"Любимая, мне до сих пор не верится. Хоть прошли уже сутки с момента, как ты позвонила и попросила приехать с работы пораньше. Взволнованная, ты срывающимся голосом прошептала, что должна сообщить мне что-то важное. Я зашел домой и застал тебя заплаканную".
"Родной мой, это слезы счастья. Как долго мы ждали нашу беременность. Сколько я прочла медицинских статей, сколько форумов пересмотрела - моей одержимости хватило бы на освоение новой профессии. Вклеим этот тест на беременность в фотоальбом нашего ребенка. Сколько волшебных забот впереди, прям голова кружится".
"Совсем не рабочий настрой. Думаю только о тебе и нашем ребенке в твоем животе. Отныне, моя своенравная жена, никакого кофе и долгих часов за компьютером. И приучись отвечать на мобильный, я беспокоюсь".
"Ты совсем с ума сошел? Кому притащил столько фруктов? Я это и за всю беременность не съем".
"Ты сделалась дико импульсивной и непоследовательной, а твои страхи за ребенка передаются понемногу и мне. Придется набраться терпения, чтоб выдержать эти колебания настроений. А порой ты становишься такой беззащитной, что не оставлял бы тебя ни на час".
"Вся моя сущность, все мысли и мечты сосредоточены в приятной тяжести внутри. Спина ноет, живот тянет вниз, а подруга смеется: срок-то всего ничего, а уже неповоротливая, как утка".
Выкидыш
"Весь вечер ты не встаешь с кровати и жалуешься на боли. Позвонили гинекологу, успокоились: „Боли и даже коричневые выделения при беременности - это нормально“. Но все равно свожу тебя в клинику после выходных".
"Проснулась ночью и боюсь провести контрольным движением пальцев между ног. Пусть трусливо, пусть каждый раз замирая в тревоге, но я проверяла себя постоянно, а сейчас медлю. Решаюсь в одну секунду и тут же убеждаюсь, что случилось непоправимое: ладонь окунается в липкую влагу пижамных штанов, а нос вдыхает плотный запах крови.
Неожиданная апатия овладевает мной. Я не чувствую ничего, кроме невыносимого желания уснуть и больше не просыпаться. Вязкая лень путает мысли, и, сопротивляясь осознанию трагедии, я проваливаюсь в сон. Так организм защищает меня, отодвигая неминуемое потрясение".
"Меня будит хриплый вой - будто скулит овчарка, у которой отняли щенят. Ты лежишь на спине, испуганно трясясь и сжимая зубы. Я сажусь в кровати: „Что произошло?“. „Не знаю“, - беспомощно выдавливаешь ты и поворачиваешься ко мне спиной: „Посмотри“.
Красные пятна на постели, кровавый полукруг на твоей пижаме - как нож в горло, в грудь, в солнечное сплетение.
"Съеживаюсь от неготовности столкнуться со страшной правдой. Я жду и боюсь твоего ответа, желая оттянуть миг отчаяния. Медленно поворачиваю к тебе голову: отражение горя на твоем лице отнимает последнюю надежду. Ты размыкаешь искривленные состраданием губы".
"- Нет! - стонешь ты. - Не говори мне. Не говори, не говори!
Как загнанный в западню зверь ты панически накрываешь голову подушкой".
"Не желаю ничего знать. Впасть бы в беспамятство, чтобы не участвовать в том, что предстоит дальше: подтверждение врачей о гибели плода, чистка, а затем пустота в душе и теле".
Не смогла
"Прошло уже два дня. Перед глазами стоит картина: ты, вся в крови, не решаешься смотреть вниз и просишь вымыть тебя перед поездкой в „скорую помощь“. Не могу простить себя, что заранее не отвез тебя в клинику.
