бенкендорфа, пока в 1828 году ей не разрешили отправиться в путь. Единственным условием было - она должна была поехать без любимой дочери от первого брака. Юшневская согласилась.

Почти 10 лет она провела с мужем в Петровском Заводе, позже жили близ Иркутска. Супруги брали в дом воспитанников, в основном из купеческих детей.

Сохранились воспоминания одного из них:

«Жена Юшневского, Марья Казимировна, была миловидная, толстенькая старушка небольшого роста; в образование наше она не вмешивалась, но мы ее не особенно любили, потому что она строго заботилась о наших манерах и легко раздражалась всякими нашими промахами. Она была полька и ревностная католичка, и самыми частыми ее посетителями были два ксендза, не раз в неделю приходившие пешком из Иркутска».

Ее супруга не стало в 1844-м году. После его смерти Мария еще жила в в Кяхте, Иркутске, Селенгинске, пока в 1855-м году не получила разрешение вернуться для проживания в Европейскую Россию.

Имена жен декабристов в далеком 1826 году знал весь московский свет. Судьбы их стали предметом обсуждений и сочувствия. Одиннадцать женщин пожертвовали всем, отказавшись от привычных благ, чтобы разделить печальную участь своих возлюбленных.

В 1871 году поэт Николай Некрасов пишет поэму "Русские женщины" - жены декабристов Трубецкого и Волконского стали главными героинями произведения. В те годы институт семьи имел огромное значение в обществе. Даже не разделяя политических взглядов и, возможно, где-то осуждая поступок своих избранников, женщины следовали за мужьями, оставляя самое дорогое - своих детей. Такой сильной была вера в брак, семью и Бога.

Эти истории достойны внимания, нам есть чему поучиться у этих бесстрашных женщин! Некрасов и жены декабристов жили примерно в одно время. Это дало возможность поэту так пронзительно описать истории несчастных женщин. Что ждало их в дороге? Как тяжело они расставались с близкими? Какая участь их ждала впереди? Некрасов расскажет о подвиге жен декабристов, раскрыв в двух историях - Екатерины Трубецкой и Марии Волконской - весь ужас знакомства с суровым севером и бесконечную боль расставания с близкими.

История декабря

После правления Александра I, которое длилось 24 года, в 1825 году к власти пришел его младший брат Николай. Присяга была назначена на 14 декабря 1925 года. В этот день в столице Российской Империи – Петербурге – произошла попытка государственного переворота. После длительного правления Александра Благословенного Россия, уставшая от бесконечных войн, хотела мира и спокойствия.

Восстание организовала группа дворян-единомышленников, большинство из которых были гвардейскими офицерами. Главной же целью восставших была либерализация российского общественно-политического строя: учреждение временного правительства, отмена крепостного права, равенство всех перед законом, демократические свободы (прессы, исповеди, труда), введение суда присяжных, введение обязательной военной службы для всех сословий, выборность чиновников, смена формы правления на конституционную монархию или республику. Несмотря на достаточно длительную подготовку восстание было сразу же подавлено.

В июле 1826 года на кронверке Петропавловской крепости были повешены пять заговорщиков и руководителей восстания декабристов: К.Ф. Рылеев, П. И. Пестель, СИ. Муравьев-Апостол, М.П. Бестужев-Рюмин и П.Г. Каховский. Остальные одиннадцать единомышленников были сосланы в Сибирь. Именно за ними в ссылку отправились их жены.

Екатерина Трубецкая

Княгиня Екатерина Ивановна Трубецкая, урожденная графиня Лаваль родилась в Санкт-Петербурге в 1800году. Отец Иван Степанович был образованный и обеспеченный французский эмигрант, который приехал в Россию во время французской революции. В столице он познакомился со своей женой, графиней Александрой Григорьевной, наследницей миллионов из очень обеспеченной петербуржской семьи. В браке у них родилось две дочери, Екатерина и Софья. Своим детям чета Лаваль дала превосходное образование, окружив малышек роскошью и самыми квалифицированными преподавателями.

Естественно, Екатерина никогда ни в чем не нуждалась, была далека от приготовления еды и домашних хлопот, окруженная с детства прислугой, она не всегда могла даже самостоятельно одеться.

Богатство, блеск! Высокий домНа берегу Невы,Обита лестница ковром,Перед подъездом львы,Изящно убран пышный зал,Огнями весь горит.

Семья Лаваль много времени проводили в Европе, где в 1819 году Катрин познакомилась с князем Сергеем Петровичем Трубецким, которому на тот момент исполнилось 29 лет. Образованный, богатый, ветеран войны с Наполеоном, полковник Трубецкой был очень завидный жених. Молодые люди полюбили друг друга и в 1820 году обвенчались.

Юная жена не догадывалась, что муж вот уже несколько лет готовит восстание со своими соратниками. Екатерина была озабочена больше отсутствием в их семье детей, которых очень хотела.

Именно первая часть этой поэмы Некрасова посвящена жене декабриста Трубецкого. После событий 14 декабря Екатерина была первой, кто выдвинул желание последовать за мужем на каторгу. Долгие 6 месяцев сам царя Николай I своим указом пытался сдержать порывы обезумевшей от горя женщины.

Ах! вам ли жить в стране такой,Где воздух у людейНе паром - пылью ледянойВыходит из ноздрей?Где мрак и холод круглый год,А в краткие жары -Непросыхающих болотЗловредные пары?Да... страшный край!Оттуда прочь Бежит и зверь лесной,Когда стосуточная ночь Повиснет над страной...

Но Екатерина была непреклонна. Строки Некрасова очень реалистично рисуют переживания девушки, хотя поэма о женах декабристов написана была уже после всех событий в 1871 году.

