Непреодолимое черничное искушение. О книге «Непреодолимое черничное искушение» Мэри Симсес

Я медленно пошла назад, к «Оленьему рогу», всей грудью вдыхая соленый воздух. Я правильно поступила. Только так и можно было поступить. В этом я была уверена.

Открыв дверь бара, я стала протискиваться через толпу. Музыканты играли теперь «Мои карие глаза никогда не станут голубыми», старенькую песню Кристал Гейл, и высокая брюнетка пела так хорошо и с таким надрывом, что я с большим трудом удерживалась, чтобы не разреветься.

Протолкнувшись, наконец, к нашему столику, я села. Хайден беседовал с Джимом и Талли, а с другой стороны столика стоял мужчина с висячими усами и занимал разговором мою маму.

Хайден спросил:

– Ну и о чем он хотел поговорить?

– Ничего особенного, – отмахнулась я, очень стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более небрежно. – Просто кое-что о его дяде. О ферме.

– О ферме? – Хайден посмотрел на меня с изумлением. – То есть он пришел сюда, чтобы сказать тебе что-то там о ферме?!

– Он… уезжает на пару недель.

Хайден пригубил вино. Я могла поклясться, что он что-то подозревает. Я прямо чувствовала его взгляд на себе – изучающий и подозрительный. Такой взгляд у него бывал всякий раз, когда он начинал допрос свидетеля по делу.

Краем глаза я заметила официантку и подозвала ее.

– Я хотела бы выпить. Прямо сейчас.

– Еще содовой?

– А какое виски у вас есть?

– Хм, дайте-ка подумать… – она начала загибать пальцы, считая: – У нас есть «Девор», «Джи Би», «Джонни Уокер»… – она назвала еще парочку марок, но Хайден перебил ее, недоуменно моргая:

– С каких это пор ты пьешь виски, Эллен?

Я видела боковым зрением, как Джим насаживает на вилку оливку из своего мартини.

– С этого момента, – ответила я. – Я буду «Джонни Уокер» черный, – и добавила, как будто знала, о чем говорю: – Со льдом.

– Понятненько, – официантка сгребла пару пустых бокалов со стола и испарилась.

Хайден наклонился ко мне:

– Что с тобой сегодня? Ты сама на себя не похожа. Люди принимают тебя за кого-то другого, ты пьешь скотч, ешь лобстеры и картошку фри. Может быть, ты и есть тот самый «кто-то другой»?

– Может быть, хотела бы быть… – пробормотала я.

Он смотрел на меня, не понимая.

– Что ты имеешь в виду?

– Ничего, – махнула я рукой.

Мужчина с висячими усами отошел, и мама пересела поближе ко мне.

– Я только что познакомилась с издателем местной газеты, – сказала она. – А ты знаешь, что он переехал сюда из Нью-Джерси? Очень интересный человек. Хочет научить меня играть в дартс – попозже.

– Дартс? – одновременно спросили мы с Хайденом.

– Да, дартс. С доской и всеми этими очками, – она улыбнулась, как маленькая девочка, и хлопнула в ладоши. – Так весело.

Ну, это было уже слишком. Рой Каммингс с его признанием в любви… моя мать, изучающая игру в дартс с издателем «Вестника»… перебор.

Когда принесли мой скотч, я сделала огромный глоток и, естественно, начала кашлять, ощущая, что мои легкие охвачены пожаром и разваливаются на части.

– Какое-то реактивное топливо, а не напиток! – выдохнула я.

– Его полагается цедить, пить маленькими глоточками, – заметил Джим, глядя на меня с лукавой улыбкой.

– Ага, я слышала, так и надо, – и я сделала еще один большой глоток. Огонь распространился уже не только на легкие, но и по всему моему телу.

Группа начала играть «Гордая Мэри», старую песню из репертуара «Гридэнс Клирвотер Ривайвл».

– Мне всегда нравилась эта песня, – сказал Хайден.

– И мне тоже, – ответила Талли. – Может быть, Эллен позволит вам потанцевать со мной, – она подмигнула мне, как будто у нас с ней был какой-то общий секрет.

Вот стерва, подумала я. Но потом успокоилась, подумав, что хорошо смеется тот, кто смеется последним. А последней буду смеяться я – потому что Хайден никогда не любил танцевать в местах, подобных этому.

– Не принимай это на свой счет, Талли, – начала я, – но Хайден не станет… – я замолчала, потому что он уже с готовностью поднялся со своего стула и уже вел ее на танцпол. Расстроенная и злая, я смотрела им вслед.

Издатель «Вестника» с висячими усами вернулся – и вот уже моя мама тоже встает со своего стула. Она подмигнула мне и сделала легкое движение рукой, имитируя игру в дартс. А я почувствовала себя так, словно все меня предали.

Джим пересел на стул напротив меня, он гонял кубик льда между зубами.

– Хотите потанцевать?

– Да не особо, – сказала я, поднося стакан к губам, чтобы снова выпить – но там был уже только лед.

Он кивнул и помешал свой напиток пальцем.

– Знаете, – заметил он мгновение спустя, – у вас интересный способ пить виски – заглатывая его залпом.

– Обычно я пью вино, – отрезала я. – И маленькими глоточками.

Он, казалось, оценивал мое заявление некоторое время, а потом перегнулся через стол ко мне:

– Мой редактор, Том, правда очень заинтересован в этой серии с вами и Хайденом. Кажется, это будет всем свадьбам свадьба.

Я встряхнула лед в своем бокале.

– Я и не знала, что мы станем молодоженами года, – сказала я, делая глоток ледяной воды.

Джим поднял брови.

– Серьезно? Не знала? А у меня сложилось впечатление, что все, что вы делаете, вы делаете на отлично, мисс Брэндфорд, – он усмехнулся и разгрыз еще один кубик льда. Мне нравилась его улыбка. И зуб его кривой нравился.

– И как же вы об этом узнали, если мы только что познакомились? – я покосилась на танцпол, ища Хайдена, но не увидела его в плотной толпе хаотично двигающихся тел.

– А я провел собственные изыскания. И кое-что почитал о вас – например, статью в «Нью-Йорк мэгэзин».

– О боже, это статья о Ларк-Хоукинс? – буркнула я. – Не понимаю, почему она произвела такой эффект – обычно такие вещи, наоборот, нагоняют на людей сон.

– Это был серьезный прорыв, – заметил Джим. – Большая прибыль.

– Вообще-то эта статья совсем не обо мне, – сказала я. – И потом – история-то давняя.

Джим устроился поудобнее на своем стуле и уставился на меня.

– Одобрительно?! Да он меня ненавидел. Говорил, что я акула в юбке, как мне передавали.

Джим пожал плечами.

– Возможно. Но он назвал ваш план блестящим. Это я точно помню.

– Что ж, ладно, значит, я бриллиант.

– Согласен, – он вытянул шею в поисках официантки и показал на мой стакан: – Хотите еще выпить? Я, пожалуй, схожу к бару.

Я кивнула.

Он вернулся, таща кучу стаканов.

– Да этого хватит, чтобы уставить весь стол, – сказала я.

– Так точно, капитан. Скип, бармен, очень настаивал. Сказал, что все это за счет заведения.