Ты встаешь с постели и выходишь в залу. На столе ждут пирожные. Я заварил к ним крепкий травяной чай - теперь опять можно. Слабо улыбаешься: „Спасибо“. Ты избегаешь смотреть на меня - прячешь страдание, стесняешься себя, непричесанную, поникшую, с бескровным лицом. А я люблю тебя сейчас сильнее и глубже, чем когда-нибудь.
Чтобы не смущать тебя, выхожу из комнаты. Оборачиваюсь у двери, и сердце сжимается: ты остановилась, закрыв глаза и бессильно прислонившись к стене. Я услышал твою безмолвную мольбу о нежности и поддержке".
"Упасть бы в обморок. Прямо здесь, за метр от тебя. Чтоб ты понял, как мне тяжело. Кожей чувствую твое приближение, и все внутри ноет от нервного напряжения. Ты берешь меня за плечи, разворачиваешь и прижимаешь к груди. Я стыжусь своей слабости и пытаюсь высвободиться, но ты держишь крепко. Твои руки гладят, любят, жалеют. И тогда я покоряюсь и тихо плачу: „За что?“.
В чем я ошиблась, почему не смогла уберечь ребенка? Хоть и помню слова врача:
Обильные кровотечения - это не предупреждение об угрозе , а результат ее окончания.
Три дня назад, - говорила я врачу, - сильно тянуло поясницу и живот.
Скорее всего, именно тогда и произошел самопроизвольный выкидыш.
Нужно было сразу вызвать „скорую“?
Может, к лучшему: все вышло само, и вы избежали чистки. Спонтанный аборт в вашем случае, скорее всего, был предрешен. УЗИ намекает, что эмбрион отсутствовал, и матка избавилась от пустого плодного яйца.
Значит, то, что я любила и ждала, что лелеяла и считала моим малышом - было всего лишь пустым плодным яйцом? Я чувствую себя уродом, не способным не только выносить ребенка, но даже зачать нормальный плод".
Мы выжили
"Моя умница. Бодришься, занимаешься делами - держишься. Но как только ложишься в кровать, безвольные слезы текут по твоим щекам. Не знаю, чем помочь. Ты выставила меня за порог своего страдания и присвоила себе права на совместную утрату. А ведь и мне плохо, пусть ты не желаешь этого увидеть.
Я лежу рядом, вспоминая нашу первую ночь в этой кровати. Сколько вечеров мы проговорили здесь обо всем, сколько смеялись, спорили, любили друг друга. Здесь я утешал тебя после каждого отрицательного теста. Ты успокаивалась и говорила, что твое счастье - в нашей любви. А теперь ты окольцована печалью, и мне нет места в вашем союзе".
"Пробуждаюсь в необъяснимой панике. Прислушиваюсь в темноте к твоему дыханию и захлебываюсь от внезапного счастья: ты жив, ты рядом. Прижимаюсь щекой к твоему горячему плечу. Ты - все для меня: мой ребенок, мой муж, друг и семья. Нежность растекается по телу. Горькое смирение еще крепче связало наши сердца, и общая боль крепкой нитью протянулась между нами.
Ты проснулся и с трепетом прижимаешь меня к груди. Я готова разрыдаться от остроты чувств.
Мой родной. У меня есть ты, а у тебя есть я.
Мы счастливы, мы будем счастливы, - уговаривают твои губы, целуя.
Ты ласкаешь осторожно, предупредительно. Мы оба растеряны, и каждый хочет уступить, а не взять инициативу. „Можно, можно“, - разрешаю, прошу я. Боль, отчаяние и злая обида на жизнь выливаются в яростную любовную борьбу. Это наш праздник победы над смертью: мы не сломались под ударом судьбы. Мы выжили".
Что дала мне неудавшаяся беременность
"- Кризис миновал, я излечилась, - говоришь ты за завтраком.
Слава Богу, думаю я. Уже хотелось сбежать из этого царства уныния - не мог дальше выносить твоей депрессии. Казалось, я снова в детстве, где мать вечно недовольна отцом, а он, прокисший в её бесконечных упреках, под любым предлогом увиливает из дома.