Ах!.. Эти речи поберечьВам лучше для других.Всем вашим пыткам не извлечьСлезы из глаз моих!Покинув родину, друзей,Любимого отца,Приняв обет в душе моейИсполнить до концаМой долг, - я слез не принесуВ проклятую тюрьму -Я гордость, гордость в нем спасу,Я силы дам ему!Презренье к нашим палачам,Сознанье правотыОпорой верной будет нам.

Екатерина Ивановна увидела мужа только в 1927 году, приняв все условия, касающиеся жен ссыльно-каторжных. Женщине пришлось отказаться от всех дворянских привилегий и своего миллионного состояния.

Бумагу эту подписать! Да что вы?... Боже мой!Ведь это значит нищей статьИ женщиной простой!Всему вы скажете "прости",Что вам дано отцом,Что по наследству перейтиДолжно бы к вам потом!Права имущества, права Дворянства потерять!

Так, после всех испытаний, в 1830 году у Трубецких родилась первая дочь Александра. В конце 1839 года Трубецкой отбыл каторгу, и они всей семьей поселились в селе Оек. К тому времени в семье уже было пятеро детей. Еще через шесть лет семье дали разрешение поселиться в Иркутске, где у них родилось еще двое детей.

Трубецкая совершила поистине героический поступок для своего времени. Муки, пережитые ей при расставании с отцом, тяжесть дороги до места назначения, которая заняла более трех месяцев, потеря всех званий и материальных благ, все это очень точно опишет Некрасов в своей поэме "Русские женщины" и расскажет о том, как выживали жены декабристов в Сибири.

Умерла Екатерина Ивановна в Иркутске на 54-ом году жизни от рака. Муж переживет ее на 4 года. К этому времени в живых у них останется четверо детей из семи рожденных.

Мария Волконская

Княгиня Мария Николаевна Волконская была второй из декабристок, кто последовал за своим мужем в ссылку. Как и предыдущая героиня, Мария была из знатного рода Раевских. Внучка самого Ломоносова, она была знакома с Пушкиным, являлась дочерью героя войны 1812 года Николая Раевского. Девушка росла в богатстве и роскоши.

Мы жили в большом, подгородном дому.Детей поручив англичанке,Старик отдыхал.Я училась всему,Что нужно богатой дворянке.А после уроков бежала я в садИ пела весь день беззаботно,Мой голос был очень хорош, говорят,Отец его слушал охотно...

Маша была очень образована, владела в совершенстве несколькими языками, прекрасно играла на рояле, имела чудесный голос.

В августе 1824 года состоялось знакомство Марии и князем Сергеем Волконским. Брак этот был заключен, скорее, по расчету, нежели по любви: отец решил, что дочери пора выходить замуж. В любом случае семейная жизнь продлилась недолго: уже через 3 месяца Волконского арестовали. Мария уже была беременна.

Пока длились судебные тяжбы, Марию держали в неведенье. После рождения сына и вынесения приговора супругу отчаянная женщина приняла решение последовать за мужем в Сибирь, но встретила решительный протест авторитарного отца. Однако это не остановило девушку, и, оставив сына родным, она отправилась в Иркутск. Тяжелейшее расставание с малышом опишет Некрасов в поэме, посвященной женам декабристов.

Последнюю ночь провела яС ребенком. Нагнувшись над сыном моим,Улыбку малютки родногоЗапомнить старалась; играла я с нимПечатью письма рокового.Играла и думала: «Бедный мой сын!Не знаешь ты, чем ты играешь!Здесь участь твоя: ты проснешься один,Несчастный! Ты мать потеряешь!»И в горе упав на ручонки егоЛицом, я шептала, рыдая:«Прости, что тебя, для отца твоего,Мой бедный, покинуть должна я...»

Сердце разрывается, когда читаешь строки Некрасова...

Но, подписав те же условия, что и Трубецкая, для жен каторжников, жена декабриста Волконская в одночасье лишилась всего. Начались тяжелые одинокие будни, которые омрачили известия о смерти сына, а затем и отца. Что пережила эта женщина - невозможно представить, ведь мужа она увидела только в 1829 году. Описанием этой трогательной встречи, закончится поэма Некрасова, посвященная женам декабристов.

И вот он увидел, увидел меня!И руки простер ко мне: «Маша!»И стал, обессиленный словно, вдали...Два ссыльных его поддержали.По бледным щекам его слезы текли,Простертые руки дрожали...

В 1830 году у семьи родилась девочка Софья, но сразу умерла. Только рождение второго сына в 1832 году вернуло Марию к жизни. Через три года был освобожден от заводской работы муж, тогда же у Волконских родилась вторая дочь Елена.

Сергей Григорьевич занимался сельским хозяйством, Мария - образованием детей и творчеством. Жены декабристов в Сибири не сидели без дела.

В 1856 году Волконские вернулись в Москву, где попытались наладить светскую жизнь, много путешествовали с детьми и внуками. Но подорванное севером здоровье не давало полноценно наслаждаться жизнью. В возрасте 59 лет Мария скончалась от продолжительной болезни. Через два года умер и Сергей Григорьевич.

Александра Муравьева

За свою недолгую жизнь Александра успела разделить судьбу мужа в Сибири и родить шестерых детей!

Александра была признанной петербуржской красавицей. Знакомство с капитаном Гвардейского генерального штаба Никитой Михайловичем Муравьевым привело к венчанию в 1823 году. На момент ареста мужа Александра ждала уже третьего ребенка. В 1826 году Александра Григорьевна отправилась вслед за мужем, оставив трех маленьких детей на попечении свекрови.

Какая сумасшедшая любовь и самоотверженность сподвигли женщину броситься в это тяжкое путешествие, оставив троих детей? Некрасов и жены декабристов жили в царской России - это позволило поэту точно описать характер женщин, суровую сибирскую реальность и доброту русского народа.