Ладно, подумала я. Расслабься и получай удовольствие.

Я взяла стакан с виски, разом опрокинула его в себя и с наслаждением ощутила, как обжигающая жидкость стекает по пищеводу. И на вкус виски стал гораздо лучше – теплый, мягкий, почти приятный.

Официантка принесла поднос, заставленный тарелками с едой.

Я посмотрела на тарелку, которую она поставила передо мной, и внезапно поняла, что просто зверски голодна.

– Как вы думаете, Джим, мы должны ждать остальных или можно начать есть уже сейчас?

Джим постелил салфетку на колени и взялся за вилку:

– Ну лично я никого ждать не собираюсь.

Я съела несколько ломтиков картошки фри, разглядывая лобстера, лежащего передо мной. Он выглядел устрашающе.

– Итак, – произнес Джим. – Каково это – понимать, что осталось всего пара месяцев до?

– Пара месяцев до – чего? – спросила я, вертя в руках щипчики для омаров и размышляя, почему к ним не прилагается инструкция по применению. Никогда не была сильна в их использовании.

– Пара месяцев до вашей свадьбы.

– О, а вот и интервью уже началось, да? – все вокруг меня вдруг стало слегка размытым, от ламп шел какой-то красноватый свет.

– Нет, просто интересно.

– Хорошо-о-о, – произнесла я, пытаясь сообразить, о чем, собственно, у нас идет речь. А, точно – каково мне знать, что моя свадьба уже так скоро.

– Ну, я счастлива, – ответила я. – Конечно, счастлива. А как еще я могу себя чувствовать – накануне-то свадьбы?!

– Ну не знаю, – Джим пожал плечами. – Некоторые перед свадьбой начинают нервничать – и чем ближе свадьба, тем сильнее они нервничают. Ну, вы понимаете, они волнуются, все ли готово и все ли сделано как надо, чтобы все было идеально – все такое.

Теперь я пожала плечами.

– Но не я. У нас все под контролем. Мне же помогает мама, а она очень… – я собиралась сказать «организованная», но прежде я сообразила, что говорю, слова вылетели из моего рта сами: – очень хороший профессиональный организатор свадеб. Да-да, очень хороший, так что мне вообще не о чем беспокоиться.

Что я несу?! И зачем?! Понятно было, что во всем виноват скотч, но я ничего не могла с собой поделать.

Джим выглядел озадаченным.

– Вы хотите сказать, что она так сильно занята? Что у нее могло не быть возможности организовать свадьбу собственной дочери?

– О, она о-о-очень, о-о-очень занята, – я нахмурилась и покачала головой. Слова сами слетали с моих губ, мозг не успевал за ними. – Она ведь, знаете, не только свадьбами занимается. Она еще много путешествует, – я сделала паузу. – Турниры по дартсу, понимаете ли… – я размешала свой напиток пальцем, как делал это Джим до этого.

Он смотрел на меня с недоверием, скептически опустив один уголок рта.

– Дартс?!

– Да, – заявила я, показывая в ту сторону зала, где собирались игроки в дартс. Увидеть, что там сейчас происходило, было невозможно, потому что слишком много народу там столпилось. – Она и с-с-сейчас… вон… наверно, обыгрывает там всех.

– Это… потрясающе, – сказал Джим.

Я не была уверена, что он и правда так думает.

– А вы знаете, – я наклонилась к нему поближе, – она ведь как-то оплатила наш летний домик в Нантакете со своих выигрышей.

Он слегка присвистнул.

– Впечатляет, – он склонил голову набок: – Сомневаюсь, что многие люди способны на такое. Организатор свадеб и игрок в дартс… впечатляет.

Я видела, что он пытается скрыть улыбку.

– Моя мама крута, как морской пехотинец.

Я придвинула к себе следующий стакан. Вот теперь виски был совсем хороший, легкий и тягучий. Я начала притоптывать ногой в такт музыке. Группа играла «Она везучая» Фейт Хилл.

– Итак, – сказал Джим, помолчав. – Мне вот интересно… а вы с Хайденом познакомились в «Уинстон Рейд»?

Я откинулась на спинку стула.

– Да. Мы познакомились в кафетерии. Там оставалась только одна порция салата из китайской капусты с лапшой – и Хайден мне ее уступил.

– Поступок истинного джентльмена.

– Да, именно, – кивнула я. – А потом у нас было первое свидание – он взял меня с собой на благотворительный прием к губернатору. Мы просто… – я хлопнула в ладоши. – Нашли общий язык.

– Я слышал, Хайден и сам интересуется политикой. Даже собирается принять участие в выборах в городской совет.

Я снова уставилась на лобстера, на его крепкий, сверкающий панцирь. Потом я поискала взглядом официантку, чтобы спросить ее, не могут ли мне разделать омара на кухне, но официантки не было видно.

– Городской совет? – Я обильно полила горку картошки фри кетчупом и отправила приличную порцию в рот. – Да, точно, – я залила в себя следующий стакан виски. Зал вокруг меня уже кружился, качался, двигался как живой. – Он хочет.

Джим кивнул и положил кусочек масла на свою печеную картошку.

– А вы? Вы интересуетесь политикой?

– Кто, я?! – я засмеялась. – Да нет. Я вообще не хочу ни в каких выборах участвовать, никуда. Я хочу заниматься совсем другим… – я сунула в рот следующую порцию картошки.

– Другим? Чем же, например?

Я пыталась придумать что-нибудь умное. И вдруг перед глазами у меня возникла бабушка. И ее черничные маффины.

– Ну, например… например, кондитерскую открыть, – выпалила я.

Джим выглядел удивленным.

– И разумеется, я буду специализироваться на чернике, – я послала ему самый честный взгляд, на который только была способна. Виски мягкой волной разливался по всему моему телу – и мне это очень нравилось.

– Черника? – Он покачал головой, словно не веря своим ушам.

Я кивнула.

– Конечно. Это же золотое дно, понимаете? Я могу печь маффины с черникой. Моя бабушка была в этом настоящий мастер, – я закрыла глаза и представила бабушку, как она перемешивает тесто. «Не мешай слишком сильно, Эллен, а то получится резина». – Этому месту крайне не хватает прекрасных маффинов с черникой, – я выставила вперед указательный палец: – И я могу это исправить.

– Вы как будто уверены в себе, – заметил Джим.

– А еще пусть будут черничные пироги, – продолжила я и замолчала, обдумывая другие возможности. – И пироги, и круассаны… – я положила в рот кусочек картошки: – Не помню, чтобы кто-то делал круассаны с черникой.

– Нет, – медленно произнес Джим, – я тоже не помню, чтобы кто-то их делал.

– Ну разумеется, у нас будут продаваться и другие вкусности. Нельзя же все делать только с черникой, – теперь у меня перед глазами был прилавок кондитерской: поднос с лимонным кексом, вот персиковый кобблер в рифленой форме, вот корзина с маффинами с гранатами и имбирем… Я видела себя – как я вытаскиваю из духовки противень с печеньем – я даже почувствовала запах растопленного шоколада в воздухе. Там должны быть белые столы и стулья, люди будут заказывать кофе и сэндвичи. Может быть, даже те самые сэндвичи, которые бабушка когда-то делала: огурец и руккола, бекон и яйцо, жареный цыпленок… И люди сидят, кто-то читает газету, кто-то…

Кто-то тронул меня за локоть. Я очухалась и увидела, что Джим внимательно смотрит на меня:

– Куда это вы улетели?