Приятно видеть, наконец, твою задорную улыбку и наблюдать, как ты увлеченно переставляешь сервизы на полках".
"Как только дверь закрывается за тобой, безнадежная тоска опускается на дом, как опускается ночь на город после ухода солнца. Снова слезы. Но я плачу уже не от самого ощущения потери, а от свежего воспоминания о страшном отчаянии, раздавившем меня тогда. Эти слезы вторичны, и страдания не первичны - грустно от прошлой грусти и больно от боли, которая пронзила меня после . Достаточно вспомнить свою реакцию на трагедию, как слезы соболезнования капают из глаз. Неужели и горе мое уже ненастоящее, искусственно продлеваемое жалостью к себе?
Но мне вправду тяжело. Не знала, что так бывает. В то же время, я не ожидала, что смогу пережить такую трагедию. Те, кто не сумел выносить ребенка, казались мне глубоко несчастными, и я поражалась, как им удалось не сойти с ума, не покончить с жизнью. Но вот я на месте этих женщин, и продолжаю жить. Иногда тоска совсем исчезает, чтобы потом мучить с новой силой.
Я всегда была оптимисткой и шла по жизни с веселым убеждением, что все происходящее - к лучшему, что для счастья достаточно веры и позитива. Я мечтала о сильном красивом мужчине и, после нескольких ошибок юности, встретила тебя. Беременные женщины терпеливо улыбались с экрана моего мобильного - и я дождалась . Тут же, довольная успехом, установила заставку с изображением крепкого малыша и отметила в календаре примерную дату рождения будущего ребенка, зачитываясь его гороскопом .
Глупая, гордая в своей уверенности, я вела расчеты и строила планы. А жизнь лишь посмеялась надо мной. Все к лучшему - что? Что дала мне эта неудачная беременность? Мое тело измотано, душа разбита. Я приобрела смирение или потеряла веру? Раньше мне удавалось в любом поражении или разочаровании найти смысл. Но теперь как верить в логику жизни и ее благожелательность? Как идти вперед, зная, что вероломная судьба способна в любой день каждого, без разбора, выкрутить, согнуть и сломать? А безумно хочется верить в закономерность и справедливую упорядоченность жизни.
Хватит. Я должна притвориться перед собой, что все в порядке. Сработало: слезы кончились. Правда, голова раскалывается и бесконечно клонит ко сну.
В который раз проверяю мобильный: не написали ли чего подруги, может, хоть они чем порадуют. У них, незамужних, привычка делиться со мной приключениями и душевными смутами. Но после срыва моей беременности подруги ограничиваются редкими смс: "Как здоровье?". Они отгородились от меня, не считая теперь годной для общения, не знают, что сказать, чтобы не выдать, как им жаль меня. Их ежедневность бьет ключом, и подруги боятся проболтаться о своих радостях и увлечениях.
А я, может, жажду знать, что они были шокированы моим несчастьем, что им больно за меня. А потом пусть не скрывают, что их жизнь продолжается, и предложат мне, как раньше, новый фильм к просмотру или пожалуются на противную начальницу. Я не умерла, не свихнулась и все также способна быть интересным собеседником и внимательной подругой.
Заставляю себя выйти на прогулку. В моей душе темнота, но не чернеет горизонт, не гремит гром и дождь не топит улицы. В парке поют птицы и распускаются цветы, зеленая листва мягко качается на ветру.
Ноги ведут меня вдоль аллеи, и очередной прилив безнадежности маячит впереди. Я выхожу из тени деревьев, и солнечные лучи брызжут в лицо. И вдруг мудрость всей земли разворачивается передо мной. Словно во мне - опыт всех обиженных детей, сломленных женщин и мужчин, разочарованных стариков. Страстно хочется проникнуть в глубинные тайны мира, узнать откровения веков и делиться этим с людьми.