Луна плыла среди небесБез блеска, без лучей,Налево был угрюмый лес,Направо - Енисей.Темно! Навстречу ни души,Ямщик на козлах спал,Голодный волк в лесной глушиПронзительно стонал,Да ветер бился и ревел,Играя на реке,Да инородец где-то пелНа странном языке.Суровым пафосом звучалНеведомый языкИ пуще сердце надрывал,Как в бурю чайки крик...

Девушке суждено было пережить мучительную дорогу до места каторги мужа, все тяготы жизни в Сибири, и при этом родить там еще троих детей! В ссылке ей приходит страшное известие: в Петербурге у нее умирает сын, следом ее горячо любимая мама, а затем и отец. Но на этом беды не заканчиваются: вскоре умирают две дочери, родившиеся уже в Сибири. Такие немыслимые страдания не могли не оставить след на когда-то пышущей здоровьем и молодостью женщине.

В 1932 году в возрасте 28 лет она умирает от простуды. Ее муж Никита Михайлович переживет жену на 11 лет.

Полина Гебль

Жанетта-Полина Гебль прожила долгую жизнь, из которой 30 лет оставила в Сибири. Приехав в 1823 году на работу в Москву из Франции, она случайно знакомится с будущим декабристом Иваном Анненковым. Любовь, вспыхнувшая между молодыми людьми, дает толчок молодой модистки последовать вслед за мужем после неудачного восстания. В браке у пары рождается 18 детей, из которых выжить будет суждено только семи.

У Полины и Ивана была поистине удивительная любовь. До последних дней своих она ухаживала за супругом, как за ребенком, и до самой смерти не снимала с руки браслета, отлитого Николаем Бестужевым из кандалов ее мужа. После смерти Поли, Иван Александрович впал в глубокую депрессию и через год умер.

Анна Розен

Анна Васильевна Малиновская имела дворянские корни, прекрасное образование и веселый нрав. Она была последней из жен декабристов, кто последовал за мужем в Сибирь. Тяжело пришлось расставаться с пятилетним сыном Евгением, которого ей будет суждено увидеть только через 8 лет.

С мужем, бароном Андреем Евгеньевичем (фон) Розеном, Анну связывали действительно нежные и глубокие чувства. Несмотря на все испытания семья Розен сохранили нежность и любовь друг к другу на протяжении почти 60 лет! В браке у них родилось семеро детей, двое из которых умерли в детстве. Барон пережил супругу всего на 4 месяца.

Александра Ентальцева

Александру Васильевну Ентальцеву отличало от своих подруг по несчастью отсутствие дворянского происхождения, титулов и богатых родственников. Она росла сиротой и достаточно рано вышла замуж. Но брак не сложился: молодая женщина ушла от мужа-игромана, оставив на его попечении маленькую дочь.

Знакомство с Андреем Васильевичем Ентальцевым, командиром конно-артиллерийской роты, перевернуло судьбу уже немолодой женщины. Андрей Васильевич не отличался красотой и веселым нравом, но был добр, внимателен и заботлив. Уставшая от одиночества и мечтавшая обрести тихое семейное счастье Александра соглашается на брак, а в последствии отправляется за мужем в Сибирь.

Жизнь Александры Васильевны не отличалась от других женщин, несмотря на разницу в происхождении. Подвиг жен декабристов объединил их в общей беде, сплотил и помог выжить в непривычных условиях севера. К несчастью, в 1845 году от частых болезней умирает ее супруг. По закону она не могла вернуться домой в Москву и должна была оставаться на севере пожизненно. Только в 1856 году ей был разрешен выезд. Она вернулась на родину, где через 2 года скончалась.

Елизавета Нарышкина

Елизавета Петровна Коновницына была единственной дочерью в семье ветерана войны, генерала Петра Петровича Коновницына. С будущим мужем Михаилом Михайловичем Нарышкиным Елизавета познакомилась на одном из балов в 1823 году, будучи фрейлиной императрицы. Через год пара поженилась. В браке у Нарышкиных родилась дочь Наталья, к сожалению, девочка прожила всего три месяца и ей было суждено было стать первой и единственной дочерью в семье.

Дальше события развивались стремительно. После восстания Михаил по приговору был сослан в Читу, куда вслед за мужем отправилась Елизавета. В ссылке семья провела 10 лет, потом Нарышкина определили рядовым в Кавказский корпус, и семья переехала в Тульскую область.

Амнистированные в 1856 году Нарышкины долгое время прожили в Париже. Все это время жена занималась благотворительностью, соотечественники вспоминают ее доброй и отзывчивой, всегда готовой прийти на помощь. Умерла и похоронена Елизавета была в Москве, вместе с единственной дочерью и мужем.

Камилла Ивашева

Камилла Ле Дантю была гувернанткой в семье генерал-майора П. Н. Ивашева. Красавица сразу влюбилась в сына хозяина Ивана, кавалергардского офицера, старше ее на 11 лет. Чувства свои девушке приходилось скрывать, так как неравный брак был невозможен в то время.

После ареста Ивашева девушка решилась открыть свои чувства возлюбленному, чем шокировала не только своего избранника, но и его семью. В сложившихся обстоятельствах теперь уже бывшей гувернантке разрешили отправиться в Сибирь за своей любовью уже в роли невесты, так как Василий Петрович хоть и был удивлен, но возражать против брака не стал. В 1830 году молодые встретились и через неделю оформили свои отношения в доме Волконских. За девять лет брака в семье родилось четверо детей, но при последних родах Камилла скончалась вместе с малышом. Через год умер и Иван.

Александра Давыдова

Александра Ивановна была самой "непопулярной" из всех жен декабристов, так как не имела ни рода, ни статуса, ни достойного образования. Ее отличали смиренный нрав и скромность. Девушке было 17 лет, когда молодой 26-летний Давыдов вскружил голову наивной Александре. За шесть лет совместной жизни у пары родилось 6 детей, которых ей придется оставить, последовав за мужем в Сибирь. Расставание далось женщине очень нелегко, сердце матери болело, и эта боль никогда не утихала.