– Простите, – сказала я. – Я просто задумалась о кондитерской.

– Судя по всему, вы неравнодушны к еде.

Я кивнула, мысленно подбирая оттенок аксессуаров для помещения с белыми столами и стульями. Синий? Сочетание синего и белого всегда замечательное. Свежо. И по-морскому.

– А что насчет политики? – спросил Джим.

Да, точно, белое с синим. Что он там сказал – политика? Я посмотрела на Джима через стол.

– Прошу прощения? – И взяла пальцами еще один ломтик картофеля.

– Я просто думал, учитывая семью Хайдена… и сам Хайден хочет участвовать в выборах. Вас вообще интересует политика? Вы любите политику?

Интересует ли меня политика? Вопрос вогнал меня в ступор. Я опустила глаза на своего лобстера… клешни, ноги… Ну конечно, я интересуюсь политикой. Кто же ею не интересуется? Но люблю ли я политику и политиков? Я всегда думала, что большинство политиков – лжецы и негодяи. Ну, кроме семьи Хайдена, конечно. И я боюсь, что мой ответ на этот вопрос должен быть «нет». Нет, я не люблю политику.

– Ну конечно, люблю, – заявила я. – Кто ее не любит?

Картошка выпала у меня из пальцев и шлепнулась прямо на штаны. Я смахнула ее на пол, заметив на штанине жирное пятно с кетчупом по краям.

Джим кивнул и наблюдал за тем, как я пытаюсь оттереть пятно влажной салфеткой. Теперь оно превратилось в довольно большой, пару дюймов в диаметре, круг с красным центром – на мишень было похоже.

Он положил в рот кусок своей картошки, а я снова стала выглядывать официантку. Должен же у них на кухне быть кто-нибудь, кто может разделать этого омара.

Наконец я махнула рукой и решила действовать самостоятельно. Обхватив шипцами хвост омара, я нажала и – вуууууу! – щипцы скользнули прямо в небольшую мисочку с растопленным маслом, поверхность которого слабо мерцала, как вода в бассейне. Я снова захватила хвост и снова нажала на щипцы изо всей силы. В этот раз панцирь поддался и лопнул, и ошметки омарьего мяса полетели в разные стороны: на стол, на мою блузку, на одежду Джима.

– О господи, прошу прощения! – Я схватила чистую салфетку, лежащую на месте Хайдена, и протянула репортеру. И вдруг, хорошо понимая, что делать этого не следует, я расхохоталась.

Джим начал отряхивать ошметки с рубашки и рукавов, а потом, взглянув на всю эту мешанину, тоже расхохотался. Мы пытались хоть немного отчистить свою одежду, но стоило нам взглянуть друг на друга, как мы снова начинали хохотать как безумные. И не могли остановиться. А когда наконец смогли – оба задыхались от смеха и утирали слезы.

Я наконец-то успокоилась только тогда, когда услышала торжествующий вопль со стороны толпы играющих в дартс – кто-то из игроков требовал пива всем. Я смогла рассмотреть среди играющих мою мать – она держала дротик наготове, собираясь сделать бросок. И бросила – но я не видела, куда он попал.

– Это моя мама, – сказала я. – Я же говорила, она чемпионка.

Я снова взялась за хвостик лобстера, но Джим мягким, но настойчивым движением забрал его у меня.

– Пожалуй, мне стоит вам помочь.

Он нажал на щипцы, и панцирь легко треснул и распался на части. Я сидела в священном ужасе, восхищаясь его мастерством.

– Вы не сможете жить в Мэне, если будете так обращаться с лобстерами, – сказал Джим.

Жить в Мэне.

Он улыбался, и я понимала, что он пошутил – но я ничего не могла с собой поделать: я думала о Рое Каммингсе, и о маленьком домике, который он сделал для меня, и обо всех тех прекрасных вещах, которые он говорил мне, когда мы стояли на улице.

Я опустила глаза, которые наполнились слезами. Я влюбился в тебя. Я знаю, что могу сделать тебя счастливой…

Спрятав лицо в ладони, я закрыла глаза. Но у меня не получилось избавиться от этого наваждения: я по-прежнему видела его лицо и усталый прощальный взгляд, который он бросил на меня, когда уходил.

– С вами все в порядке?

Я открыла глаза. Джим смотрел на меня с тревогой на лице.

– Я… не знаю.

– Я могу помочь?

Я покачала головой. Мне хотелось, чтобы Хайден поскорее вернулся и забрал меня в гостиницу. Где он вообще?

– Я в порядке, – не поднимая глаз, сказала я.

Джим отодвинул свою тарелку в сторону:

– Ладно, Эллен. Давайте расставим точки над «и».

Поскольку он некоторое время больше ничего не говорил, я наконец подняла на него глаза.

– Послушайте, – сказал он. – Сегодня я побуду вашим другом, окей? Я сниму свою репортерскую шляпу, – он сделал вид, что стаскивает что-то с головы и отбрасывает далеко в сторону. – Ее нет, видите?

Я смотрела на него молча. У него были чудесные карие глаза, такие глаза, которым веришь – как у собаки.

Я кивнула.

Он наклонился вперед, поставил локти на стол и прошептал:

– Тогда расскажите мне, что с вами творится.

Я тоже поставила локти на стол и придвинулась к нему.

– Вы видели того парня, который подходил к нам раньше? Такой высокий… с темными волосами…

– В красной бейсболке?

– Да, – кивнула я. – Это Рой.

Джим выглядел слегка обескураженным.

– Не уверен, что…

– Его зовут Рой. Рой Каммингс.

Я смотрела на разбавленный растаявшим льдом виски в своем бокале. Голова у меня стала очень тяжелая – весь этот алкоголь не прошел для меня даром, что-то внутри меня было очень не так.

– И в этом все дело, – произнесла я, чувствуя, как в голосе звучат слезы. – У меня через три месяца свадьба… – я подняла вверх три пальца. – И все было так хорошо, все уже было так… и тут я встретила его. Роя. Роя Каммингса. Он просто ворвался в мою жизнь – ни с того ни с сего, ниоткуда, – я махнула рукой. – Хотя нет, подождите, это не правда. Не из ниоткуда. А из Бейкона, штат Мэн, – я показала на пол. – Вот прямо отсюда. И вот он говорит мне, что любит меня. О господи, – я затрясла головой, и это было плохой идеей, потому что зал сразу закружился вокруг меня с немыслимой быстротой. – Ого… – попыталась я поставить голову на место.

Джим пересел на мою сторону стола, рядом со мной.

– Вам нехорошо, Эллен? Может быть, я отвезу вас обратно в гостиницу?

– Меня вот что смущает, – я чувствовала потребность высказаться до конца. – Вот как он может меня любить? Мы же познакомились всего неделю назад. Не-де-лю. Нет, правда. Это же всего семь дней! – Я растопырила пальцы в воздухе – мне казалось, что их было семь, но, видимо, я ошиблась, потому что Джим загнул один палец обратно.