Мое естество обновляется и открывает в себе потаенное дно. Прежде мне виделось предназначение только в материнстве, которое оправдало бы смысл моего существования. Будущее казалось ясным и определенным: ежедневно лелеять свой живот, раз в неделю посещать женскую консультацию, потом - родить, кормить и воспитывать. Я собиралась защититься от мира, от самой себя и от реальной жизни, без остатка посвятив себя заботам о семье. Тогда все мои действия почудились бы мне важными, а вместе с этим и я сама поверила в свою нужность.
Нет! Функция жены и матери - не потолок для женщины. С воодушевлением ищу контакты творческой студии в нашем городе. Ура, послезавтра конкурсный отбор!"
Через несколько лет
"Так много произошло за эти годы. Ты стала неуловимой, увлеченной и безумно интересной. Как ты все успеваешь? Кстати, бывает такое, чтобы муж влюбился в жену, как дурак? Не смейся, попробуй развить эту тему в твоем следующем проекте".
"Любимый, не отвлекай! Своди лучше ребенка на аттракционы. Да, я вас тоже обожаю".
05.09.2014Женщина, когда рождает, терпит скорбь, потому что пришел час ее; когда родит младенца, уже не помнит скорби от радости, потому что родился человек в мир (Ин. 16, 21). В этих словах Учителя и Господа Церковь усматривает глубокий смысл чадородия, которым спасается женщина, если пребывает в вере и любви и в святости с целомудрием (см. 1 Тим. 2, 15). Рождение младенца, таким образом, связано для матери-христианки с радостью жизни по евангельским заповедям, к которой будет приобщен и рожденный ею ребенок. Просите и получите, - говорит Христос, – чтобы радость ваша была совершенна (Ин. 16, 24). Рожденный младенец, как некогда и сама мать, будет введен в жизнь Церкви в Таинстве Крещения и получит от Бога дар Святого Духа. Перед ним откроются тайны веры, Евангелия, Царства Небесного. Жизнь во Христе вместе со своим ребенком наполняет сердце женщины благодарным чувством к Богу. И радость обретения младенца вставляет ее забыть скорбь при рождении.
По-иному ведет себя сердце женщины, когда неожиданно для нее случается непроизвольное извержение плода зачатого ребенка. Радость не приходит в ее душу. Ее сердце скорбит о младенце, исключенном из жизни, изверженном ею. Скорбит она и о себе самой, пребывающей во грехах, которые отравляют все члены тела, все силы и свойства души, поражают недугом и тело, и сердце, и ум. Скорбь ее сменяется печалью. В душу может войти уныние оттого, что не было у нее достаточной решимости жить по евангельским заповедям и достойно хранить дар Святого Духа, полученный в Крещении. Горестно и трудно женщине в эти минуты жизни. И Церковь как Мать понимает ее состояние и приходит к ней на помощь. В первый же день пастырь должен быть извещен о тяжком несчастье, происшедшем с женщиной, чтобы совершить в тот же день о ней молитву.
Согласно древней практике, священник совершал эту молитву у одра больной женщины, предварив молитву о жене извергшей, принятием покаянного исповедания грехов со стороны женщины, открывающего пастырю духовное ее состояние, чтением над ней разрешительной молитвы: Господь и Бог наш Иисус Христос... и наложением посильной епитимии.