Позже в ссылке у Давыдовых родится еще семеро детей, что сделает их самой многодетной парой в поселении. Муж Василий Львович умрет в 1855 году, не дожив год до амнистии. Большая семья вскоре после его смерти вернется в родные края, где глава семейства, почтенная Александра Ивановна, проживет остаток жизни в окружении близких, любящих и уважающих ее детей и внуков. Она умрет в возрасте 93 лет и будет похоронена на Смоленском кладбище.

Наталья Фонвизина

Апухтина Наталья Дмитриевна была дворянского происхождения и росла очень набожным ребенком. В 19 лет она вышла замуж за своего двоюродного дядю Михаила Александровича Фонвизина, который был старше ее на 16 лет.

Сумасшедшей любви между супругами не было, это был, скорее, выгодный брак, нежели романтичный. Высокая религиозность толкнула женщину последовать за мужем и оставить двух маленьких сыновей на попечение родни. Два сына, рожденные уже в ссылке, умрут, не прожив и года. Несчастная судьба постигнет и оставшихся в Москве Дмитрия и Михаила - они умрут в 25 и 26 лет. Пережить эту утрату Наталье поможет вера и бескорыстная помощь нуждающимся. В 1853 году Фонвизины вернутся домой, но проживут после ссылки всего год.

Мария Юшневская

Мария Казимировна Круликовская была полькой по происхождению, воспитывалась в католической вере. От первого брака у нее осталась дочь, которой в будущем не разрешат следовать вместе с матерью в Сибирь. С мужем, декабристом Алексеем Петровичем Юшневским, совместных детей не было.

В ссылке оба супруга занимались преподаванием, что так и осталось основным заработком Марии Казимировны после скоропостижной смерти мужа в 1844 году. После амнистии в 1855 году женщина вернулась в имение в Киевской губернии. Умерла в Киеве в возрасте 73 лет.

14 декабря 1825 года в Петербурге на Сенатской площади произошло первое в истории России организованное выступление дворян-революционеров против царского самодержавия и произвола. Восстание было подавлено. Пятерых его организаторов повесили, остальные были сосланы на каторгу в Сибирь, разжалованы в солдаты... Жены одиннадцати осужденных декабристов разделили их сибирское изгнание. Гражданский подвиг этих женщин - одна из славных страниц нашей истории.

В 1825 году Марии Николаевне Волконской исполнилось 20 лет. Дочь прославленного героя Отечественной войны 1812 года генерала Раевского, красавица, воспетая Пушкиным, жена князя генерал-майора Волконского, она принадлежала к избранному обществу выдающихся по уму и образованию людей. И вдруг - крутой поворот судьбы.

В начале января 1826 года Сергей Волконский заехал на сутки в деревню к жене, ожидавшей первенца. Ночью разжег камин и стал бросать в огонь исписанные листы бумаги. На вопрос испуганной женщины: «В чем дело?» - Сергей Григорьевич бросил:- «Пестель арестован». «За что?» - ответа не последовало...

Следующее свидание супругов состоялось лишь через несколько месяцев в Петербурге, в Петропавловской крепости, где арестованные революционеры-декабристы (среди них были князь Сергей Волконский и дядя Марии Николаевны Василий Львович Давыдов) ждали решения своей участи...

Их было одиннадцать - женщин, разделивших сибирское изгнание мужей-декабристов. Среди них - незнатные, как Александра Васильевна Ёнтальцева и Александра Ивановна Давыдова, или жестоко бедствовавшая в детстве Полина Гебль, невеста декабриста Анненкова. Но большая часть - княгини Мария Николаевна Волконская и Екатерина Ивановна Трубецкая. Александра Григорьевна Муравьева - дочь графа Чернышева. Елизавета Петровна Нарышкина, урожденная графиня Коновницына. баронесса Анна Васильевна Розен, генеральские жены Наталья Дмитриевна Фонвизина и Мария Казимировна Юшневская - принадлежали к знати.

Николай I предоставил каждой право развестись с мужем - «государственным преступником». Однако женщины пошли против воли и мнения большинства, открыто поддержав опальных. Они отрешились от роскоши, оставили детей, родных и близких и пошли за мужьями, которых любили. Добровольное изгнание в Сибирь получило громкое общественное звучание.

Сегодня трудно представить себе, чем была Сибирь в те времена: «дно мешка», конец света, за тридевять земель. Для самого быстрого курьера - более месяца пути. Бездорожье, разливы рек, метели и леденящий душу ужас перед сибирскими каторжниками - убийцами и ворами.

Первой - на другой же день вслед за каторжником-мужем - в путь отправилась Екатерина Ивановна Трубецкая. В Красноярске сломалась карета, заболел провожатый. Княгиня продолжает путь одна, в тарантасе. В Иркутске губернатор долго запугивает ее, требует - еще раз после столицы! - письменного отречения от всех прав, Трубецкая подписывает его. Через несколько дней губернатор объявляет бывшей княгине, что она продолжит путь «по канату» вместе с уголовными преступниками. Она соглашается...

Второй была Мария Волконская. День и ночь мчится она в кибитке, не останавливаясь на ночлег, не обедая, довольствуясь куском хлеба и стаканом чая. И так почти два месяца - в лютые морозы и пургу. Последний вечер перед отъездом из дома она провела с сыном, которого не имела права взять с собой. Малыш играл большой красивой печатью царского письма, в котором высочайшим повелением разрешалось матери покинуть сына навсегда...

В Иркутске Волконскую, как и Трубецкую, ожидали новые препятствия. Не читая, она подписала страшные условия, поставленные властями: лишение дворянских привилегий и переход на положение жены ссыльнокаторжного, ограниченной в правах передвижения, переписке, распоряжения своим имуществом. Ее дети, рожденные в Сибири, будут считаться казенными крестьянами.