Я посмотрела на свою тарелку с лобстером, где валялись осколки панциря и словно пострадавшее от взрыва мясо.

– И конечно, – продолжила я, – конечно, я сказала ему, что шансов никаких. Никаких. Я выхожу замуж через три месяца, понимаете?! Вот, смотрите! – я вскинула вверх левую руку. – Ван Клиф! – набрала дыхания и выпалила: – И Арпелс!

Джим кивнул:

– Оно прекрасно. Замечательное.

– Разумеется. Хайден всегда выбирает самое лучшее, – слезы заструились по моим щекам. – Я ему сказала: я тебя не люблю. Мы не можем быть вместе.

Джим выглядел совсем сбитым с толку:

– Вы сказали это Хайдену?

– Нет, я это Рою сказала!

Джим смотрел на меня со странным выражением. Он, похоже, собирался что-то сказать, но в этот момент один из членов группы, мужчина в красно-белой распахнутой на груди рубахе, подошел к микрофону:

– Эллен, судя по тому, что я услышал, вам предстоит очень серьезный выбор. Может быть, вам стоит разобраться получше в своих чувствах. Я имею в виду – в том, что вы на самом деле чувствуете. Потому что ваши чувства могут быть гораздо глубже, чем вы думаете.

Я не хотела ни в чем разбираться. Он был прав. Все это было слишком сложно и слишком больно. И мне хотелось, чтобы ничего этого вообще никогда не происходило, хотелось, чтобы он перестал говорить об этом. Я молча вертела кольцо на пальце. Не хочу я ни в чем разбираться и ни о чем думать не хочу!

– Есть только один способ решить это, – сказал он.

Ладно, просто оставим это. Давайте сменим тему.

– Вам нужно обязательно разобраться в себе, в своей душе, – продолжал он, – и только…

– Ой, а знаете что? – воскликнула я. – Я же очень хорошо пою караоке! Думаю, надо спеть, – и я откинулась на спинку стула. Джим смотрел на меня с потрясенным видом, лоб у него покрылся морщинами.

– Вы что, всерьез думаете, что можете это сделать?

– Конечно, могу! – заявила я. – Два года назад на приеме Ассоциации Женщин-адвокатов Нью-Йорка я была лидером целой группы – мы пели «Респект». Ну, знаете – песню Аретты Франклин?

Джим кивнул.

– Знаю, конечно.

– Ну вот, мы ее пели в честь того, что старший партнер нашей фирмы, этот парень по имени Стив Аджелло, наконец-то был осужден за сексуальные домогательства, – я помолчала, наслаждаясь воспоминаниями. – Все сказали, что у меня отличный голос.

Я поднялась с места:

– Так что вперед!

Ноги меня что-то совсем не слушались и были как чужие – мне пришлось схватиться за спинку стула, чтобы не упасть. На штанах расплылось огромное пятно от кетчупа – я недоумевала, откуда оно взялось, собственно говоря. Взяв пластиковую салфетку, которая лежала под моей тарелкой с лобстером, я прочитала то, что на ней было написано: «Поймай удачу за хвост в “Оленьем роге”!» И прицепила салфетку, словно фартук, кое-как прикрепив к поясу брюк. Вот так лучше.

Я начала пробираться через толпу по направлению к сцене. Через несколько шагов я почувствовала, что мне что-то мешает идти. Взглянув, я увидела, что это клешня лобстера, она зацепилась за ремешок. Я попыталась ее отцепить, но не смогла дотянуться – она была слишком далеко от меня, там, в самом низу.

Когда я влезла на сцену, я наконец-то заметила Хайдена, который отчаянно жестикулировал, одновременно пытаясь пробраться поближе к сцене сквозь плотную толпу. В лице его не было ни кровинки, я видела, как он кричал что-то – видимо, хотел что-то мне сказать. Но вокруг было слишком шумно, и я его не слышала.

Не волнуйся, Хайден, подумала я. Ты даже не догадываешься об этом, но я отличный караокист. Караокер. Нет, все-таки караокист. Вот увидишь. Караокист – есть такое слово вообще? Да не важно.

– Все в порядке, Хайден, – я приставила руки ко рту, стараясь перекричать шум. – Тебя ждет сюрприз!

Я прошлась по сцене, смутно различая в теплом оранжевом свете чьи-то лица. Эти лица приветливо улыбались. Даже Скип, стоящий за барной стойкой, поднял пустой бокал и одобрительно салютнул мне.

Диджей взглянул на мой красный пластиковый фартук, потом опустил глаза мне на ноги… улыбнулся и пожал мне руку.

– Вы, наверно, Пловчиха. Очень, очень рад с вами познакомиться.

Он протянул мне сборник песен, показывая, что я могу выбрать что-нибудь. Я начала листать страницы, пробегая глазами названия рубрик: поп, рэп, рок, топ-40, кантри. На каждой странице были десятки песен, и строчки у меня в глазах плыли и сливались в одно чернильное пятно.

– У вас есть джаз? – вопросила я. – Старый добрый классический джаз, ну что-нибудь такое?

Он пролистнул альбом и вернул его мне раскрытым на странице с названием «Американская классика».

– Ладно, давайте эту, – сказала я.

Он вручил мне микрофон, заиграла музыка. Аранжировка была богатая, много струнных и долгое-долгое вступление, в стилистике старых песен. Толпа внизу притихла, а я посмотрела через зал на наш столик и увидела там маму – она выглядела очень взволнованной. Смотрела на меня во все глаза со встревоженным лицом, держа в руке свой трофей.

Рядом с мамой сидели Джим и Талли, а в самом конце стола примостился на стуле Хайден, на лице которого был написан такой ужас, смешанный с любопытством, словно он только что стал свидетелем чудовищной автомобильной аварии. Они все молчали.

Наконец вступление закончилось и на мониторе появились слова песни. Я начала петь – о любви, которая переживет все, которая сильнее радио и телефонов и даже гор… Я пела и смотрела на людей внизу и уже могла различать и узнавать отдельные лица.

Вот Арлен Флетч из городского архива – она сидит за угловым столиком с двумя подругами. А за столиком у стены я заметила Фила, кассира из «Гроверс Маркет», где я впервые увидела газету со своей фотографией – он был с женщиной, наверно, с женой. Я посмотрела на него – он помахал мне. Сьюзан Портер, ее муж и две другие пары сидели за круглым столом в центре зала, а молоденькая официантка из «Трех пенни» – справа впереди, держась за руки с симпатичным светловолосым парнем.

Я поймала себя на том, что выискиваю взглядом Роя, ищу его красную бейсболку и его улыбку. Я хотела, чтобы он был здесь, сканировала толпу в тщетной надежде его увидеть – и вдруг я больше никого не видела, я представляла себе Роя, эти крошечные морщинки-гусиные лапки вокруг его глаз, возникающие, когда он улыбается, его седоватые волосы, его ямочки…

Я снова была в океане, мы плыли, он оплел мои ноги своими – как положено делать, когда спасаешь тонущего. Я чувствовала солнце на своем лице, чувствовала, как мои руки обвивают его, и вода больше не была холодной – ничуть. А потом мы стояли там, у ателье, и он говорил мне снова, что любит меня. Он держал меня за руку. «Я знаю, что могу сделать тебя счастливой. Обещаю». Я чувствовала прикосновение его пальцев – перед тем, как он попрощался со мной и ушел…

Мэри Симсес

Непреодолимое черничное искушение

The Irresistible Blueberry Bakeshop & Café

Бобу и Моргану в память об Энн и Джоне

Глава 1. Холодный прием

– Не двигайтесь! Осторожно! Это опасно!