Шесть тысяч верст пути позади - и женщины в Благодатском руднике, где их мужья добывают свинец. Десять часов каторжного труда под землей. Потом тюрьма, грязный, тесный деревянный дом из двух комнат. В одной - беглые каторжники-уголовники, в другой - восемь декабристов. Комната делится на каморки - два аршина в длину и два в ширину, где ютятся несколько заключенных. Низкий потолок, спину распрямить нельзя, бледный свет свечи, звон кандалов, насекомые, скудное питание, цинга, туберкулез и никаких вестей извне... И вдруг - любимые женщины!

Когда Трубецкая сквозь щель тюремного забора увидела мужа в кандалах, в коротком, оборванном и грязном тулупчике, худого, бледного, она упала в обморок. Приехавшая вслед за ней Волконская, потрясенная, опустилась перед мужем на колени и поцеловала его кандалы.

Николай I отнял у женщин все имущественные и наследственные права, разрешив лишь нищенские расходы на жизнь, в которых женщины должны были отчитываться перед начальником рудников.

Ничтожные суммы держали Волконскую и Трубецкую на грани нищеты. Пищу они ограничили супом и кашей, от ужинов отказались. Обед готовили и отправляли в тюрьму, чтобы поддержать узников. Привыкшая к изысканной кухне Трубецкая одно время ела только черный хлеб, запивая его квасом. Эта избалованная аристократка ходила в истрепанных башмаках и отморозила себе ноги, так как из своих теплых башмаков сшила шапочку одному из товарищей мужа, чтобы защитить его голову от падающих в шахте обломков породы.

Каторжное житье никто не мог рассчитать наперед. Однажды Волконская и Трубецкая увидели начальника рудников Бурнашева со свитой. Выбежали на улицу: под конвоем вели их мужей. По деревне разнеслось: - «Секретных судить будут!» Оказалось, заключенные объявили голодовку, когда надсмотрщик тюрьмы запретил им общаться между собой и отобрал свечи. Но властям пришлось уступить. Конфликт на этот раз разрешился мирно. Или вдруг среди ночи выстрелы подняли на ноги всю деревню: пытались бежать уголовные каторжники. Пойманных били плетьми, чтобы узнать, где они взяли деньги на побег. А деньги-то дала Волконская. Но никто и под пытками не выдал ее.

Осенью 1827 года декабристов из Благодатска перевели в Читу. В читинской тюрьме было более 70 революционеров. Теснота, кандальный звон раздражали и без того измученных людей. Но именно здесь стала складываться дружная декабристская семья. Дух коллективизма, товарищества, взаимного уважения, высокая нравственность, равенство, независимо от разности социального и материального положения господствовали в этой семье. Ее связующим стержнем стал святой день 14 декабря, и жертвы, принесенные ради него. Восемь женщин были равноправными членами этого уникального содружества.

Они поселились близ тюрьмы в деревенских избах, сами готовили еду, ходили за водой, топили печи. Полина Анненкова вспоминала: «Дамы наши часто приходили ко мне посмотреть, как я приготовляю обед, и просили их научить то сварить суп. то состряпать пирог. Когда приходилось чистить курицу, со слезами на глазах сознавались, что завидуют моему умению все делать, и горько жаловались на самих себя за то, что не умели ни за что взяться».

Свидания с мужьями разрешались всего лишь два раза в неделю в присутствии офицера. Поэтому любимым времяпрепровождением и единственным развлечением женщин было сидеть на большом камне напротив тюрьмы, иногда перекинуться словом с узниками.

Солдаты грубо прогоняли их, а однажды ударили Трубецкую. Женщины немедленно отправили жалобу в Петербург. А Трубецкая с тех пор демонстративно устраивала перед тюрьмой целые «приемы»: усаживалась на стул и поочередно беседовала с арестантами, собравшимися внутри тюремного двора. Беседа имела одно неудобство: приходилось довольно громко кричать, чтобы услышать друг друга. Но зато, сколько радости доставляло это заключенным!

Женщины быстро сдружились, хотя были очень разные. Невеста Анненкова приехала в Сибирь еще под именем мадемуазель Полина Гебль: «монаршей милостью» ей разрешено было соединить свою жизнь со ссыльным декабристом. Когда Анненкова повели в церковь венчаться, с него сняли кандалы, а по возвращении опять надели и увели в тюрьму. Полина, красивая и изящная, кипела жизнью и весельем, но все это было как бы внешней оболочкой глубоких чувств, заставивших молодую женщину отказаться от своей родины и независимой жизни.

Общей любимицей была жена Никиты Муравьева - Александра Григорьевна. Ни одна из декабристок, пожалуй, не удостоилась столь восторженных похвал в воспоминаниях сибирских изгнанников. Даже женщины, весьма строгие к представительницам своего пола и столь разные, как Мария Волконская и Полина Анненкова, здесь единодушны:- «Святая женщина. Она умерла на своем посту».

Муравьева стала первой жертвой Петровского завода - следующего после Читы места каторжных работ революционеров. Она умерла в 1832 году двадцати восьми лет. Никита Муравьев стал седым в тридцать шесть - в день смерти жены.

Еще при переходе каторжан из Читы в Петровский завод женская колония пополнилась двумя добровольными изгнанницами - приехали жены Розена и Юшневского. А через год - в сентябре 1831-го состоялась еще одна свадьба: к Василию Ивашеву приехала невеста Камилла Ле-Дантю.

Женщины-декабристки многое сделали в Сибири, Прежде всего они разрушили изоляцию, на которую власти обрекли революционеров. Николай I хотел всех заставить забыть имена осужденных, изжить их из памяти. Но вот приезжает Александра Григорьевна Муравьева и через тюремную решетку передает И. И, Пущину стихи его лицейского друга Александра Пушкина, Стихотворные строки «во глубине сибирских руд» рассказали декабристам о том, что они не забыты, что их помнят, им сочувствуют.

Родные, друзья пишут узникам. Им же запрещено отвечать (право на переписку они получали только с выходом на поселение). В этом сказался все тот же расчет правительства на изоляцию декабристов. Этот замысел разрушили женщины, связавшие заключенных с внешним миром. Они писали от своего имени, копируя иногда письма самих декабристов, получали для них корреспонденцию и посылки, выписывали газеты и журналы.

Каждой женщине приходилось писать десять, а то и двадцать писем в неделю. Нагрузка была столь весомой, что не оставалось времени иногда написать собственным родителям и детям. «Не сетуйте на меня, добрые, бесценные мои Катя, Лиза, за краткость письма моего,- пишет Александра Ивановна Давыдова дочерям, оставленным у родственников.- У меня столько хлопот теперь, и на этой почте столько писем мне писать, что я насилу выбрала время для этих нескольких строк».

Находясь в Сибири, женщины вели непрестанную борьбу с петербургской и сибирской администрацией за облегчение условий заключения. Они называли в лицо коменданта Лепарского тюремщиком, добавляя, что ни один порядочный человек не согласился бы принять эту должность без того, чтоб не стремиться к облегчению участи узников. Когда генерал возражал, что его за это разжалуют в солдаты, те, не замедлив, отвечали: - «Ну что же, станьте солдатом, генерал, но будьте честным человеком».

Старые связи декабристок в столице, личное знакомство некоторых из них с царем удерживали иногда тюремщиков от произвола. Обаяние молодых образованных женщин, случалось, укрощало и администрацию, и уголовников.

Женщины умели поддержать павших духом, успокоить возбужденных и расстроенных, утешить огорченных. Естественно, что сплачивающая роль женщин увеличилась с появлением семейных очагов (с тех пор, как женам разрешили жить в тюрьме), а затем и первых «каторжных» детей - воспитанников всей колонии.

Разделяя судьбу революционеров, отмечая каждый год вместе с ними «святой день 14 декабря», женщины приближались к интересам и делам своих мужей (о которых не были осведомлены в прошлой жизни), становились как бы их соучастниками. «Вообрази, как они мне близки, - писала М. К. Юшневская из Петровского завода, - живем в одной тюрьме, терпим одинаковую участь и тешим друг друга воспоминаниями о милых, любезных родных наших».

Медленно тянулись в изгнании годы. Волконская вспоминала: «Первое время нашего изгнания я думала, что оно, наверное, кончится через пять лет, затем я себе говорила, что это будет через десять, потом через пятнадцать лет, но после 25 лет я перестала ждать, я просила у бога только одного: чтоб он вывел из Сибири моих детей».

Москва и Петербург становились все более отдаленными воспоминаниями. Даже те, у кого мужья умирали, не получали права на возвращение. В 1844 году в этом отказали вдове Юшневского, в 1845-м - Ентальцевой.

Из-за Урала шли новые и новые партии ссыльных. Спустя 25 лет после декабристов везли на каторгу петрашевцев, в их числе и Ф.М.Достоевского. Декабристам удалось добиться свидания с ними, помочь продуктами, деньгами. «Они благословили нас в новый путь»,- вспоминал Достоевский.

Немногие декабристы дожили до амнистии, пришедшей в 1856 году после тридцатилетней ссылки. Из одиннадцати женщин, последовавших за мужьями в Сибирь, три остались здесь навечно. Александра Муравьева, Камилла Ивашева, Екатерина Трубецкая. Последней умерла в 1895 году девяностотрехлетняя Александра Ивановна Давыдова. Умерла, окруженная многочисленным потомством, уважением и почтением всех, знавших ее.

«Спасибо женщинам: они дадут несколько прекрасных строк нашей истории»,- сказал современник декабристок, поэт П.А.Вяземский, узнав об их решении.

О женах декабристов.
Автор пишет: "Сослан в Сибирь на каторгу и поселение 121 декабрист. 121 декабрист – запомним эту цифру! Сколько жен последовало за своими мужьями? Гессен, исследовавший и описавший подвиг декабристов, приводит 12 фамилий жен, последовавших в Сибирь... Итак, подвожу итоги вселенского женского подвига. За 121 ссыльным декабристом последовало только 12 (двенадцать) женщин!... При этом, напомню, по законам Российской империи жена была ОБЯЗАНА следовать за своим мужем. В частности там было указано, что муж определяет место жительства семьи. Вот так то!"
Прочитала и захотелось поподробнее узнать, почему же другие жены не последовали за своими мужьями. Ведь и правда: 121 декабрист и всего 12 женщин...