Я услышала, как кто-то пытается меня остановить – но было слишком поздно. Прогнившие доски причала угрожающе затрещали подо мной, прогнулись, а затем сломались, и я рухнула в холодный океан у берегов штата Мэн, уйдя под воду с головой сразу футов на десять в глубину.

Возможно, за мгновение до этого я увидела мужчину, который мчался по пляжу к причалу, размахивая руками и крича, чтобы я остановилась. И если бы я повернула голову в его сторону, я смогла бы разглядеть его вполне отчетливо. Но я была слишком увлечена фотосъемкой отражавшейся в воде скульптуры, стоящей возле причала – женщины в кружевном платье, держащей в руках что-то, больше всего напоминающее ведро с виноградом.

Теперь, пытаясь спастись, я колотила руками и ногами по воде, мое сердце выпрыгивало из груди, а зубы отбивали чечетку – вода была очень холодная. А еще я понимала, что плыву очень быстро. А точнее, меня несет. Течение здесь оказалось весьма сильным, и оно меня стремительно разворачивало и уносило все дальше и дальше от причала.

Я закашлялась, выплевывая воду, вода вокруг пенилась, волновалась, в рот попадал песок. Волны били меня по лицу, заполняя рот и нос соленой, почти горькой водой. Руки и ноги начали неметь, меня колотила дрожь, которую невозможно было сдержать. Да как вообще океан может быть таким холоднющим в конце июня?

Я решила плыть против течения и изобразила австралийский кроль, который всегда удавался мне лучше всего. Я работала руками и ногами изо всех сил, пока они не отказались мне повиноваться, а когда остановилась, то обнаружила, что усилия мои были напрасными и меня все равно уносит в открытый океан.

«Ты же когда-то отлично плавала, когда училась в Эксетере! – попыталась я подбодрить себя. – Ты умеешь плавать!» Тихий голосок в моей голове очень старался звучать уверенно, но это не сработало. Паника охватила меня целиком, она разлилась по всему телу до самых кончиков пальцев рук и ног. Я сильно изменилась за годы, прошедшие с момента окончания колледжа – слишком много времени проводила за столом, слишком много сил тратила на бумажки и глупые покупки… и, надо сказать прямо, совсем не тратила сил и времени на занятия плаванием.

Внезапно мощный поток, который тащил меня под водой прочь от берега, остановился, и я оказалась в открытом океане – вокруг меня неторопливо плескались валы темной воды с белыми барашками. Казалось, океан был везде – темный и величественный. И бесконечный. Я завертела головой, и мне удалось разглядеть между волнами очень далекий и очень маленький причал – можно сказать, совсем крошечный. Я снова поплыла кролем, пытаясь преодолеть течение: вдох, выдох, вдох, выдох… Было трудно, ноги налились тяжестью и отказывались двигаться – они просто слишком устали.

Я остановилась и легла на поверхность воды с помощью рук, которые тоже совершенно обессилели. Мне хотелось плакать. Да еще подбородок сильно саднило – коснувшись его пальцем, я увидела кровь: видимо, ударилась или порезалась, когда падала. Я даже не поняла, как это произошло.

Мне так хотелось посмотреть на город с воды – как когда-то видела его моя бабушка, которая выросла здесь в сороковых годах двадцатого века. Я пришла на пляж, открыла калитку и взошла на этот причал. Некоторых досок не хватало, и перила были сломаны, но все же он казался довольно крепким и устойчивым, пока я не ступила на ту доску… она была какая-то слишком мягкая и податливая под моей ногой…

Волна шлепнула меня по лицу, я набрала полный рот воды.

Я вдруг поняла, что камера тянет меня на дно, словно камень – ремень от моей фотокамеры «Никон» оборачивался вокруг моей шеи. Она уже никогда не будет работать. Трясущимися руками я стащила с себя фотоаппарат через голову.

В памяти мелькнуло воспоминание о моем последнем дне рождения: ужин в «Мей Фейр» в Лондоне, мой жених Хайден протягивает мне коробку, завернутую в серебристую упаковочную бумагу, и открытку, в которой написано: «С тридцатипятилетием, Эллен. Надеюсь, это сможет соответствовать твоему выдающемуся таланту!» В коробке лежал фотоаппарат «Никон».

Я разжала пальцы и отпустила камеру – она плавно опустилась в темноту, и мое сердце сжалось, когда я представила, как она лежит там, в темноте, на дне океана.

The Irresistible Blueberry Bakeshop & Café

Бобу и Моргану в память об Энн и Джоне

Глава 1. Холодный прием

– Не двигайтесь! Осторожно! Это опасно!

Волна шлепнула меня по лицу, я набрала полный рот воды.

А потом я начала думать, что мне не спастись. Что я слишком замерзла и слишком устала. То и дело закрывая глаза, я позволяла темноте проникнуть внутрь меня. Вокруг шелестел, пел, нашептывал океан. Я думала о маме – о том, как ужасно будет больше никогда ее не увидеть. И о том, как тяжело придется ей – вряд ли она вынесет две смерти за одну неделю: сначала бабушка, теперь я… Я думала о Хайдене и о том, как прощалась с ним сегодня утром, заверяя, что пробуду здесь всего одну ночь, максимум – две. И как он просил меня подождать до конца недели, чтобы мы могли поехать вместе. А я отказалась, потому что «это же короткая поездка». Ничего особенного. Сегодня вторник, сказала я ему, я вернусь на Манхэттен уже завтра. А теперь, за три месяца до нашей свадьбы, он вдруг узнает, что я не вернулась. И никогда не вернусь.

Я чувствовала, как вода уносит меня, как сознание ускользает, как на смену панике приходит спокойствие, равнодушие. Передо мной возник образ бабушки – как она стоит среди своих розовых кустов, держит в руках садовые ножницы и улыбается, улыбается…

Вздрогнув, я резко открыла глаза. Между большими перекатывающимися волнами я снова видела причал – и еще что-то. Нет, кого-то! Я видела мужчину, который прыгнул с причала в воду. Он вынырнул и поплыл очень быстрым кролем в моем направлении. Я видела, как его руки взлетают над водой. «Он плывет за мной», – подумала я. «Господи, спасибо, он плывет за мной! Здесь есть еще кто-то – и этот кто-то плывет, чтобы помочь мне!» В груди будто разлилось что-то теплое. Я заставила ноги двигаться чуть активнее, стараясь размять засыпающие от изнеможения мышцы. Подняв руки, я пыталась подать пловцу сигнал, чтобы он видел меня, и смотрела, как он приближается. При этом я стучала зубами так громко и яростно, что еле могла дышать.