И начала я копаться в статьях, документах, книгах, воспоминаниях... И до чего же я докопалась...
Всего в Сибирь уехало 19 женщин, из них 12 жен (по другим источникам - 11 жен), остальные матери и сестры. О матерях и сестрах почему-то умалчивают...
Из 121 осужденного Верховным уголовным судом декабриста женатых было только 22 человека . В российском дворянском обществе того времени мужчины женились, как правило, где-то в возрасте плюс-минус 30 лет, а подавляющее большинство заговорщиков на момент восстаний (на Сенатской площади и в Черниговском полку) еще не достигли этих лет, и поэтому просто не успели завести свою семью...
Получается, из 22 жен не поехали за мужьями 10. Почему?
Самым сложным испытанием для большинства женщин была необходимость расставания с детьми. С ними выезд в Сибирь власти категорически не разрешали. Александра Давыдова оставила шестерых детей. Мария Волконская, уезжая в Сибирь к мужу, вынуждена была оставить на попечение родных грудного сына Николая (он скончался в два года). Марии Юшневской пришлось четыре года ждать решения. Все дело в том, что она хотела взять с собой в Сибирь дочь от первого брака. Но чиновники не пошли навстречу и Юшневская отправилась за мужем одна, оставив дочь. Н.Д. Фонвизина - единственная дочь престарелых родителей (Апухтиных), отправляясь в Сибирь, оставила на их попечение двух внуков Митю и Мишу 2-х и 4-х лет... На самом деле таких детей декабристов было гораздо больше. До отъезда в Сибирь детей не было только у Е.И. Трубецкой, Е.П. Нарышкиной и К.П. Ивашовой...
А вот жена Артамона Муравьева Вера Алексеевна с сыновьями Львом (умер в 1831 г.), Никитой (умер в 1832 г.) и Александром намеревалась приехать в Сибирь к осужденному мужу, но все же из-за детей этого сделать не смогла. Перед самым отъездом Муравьев писал ей: "Все существование мое в тебе и детях заключается - любовь, почтение и благодарность мои к тебе за твои чувства ко мне, невзирая ни на что, не могут быть мною описаны… Я не впаду в отчаяние; лишь бы ты берегла бы себя". Супругам не суждено было встретиться. Надолго пережив мужа, она сосредоточила все заботы на единственном оставшемся в живых сыне...
Иван Дмитриевич Якушкин запретил жене Анастасии Васильевне покидать детей и ехать с ним в Сибирь, полагая, что только мать, при всей ее молодости, может дать детям должное воспитание. Вышедшая замуж по страстной любви в 16 лет, она писала мужу в Сибирь: "…ты можешь быть счастлив без меня, зная, что я нахожусь с нашими детьми, а я, даже находясь с ними, не могу быть счастлива…". Кстати, теща Якушкина не раз хлопотала о дозволении дочери и внукам отправиться в Сибирь, но получала решительные отказы. Сама жена декабриста тоже предпринимала несколько таких попыток. В последний раз, когда сыновья уже подросли, она просила принять ее детей в Пажеский корпус по достижении ими надлежащего возраста, а ей позволить ехать к мужу, на что получила отказ. Супруги больше не встретились, но их сыновья Вячеслав и Евгений получили хорошее воспитание и образование. Их мать умерла на 11 лет раньше отца. Узнав о смерти жены, Якушкин в память о ней открыл первую в Сибири школу для девочек...
Вот что писал о своей жене, не поехавшей с ним в ссылку, декабрист Федор Шаховской: "Жену свою оставил я в селе Ореховце в тяжелой беременности с мучительными припадками - с нею сын наш Дмитрий шести лет. Если бог укрепил силы и сохранил дни ее, то в половине сего месяца должна разрешиться от бремени. Но если ужасное несчастье постигнет меня, и последняя отрада исчезнет в душе моей с ее жизнью, то одно и последнее желание мое будет знать, что сын мой останется на руках ее семейства, вроде отца ее... уведомил ее об нашей участи и просил, чтоб она, как можно скорее, распорядилась взять имение мое в опеку, по малолетству нашего сына, к которому оно переходит, с тем, чтобы она была опекуншей, а отец ее, примерной и строгой честности и горячей любви своей к внуку, не откажется быть его попечителем. Сие положение, горестное и сомнительное, усиливается расстоянием 6000 верст, отделяющих меня от родины и осиротелого моего семейства". Отправленный в ссылку Федор Шаховской сошел с ума. Его жена Наталья Дмитриевна добилась его перевода в отдаленное имение. Император в конце концов разрешил перевезти больного в Суздаль, в Спасо-Евфимиев монастырь, а жене поселиться неподалеку. Здесь Наталья Дмитриевна и схоронила мужа через два месяца после приезда. Умерла она в глубокой старости, восьмидесяти девяти лет, в одиночестве, пережив намного не только мужа, но и сына...
Жена декабриста Александра Бригена София Михайловна Бриген еще в 1827 году просила разрешение приехать с детьми на место поселения мужа. Однако ей было отказано в переезде в Сибирь вместе с детьми. С. М. Бриген была вынуждена отказаться от переезда к мужу, так как оставить четверых детей у родных у нее возможности не было... В ожидании семьи Бриген построил в Пелыме деревянный трехкомнатный дом, в котором прожил до 1836 года... со своей новой гражданской женой-крестьянкой Томниковой Александрой Тихоновной, нарожав новых пятерых детей... Пишут, в 50-е годы гражданская жена заболела психическим расстройством... Младшего сына от этого брака Николая Бриген увез с собою из Сибири, а двух дочек поместил в Туринский монастырь. После возвращения жил у младшей дочери от первого брака в Петергофе с февраля 1858 года... После смерти Бригена Николая взял на воспитание Н. И. Тургенев...
Жена декабриста Владимира Штейнгеля также осталась с детьми, ждала мужа из ссылки и дождалась его. Сам женатый барон Штейнгель Владимир Иванович в Ишиме жил в гражданском браке с вдовой местного чиновника. Имели двоих детей: Марию и Андрея. Дети носили фамилию Петровы, впоследствии им была присвоена фамилия Бароновы. После амнистии Штейнгель уехал к детям, жене и внукам в Санкт-Петербург. Внебрачных детей и гражданскую жену он оставил в Сибири... Жена Штейнгеля, не поехавшая за мужем в Сибирь, дождалась его - глубокого старика - после тридцати лет разлуки...
О жене декабриста Ивана Юрьевича Поливанова Анне Ивановне не известно практически ничего, кроме того обстоятельства, что весь период ареста и следствия по делу декабристов пришелся на ее первую беременность, которую она по этой причине переживала очень тяжело. Единственный сын декабриста, Николай, родился в июле 1826 года, вскоре после вынесения приговора мужу, и лишился отца в возрасте двух месяцев отроду. "Содержащийся в здешней крепости... лишенный чинов и дворянского достоинства Поливанов заболел сильными нервическими судорожными припадками при значительном расслаблении всего корпуса", отправлен в Военно-сухопутный госпиталь – 2.09.1826, где и умер. Похоронен на Смоленском кладбище. Никакие подробности дальнейшей судьбы вдовы декабриста и его сына историкам не известны...
Только три жены декабристов воспользовались царским указом, освобождавшим их от брачных уз. Так, сестры Бороздины (двоюродные М. Волконской) Екатерина и Мария, жены В.Н. Лихарева и И.В. Поджио, а также жена П.И. Фаленберга вторично вышли замуж.
Что касается историй двух дочерей проживавшего на Украине богатого и знатного сенатора Бороздина Марии и Екатерины, то истории эти довольно непростые.
Старшая дочь - Мария - вышла замуж против воли отца за члена Южного общества Иосифа Поджио. Причин для недовольства у папеньки было несколько - Поджио был католик (межконфессиональные браки в те дни были в принципе допустимы, но не особенно приняты), вдовец с двумя детьми на руках, а кроме того - член тайного общества. Сенатор Бороздин беспокоился о будущем дочери. Иосифа Поджио арестовали на глазах у беременной жены и отправили на следствие в Петербург. Мария рвалась к мужу, но… отец опять проявил заботу о дочери. Осужденного по четвертому разряду Поджио должны были бы отправить, как и остальных осужденных, в Сибирь - и Мария собиралась последовать за мужем. Однако стараниями и связями папаши Бороздина, осужденного на каторгу не отправили, а заточили в одиночку в Шлиссельбургской крепости, где он и провел около 8 лет. Мария ничего не знала о судьбе мужа, обивала пороги правительственных учреждений - но ответом ей было молчание. Через восемь лет молодая женщина иссякла, отступилась. И, воспользовавшись дарованным правом на развод с государственным преступником, вышла замуж второй раз - за князя Гагарина. Вскорости после этого Поджио - рано поседевшего и постаревшего - выпустили из крепости и отправили, минуя каторжные работы, прямиком на поселение в сибирскую глушь... Существует и несколько другая версия - якобы отец Бороздиной сообщил ей, что муж находится в крепости и тяжело болен, в том числе скорбутом (цингой), и что его незамедлительно переместят на поселение в Сибирь, в более щадящие условия для здоровья, если она забудет его и вторично выйдет замуж, в противном же случае - ему суждено сгнить в крепости. Но как было на самом деле - покрыто тайной...
Еще более запутанная история вышла с Катенькой Бороздиной. Катенька безумно любила молодого и пылкого декабриста Михаила Бестужева. Молодые люди любили друг друга - но в данном случае браку воспротивились родители Бестужева - ссылаясь на молодость сына, его малый чин и затрудненность карьеры для бывших семеновских офицеров после восстания Семеновского полка. Длительные уговоры и переписка, попытка вмешательства друга Бестужева - декабриста Сергея Муравьева - ни к чему не привели, родители не дали благословения на брак. Влюбленные расстались... Бестужев с головой окунулся в подготовку восстания на юге, а предмет его любви Катенька Бороздина через полтора года вышла замуж… тоже за декабриста, молодого поручика Владимира Лихарева... Когда Лихарев был также арестован, Катенька была беременной. Срок Лихарев получил небольшой. Катерина Лихарева за мужем в Сибирь не последовала, а, воспользовавшись правом на развод, через несколько лет вышла замуж второй раз за Льва Шостака. Лихарев недолго был на каторжных работах - уже в 1828 году он вышел на поселение. Узнав о повторном замужестве своей жены, он, по свидетельству очевидцев, словно разума лишился, не находил себе места. Вскорости он попросился рядовым на Кавказ - и в битве сложил свою голову. Говорят, что в кармане его нашли портрет красивой женщины - Екатерины Лихаревой, урожденной Бороздиной, во втором замужестве - Шостак...
Ну и последняя оставшаяся жена декабриста-не декабристка. Жена П.И. Фаленберга. В 1825 году он женился на Евдокии Васильевне Раевской. Арестован был 5 января 1826 года. Вроде как и года они не прожили. Пишут , что ради нее ее супруг во время следствия дал "откровенные показания", возведя напраслину на себя и на друзей, - а она благополучно вышла замуж за другого… В первые годы ссылки Фаленберга, находившегося в полном одиночестве, одолела тяжелая депрессия, усугубленная известием о вторичном замужестве оставленной в России жены. Такое душевное состояние сохранялось вплоть до 1840 г., когда Фаленберг женился на дочери урядника А.Ф. Соколовой, простой, неграмотной, но доброй сибирячке. "Жена его была преданная и нежная подруга, и вполне усладила его изгнанническую жизнь. Она скоро усвоила себе все образованные приемы и могла стать в уровень со своим мужем", - писал в своих воспоминаниях А.П. Беляев. Женитьба, а затем появление детей вернули декабристу бодрость и энергию. Жили они, правда, очень бедно. Жена происходила из бедной семьи, а сам Фаленберг, не получая никаких денег от родных, по словам декабриста А.П. Юшневского, женитьбой своей "сочетал две бедности". Но несмотря на все проблемы, они вместе были всю жизнь. У них родились сын и дочь. Сын служил в конной артиллерии, потом преподавал в одной из московских военных гимназий. Дочь Фаленберга, Инна, была замужем в Харькове. Она умерла в возрасте 32 лет. Ее смерть так подействовала на находившегося уже в очень преклонных годах отца, что он тотчас же после получения о том известия скончался. Похоронили его в Харькове. После смерти Фаленберга его вдова переехала в Москву к сыну... Пусть первая жена и предала (да и можно ли ее считать женой, если и года то вместе не прожили?), но зато вторая была рядом всю жизнь, несмотря на бедность, несмотря на то, что муж считался государственным преступником. И ради мужа она выучилась и манерам, и письму, и чтению...
Вот такие истории о несостоявшихся декабристках... Задумалась... Многие ли жены декабристов, не поехавшие за мужьями в Сибирь, достойны того осуждения, которое было на них выплеснуто на "Маскулисте"?