Никогда я не видела такого сильного пловца. Он рассекал волны так уверенно и легко, как будто имел над ними неограниченную власть. Наконец он подплыл достаточно близко, чтобы я могла его услышать:

– Держитесь там! – закричал он, лицо у него раскраснелось, а темные волосы вода гладко зализала назад. Когда он оказался рядом со мной, мои ноги окончательно отказали, и я просто лежала на спине.

– Я вас вытащу, – сказал он, пытаясь отдышаться. – Просто делайте то, что я говорю, и не хватайтесь за меня, иначе мы оба пойдем ко дну!

Я и без него знала, что нельзя за него хвататься, однако никогда не думала, что не делать этого в положении, подобном моему, так трудно. Кивнув в знак того, что поняла, я взглянула ему прямо в глаза. Они были необыкновенные – светло-синие, почти прозрачные.

И тут, несмотря на всю мою усталость, я почувствовала, как меня захлестывает смущение. Мне всегда было непросто принимать помощь от других людей, и даже сейчас, в том отчаянном положении, в котором я находилась, смущение, охватившее меня, было сильнее, чем желание спастись. Моя мать утверждала, что это во мне говорит дух янки, от которых ведет свой род наша семья. А Хайден называл это глупой гордостью. В данный момент я понимала только одно: я выгляжу как полная идиотка. Девица, попавшая в дурацкое положение, рухнувшая с причала, унесенная течением и неспособная выплыть самостоятельно.

Дэй Леклер

Непреодолимое искушение

Чейз стоял в тени у банкетного зала теннисного клуба Виста-дель-Мар. Зал был полон роскошных людей в роскошных вечерних нарядах. Мертвой точкой блеска и суеты была Эмма, женщина, с которой Чейз провел единственную незабываемую ночь и которую потерял сразу после этого. Негромкую музыку заглушали голоса и неестественный смех: официально здесь праздновал покупку «Уорт индастриз» сводный брат и лучший друг Чейза, Рейф Кэмерон, но старая вражда никуда не делась.

Потягивая виски тридцатилетней выдержки, которым его брат угощал тех, кто не хотел шампанского, Чейз разглядывал Эмму. Ее кожа была нежной, как шелк, как виски, который он пил. Жемчужно-серое платье изящно облегало ее фигуру, и он был готов почти на все, чтобы снова заглянуть под него. Оно открывало одно плечо и спадало волнами ниже колен; греческий образ был дополнен сандалиями на высоком каблуке и с ремешками, охватывающими стройные икры. Ее светлые волосы были уложены в элегантную прическу; она напоминала богиню.

Чейз прищурился. Что она здесь делает? Все гости так или иначе были связаны либо с «Кэмерон энтерпрайзес», либо с «Уорт индастриз». Скорее всего, она тоже или пришла вместе с кем-то. Возможно, он подойдет и выяснит это, а заодно и то, почему она так внезапно исчезла, оставив его переворачивать весь Нью-Йорк в бесплодных поисках загадочной Эммы Без-Фамилии. Однако прежде чем он двинулся к ней, Рональд Уорт, уже почти бывший владелец «Уорт индастриз», подошел к ней и по-хозяйски положил руку на ее голое плечо.

Чейз выпрямился и сжал губы. Она не могла спать с этим ублюдком, которому за шестьдесят, однако то, как старина Рон наклонился к ней и прошептал что-то нежное, а она горячо поцеловала его в щеку, позволяло поверить в это.

Даже не думай об этом.

Чейз посмотрел через плечо на Рейфа, чьи светлые волосы делали его заметным в темноте:

Я заметил, что ты пялишься на Принцессу, и предупреждаю тебя: даже не думай об этом. Она проглотит тебя и не заметит.

Чейз притих; он научился этому в тяжелые времена, когда только начинал жить с отцом. Он тщательно скрывал поднимающийся изнутри гнев, поворачиваясь к сводному брату.

Ты ее знаешь? - спросил он вполне спокойно.

Эмма Уорт, также известная как Семя Дьявола.

Чейз поднял бровь, чувствуя, как гнев сменяется облегчением. Значит, она Рональду не любовница, а дочь.

Я полагаю, в роли Дьявола - Рональд?

Рейф невесело усмехнулся:

Что я могу сказать? Это его естественное состояние.

Лучше бы ей отношения не иметь, или я сотру ее с лица земли, - отрезал Рейф. - Но не думаю, что это так. Она абсолютная пустышка, избалованная дурочка.

Любительница вечеринок?

Рейф поколебался:

Не совсем. Ее имя почти не появляется в желтой прессе.

Чейз снова посмотрел на Эмму, усваивая новую информацию, которая вполне укладывалась в сложившееся у него впечатление. Правда, она не показалась ему дурочкой, но они провели вместе всего одну ночь, что он мог знать наверняка? Ему очень хотелось потребовать у нее объяснений по поводу ее внезапного исчезновения, но, похоже, он уже знал ответ благодаря Рейфу. Случайные связи были для нее делом обычным, как поход за продуктами - для обычной женщины. Проблема была в том, что он ненавидел, когда из него делали дурака. Когда он приехал к отцу в Нью-Йорк - ему было десять, - за ним закрепился статус незаконнорожденного, наверное, потому, что его всемирно известный отец-бизнесмен и мать-калифорнийка так и не скрепили свои отношения узами брака. В школе он научился держать себя в узде, попусту не высовываться, и это здорово помогло ему в дальнейшем продвижении по карьерной лестнице.

Чейз внимательно всмотрелся в Эмму. При том, что она излучала дух благосостояния, ее неприкрытая сексуальность противоречиво сочеталась с манерами недотроги. Больше всего на свете Чейз хотел снова подобраться к ней поближе, и, так или иначе, он сделает это сегодня же вечером.

Как ты себя чувствуешь, папа? - спросила Эмма, беря отца под руку. - Вечеринка не слишком тебя утомляет?

Не суетись, милая, я в порядке. - Рональд Уорт мягко улыбнулся. - Ты прекрасно знаешь, что это всего лишь небольшое недомогание.

Вот как? - недоверчиво заметила она. - Очевидно, не такое уж небольшое, раз оно побудило тебя продать «Уорт индастриз» Рейфу Кэмерону.

Он поморщился:

Это только одна причина из многих. Как я уже не раз говорил тебе, если бы ты приняла в этом участие…

Чего я не сделаю, как я уже не раз говорила тебе.

Что ж. Я бы мог вкалывать еще лет десять - двадцать. - Он бросил на нее взгляд. - Не смотри на меня так, малышка. Я в самом расцвете сил.

Эмма опустила голову, пряча улыбку:

Я не сказала ни слова.

Тебе и не надо было.

Она вздохнула, сжимая его руку:

Ты уверен, что поступаешь правильно? Ты не обязан продавать бизнес, если я не хочу им управлять. Ты мог бы почаще перекладывать свои обязанности на плечи других, нанять управляющего.

Мог бы. - Рональд стиснул зубы. - Но предпочел продать дело.

Но кому? Насколько я знаю, Рейф Кэмерон - самый надменный человек в мире.

Он посмотрел на Рейфа:

В этом нет ничего плохого, если у тебя есть надежные люди, способные прикрыть тебя. - В его голосе появилась грусть. - В его годы я был почти таким же.

Хватит, Эмма. Все уже решено. - Острый взгляд небесно-голубых глаз остановился на ней, и лицо Рональда смягчилось. - Я говорил, что ты сегодня очаровательна?

Она ненадолго положила голову ему на плечо.

Остатки былого величия.

Он взял ее за подбородок и посмотрел ей в лицо:

Ты унаследовала все мои положительные качества и избежала отрицательных. От матери тебе досталась поразительная красота, но нет ни одной ее слабости.

Эмме на глаза навернулись слезы. Отец редко говорил о ее матери, а то, что он сказал о ней что-то хорошее, и вовсе шокировало Эмму. Если бы ей еще удалось убедить его помириться с ее братом… Их связь не была разорвана полностью, но прошло уже больше десяти лет с тех пор, как они собирались всей семьей. Прошлое удерживало их от этого.

Похоже, он догадался, о чем она думала, и покачал головой:

Забудь, принцесса. Этому не бывать. - Он чмокнул ее в нос. - Дела зовут, мне придется задержаться здесь, жать руки и благословлять младенцев. Ты справишься без меня? Если захочешь уйти, возьми машину, только потом пришли ее обратно.

Не волнуйся, папа. - Она махнула его ассистентке. - Я попрошу Кейтлин подвезти меня.

Эмма почувствовала, что он уже взял низкий старт.

Отлично, так и сделай. У меня есть пара вопросов к Уильяму.

Рональд направился к финансовому директору Рейфа, Уильяму Таннеру, высокому, красивому новозеландцу, такому же привлекательному, как и его начальник. Эмма осталась одна, покачивая головой, однако почти сразу к ней подошла Кейтлин Ричардс и порывисто обняла ее:

Привет-привет, Эмма. Какая ты красивая сегодня! - Рыжеволосой, зеленоглазой, солнечной Кейтлин всегда удавалось разрядить атмосферу, особенно когда она одевалась в фиолетовое. - Клянусь, есть только одна девушка красивее тебя - моя внучка Сара.

Эмма улыбнулась, подхватывая игру:

Учитывая, что она точная копия тебя, я на третьем месте.

Кейтлин засмеялась легко и заразительно, и, как всегда, на знакомый звук повернулись головы.

Вот что я просто обожаю в тебе: ты выглядишь недосягаемой, а на деле - удивительно легкий человек, как и твой чудесный брат. - Она бросила взгляд в сторону Рональда и понизила голос: - Как он, кстати? Я не видела его добрых пятнадцать лет.

Я тоже. С тех пор как он решил жить самостоятельно, мы…

Эмма резко остановилась и глубоко вздохнула. Не может быть! Из всех мужчин в мире, которые могли появиться здесь, Чейз был последним, кого она ожидала увидеть. Последние два месяца она каждый день безрезультатно пыталась выкинуть этого человека из головы, и вот теперь он шел к ней крадущейся походкой хищника, и его волосы отливали золотом, как шкура горной кошки.

Что случилось? - Кейтлин посмотрела через плечо и хихикнула. - А, понятно. Вот что я тебе скажу, Эмма. Я отреагировала точно так же, когда Чейз Ларсон вошел в кабинет твоего отца, с трудом отскребла челюсть от пола. Кстати, почему бы мне вас не представить?

Нет, не стоит…

Но Кейтлин уже махала Чейзу:

Мистер Ларсон, позвольте представить вам дочь Рональда, Эмму.

Правда? - Кейтлин перевела взгляд с одной на другого и усмехнулась. - Любопытно. В таком случае почему бы мне не оставить вас, а вам не познакомиться поближе на танцполе?

Отличная идея, - жестко ответил Чейз, ухватил ее за руку и дернул на себя, угрожающе глядя на нее своими голубыми глазами. - Потанцуй со мной, Эмма.

Вместо этого она услышала: «Попалась!» Чейз прижал ее к себе слишком крепко.

Не возражаешь? - Эмма попыталась отстраниться, но он только привлек ее еще ближе к себе. - Дыхание - неотъемлемая составляющая танца, если ты вдруг не знаешь. Если я тебя отпущу, ты можешь снова убежать.

Я не убегала, - отрезала она.

Эмма быстро посмотрела на него и тут же пожалела об этом. Он был выше шести футов, с волевым подбородком, красиво очерченными губами и умными серо-голубыми глазами. Несмотря на налет опытности, окутывавший его, как вторая кожа, в нем нельзя было не заметить породу. Когда они впервые встретились в тот ноябрьский день накануне Дня благодарения, поджидая такси, Чейз был так обворожителен, что в итоге они поехали в одной машине, провели вместе весь день, а потом и всю ночь.

Чейз легко закружил ее, держа руку слишком низко на ее спине, отчего Эмма дрожала всем телом.

Забавно. Насколько я помню, ты была на месте, когда я уснул, а когда проснулся, не было ни тебя, ни записки, ни координат, чтобы найти тебя.

Она нахмурилась:

Тогда как ты меня нашел?

Он коротко рассмеялся:

Ты думаешь, я здесь ради тебя?

Она слегка покраснела:

Похоже, что нет.

Я здесь, чтобы проследить за финансовой стороной сделки, мисс Уорт. - Он подчеркнул официальное обращение. - Наша сегодняшняя встреча - чистая случайность, поскольку ты даже не сказала, кто ты, когда мы встретились в первый раз.

Не помню, чтобы ты спрашивал. Ты даже не назвал свое имя, - спокойно ответила она.

Теперь ты его знаешь - Чейз Ларсон.

Я брат Рейфа Кэмерона.

Она оступилась, и Чейз поддержал ее.

Пожалуйста, скажи, что ты шутишь.

Какие-то проблемы?

Если Чейз хоть немного похож на своего брата, все, что она скажет, может быть использовано против нее.

Скажем так, список внушительный. - Она уставилась на его красный галстук, пряча взгляд, способный выдать ее неприязнь к Рейфу. - Какое отношение ты имеешь к сделке, если не секрет?

Я владелец инвестиционной фирмы «Ларсон инвестментс» и помогаю Рейфу с покупкой.

Неудивительно, что его имя показалось ей знакомым: она слышала о его фирме, да и кто не слышал? Кроме того, это значило, что он незаконнорожденный сын бизнес-воротилы Тиберия Бэррона. Как мог ее отец надеяться на честную сделку в таких условиях?

Полагаю, ты своего не упустишь?

Разумеется, - бесстрастно ответил он. - Ну а теперь, когда мы закончили обсуждать нашу нежданную деловую связь, ответь мне на личный вопрос: в ту ночь ты назвала бы свою фамилию, если бы я спросил?

Эмма небрежно пожала плечами:

Не вижу, почему бы нет. - Она посмотрела на него и заметила осторожное выражение его лица. - А ты?

Только не в нашу первую ночь.

Она оскорбленно замерла.

Понятно. Ты, я полагаю, ждешь чего-то еще, но…

Жизнь научила меня защищаться.

Защищаться, - повторила она, прищурившись. - От кого? От симпатичных дамочек, стремящихся обобрать тебя?

Что-то вроде этого. - Под его взглядом она побледнела. - Ты из таких?

Как мог он показаться ей очаровательным?

В смысле ищу ли я богатого мужа или любовника?

А ты ищешь?

Расслабься, мне хватает своих денег.

Вот видишь. - Он улыбнулся, и его улыбка была очаровательна. - Я обидел тебя. Неподходящий вопрос для первого свидания.

Она вздохнула:

Значит ли это, что, если бы я ответила неправильно, второго свидания не было бы?

Было бы. - Голодное выражение сбежало с его лица так же быстро, как появилось. - С тобой в любом случае было бы.

Она проницательно посмотрела на него:

Но на твоих условиях? То есть в постели?

Да ладно, Эмма! Какая тебе разница? Неужели ты не знаешь, что для мужчин твое имя - синоним роскошной жизни, а ты сама - ключ к ней?

Ее охватила ярость.

А с чего бы мне возражать против такого отношения, если это и моя цель? По крайней мере, так обо мне думает твой брат, насколько я могу судить по нескольким нашим разговорам.

Полагаю, это оттого, что мы с Рейфом добились положения тяжелым трудом.

В то время как ко мне все само приплыло в руки?

Она могла бы сказать, что с большим удовольствием посвящала бы все свободное время благотворительности, но с какой стати ей оправдываться, когда она не сделала ничего плохого? Усталость усилила головную боль, терзавшую ее весь день.

Разговор окончен, мистер Ларсон? Я бы хотела пойти домой, если вы не возражаете.

Во-первых, не суди обо мне по моему брату: я хочу сам составить о тебе мнение. А во-вторых, ты так и не ответила на мой вопрос.

Несмотря на то, что она всю жизнь училась не показывать своих чувств, сегодня ей плохо это удавалось. Может быть, он даже заметил ее желание сбежать отсюда.

Какой вопрос?

Почему ты ушла тогда?

Она почувствовала дурноту и вспомнила, что с утра ничего не ела, только пила шампанское.

Прости, Чейз, давай отложим этот разговор. Теперь ты знаешь, кто я и как меня найти в случае необходимости.

Что с тобой?

Я ничего не ела сегодня, - призналась она, - и у меня немного кружится голова.

Не стоило говорить это человеку вроде Чейза: он тут же взял все в свои руки.

Вон там есть буфет. Почему бы нам не поискать там что-нибудь?

Все, что мне сейчас хочется, - поехать домой, расслабиться и выпить чаю с тостом.

Неплохо. Как ты сюда добралась?

С отцом, - неохотно ответила она.

Ты живешь с ним?

Его поместье в нескольких милях к югу отсюда, так?

Она остро посмотрела на Чейза:

Откуда ты знаешь?

Мне платят, чтобы я знал такие вещи. - Он взял ее за локоть. - Пойдем.

Забрав ее накидку из гардероба, он вывел ее на улицу. Перед ними раскинулся восхитительный вид на море и пляж; луна медленно опускалась в Тихий океан, серебря волны.

Куда мы? - спросила она.

Туда, где чай, тосты и покой.

Я хочу домой, - мягко, но настойчиво сказала она.

И тем не менее она каким-то чудом оказалась в темно-красном «феррари» Чейза, направляющемся на север, а не юг. От свежего ветерка голова Эммы немного прояснилась.

Куда мы едем? - повторила она, хотя сейчас ей уже было почти все равно.

Я хочу накормить тебя.

Эмма наконец смирилась с неизбежностью. Похоже, с Чейзом по-другому не получалось. Через пять минут машина миновала электронные ворота и остановилась перед домом, выходящим фасадом на пляж.

Это твой дом?

Эмма была впечатлена.

Жаль тебя разочаровывать, но я его только снимаю.

Она вошла внутрь.

Он великолепен.

Мы не на экскурсию приехали. - Он провел ее в большую комнату, огромные окна которой смотрели на океан, снял пиджак и бросил его на стул. - Отдыхай. Чай и тосты сейчас будут.

Эмме хотелось попросить Чейза отвезти ее домой, но сил не осталось. Она села и откинулась на мягкие подушки; ей показалось, что она только прикрыла глаза, и вздрогнула, когда звон стекла выдернул ее из дремоты.

Я уснула?

Она непонимающе огляделась.

Всего на минуту. - Он поставил на столик чашку и тарелку с порезанными на кусочки тостами, слегка смазанными маслом. - Кем бы ни был хозяин дома, он обожает травяные чаи. Вот этот с ромашкой и мятой; если верить упаковке, отлично успокаивает и помогает расслабиться.

Спасибо, то, что нужно. - Не успела она сделать первый глоток, как зазвонил телефон; Эмма бросила взгляд на экран. - Извини, это отец, я должна ответить.

Разговор не занял много времени, как, впрочем, все их разговоры.

Он сразу перешел к делу.

С Чейзом Ларсоном. - Она быстро улыбнулась Чейзу. - Он предложил подбросить меня до дома.

Ты же собиралась ехать с Кейтлин?

Я передумала.

Ладно. Я увидел ее и не увидел тебя, и забеспокоился.

Она мягко улыбнулась:

Спасибо, папочка.

Ты моя маленькая девочка, пусть ты уже выросла, - отрезал он. - Спокойной ночи, дорогая. Не слишком задерживайся.

Спокойной ночи, папочка. - Она отключила телефон, бросила его на стол и, увидев удивленное лицо Чейза, подняла бровь. - Что?

Он вытащил из кармана точно такой же телефон.

У меня такая же мелодия звонка.

Как бы нам их не перепутать. - Она вдохнула аромат чая и заставила себя посмотреть на Чейза. - Зачем ты привез меня сюда?

Выражение его лица было достаточно красноречиво.

Ты сама знаешь.

Она покачала головой:

Ничего не выйдет, Чейз. Ты будешь здесь, пока сделка не совершится, а потом все кончится. Мы живем в разных концах страны, у нас разные жизненные цели.

Откуда ты знаешь?

Она вздохнула и потянулась за тостом.

Я знаю таких, как ты.

Таких, как я, - повторил он, прищуривая серые, как штормящее море, глаза. - Что ты имеешь в виду?

Она прожевала тост и запила его чаем, борясь с желанием застонать от удовольствия.

Для таких, как ты, бизнес - все. Такие, как ты, всегда получают, что хотят.

Напряжение, в котором он пребывал, видимо, сменилось желанием.

Что же плохого в том, что я беру желаемое, особенно если ты получаешь от этого такое же удовольствие, как и я?

Пока речь шла об одной ночи, ничего плохого. Но теперь все закончилось.

Но мы снова вместе. - Он сел на диван слишком близко к ней. - Почему бы нам снова не насладиться компанией друг друга, пока я еще здесь?

Что она могла ответить? Как объяснить ему, что она не должна хотеть человека, так тесно связанного с Рейфом Кэмероном? Что она не хотела больше наслаждаться его компанией? Что здравый смысл вот-вот откажет ей в защите? Она видела, что такой, как Чейз, - ее отец - сделал с ее матерью. Ночь, проведенная с Чейзом, была крохотным язычком пламени, который при неосторожном обращении грозил превратиться в яростный пожар, который спалит ее. Она улыбнулась, пытаясь разрядить атмосферу.

Спасибо за заботу, но мне нужно домой. Мне давно пора спать.

Без проблем.

Прежде чем она смогла разгадать его замысел, он встал и поднял ее на руки.