Совершение молитвы священник начинает возгласом: Благословен Бог наш... Далее читает Трисвятое по Отче наш, Яко Твое есть Царство... тропарь дня. По тропаре иерей глаголет: Господу помолимся и читает молитву:
Владыко Господи Боже наш, рождейся от Святыя Богородицы и Приснодевы Марии и во яслех, яко Младенец, возлегий, Сам рабу Твою сию, днесь сущу во гресех, во убийство впадшую волею или неволею и зачатое в ней извергшую, помилуй по велицей Твоей милости, и прости ея вольная и невольная прегрешения, и сохрани от всякаго диавольскаго кознодействия, и скверну очисти, болезни исцели, здравие и благомощие телу с душею ея, Человеколюбче, даруй, и ангелом светлым сию соблюди от всякаго нашествия невидимых демонов, ей, Господи, от недуга и ослабления, и очисти ю от телесныя скверны и различных ей находящих стужений утробных, и изведи ю многою Твоею милостию во смирением ея теле. И возстави ю от одра, на немже лежит, яко во гресех родихомся и в беззакониих, и сквернавы ecи есмы пред Тобою, Господи, и со страхом вопием и глаголем: призри с Небесе, и виждь немощь нас, осужденных, и прости рабе Твоей сей (имя рек), сущей во гресех, в убийство впадшей волею или неволею, и в ней зачатое извергшей, и всех обретающихся и прикоснувшихся ей, по велицей Твоей милости, яко Благ и Человеколюбец Бог, помилуй и прости, яко Ты Един имаши власть оставляти грехи и беззакония молитвами Пречистыя Твоея Матере и всех святых. Яко подобает Тебе всякая слава, честь и поклонение, со Отцем и Святым Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
(Владыка Господи Боже наш, родившийся от Святой Богородицы и Приснодевы Марии и Младенцем возлегший в яслях, Ты Сам эту рабу Твою, ныне пребывающую во грехах, впадшую в убийство по своей воле или невольно и зачатый в ней плод извергшую, помилуй по великой Твоей милости. Прости ей вольные и невольные прегрешения и сохрани от всяких козней диавольских, но скверну очисти, болезни исцели, здравие и благую силу телу ее и душе, Человеколюбче, даруй. Господи, (попечением) ангела светлого соблюди ее от всякого нашествия невидимых демонов, (избавь) ее от недуга и слабости. И многою Твоею милостью очисти ее от телесной нечистоты и различных постигших ее внутренних мучений и отведи их от смиренного ее тела. И восставь ее от ложа, на котором лежит, ибо мы родились во грехах и беззакониях и все нечисты пред Тобою, Господи, и с трепетом взываем: приклони взор Твой с Небес и виждь немощь нас, осужденных, и прости рабе Твоей (имя рек), пребывающей во грехах, по своей воле или невольно впадшей в убийство и зачатого в ней (младенца) извергшей. И всех находящихся около нее и прикоснувшихся к ней, как Благий и Человеколюбивый Бог, помилуй и прости по великой Твоей милости, ибо Ты один имеешь власть оставлять грехи и беззакония, по молитвам Пречистой Твоей Матери и всех святых. Поэтому Тебе подобает всякая слава, честь и поклонение, со Отцом и Святым Духом, ныне и всегда, и во веки веков. Аминь).
По молитве иерей совершает отпуст. Если молитва прочитана над женщиной в первый день ее несчастья, то в сороковой день читается молитва сорокового дня. В случае непрочтения молитвы в первый день данная молитва и молитва сорокового дня совершаются в день, когда женщина, оправившись от болезни, приходит в храм, то есть, начиная с сорокового, в любой последующий ближайший день.
Если женщина родит, хотя и преждевременно, но живого младенца, то в случае его смерти сразу же по рождении над матерью следует читать обычные молитвы жене родильнице, а не молитву егда извержет.
В приходской жизни священник соприкасается со случаями, когда молитву егда извержет просят совершить о себе женщины, извергшие зачатый в них плод по своей воле. На священнике в этом случае лежит прямая обязанность разъяснить женщине, что с первых веков христианства Святая Церковь исключение человека из книги жизни, из домостроительства спасения людей Сыном Божиим считает не совместимым с евангельским учением. Поэтому уже в I веке Церковь требовала от женщины: «Не умерщвляй дитяти в зародыше» («Учение двенадцати апостолов»), убеждая ее отстать от языческого взгляда на этот вопрос.
Церковь всегда смотрела на зачатый во утробе матери плод как на человека. Она установила праздники зачатия святого Иоанна Предтечи, зачатия праведной Анной Пресвятой Девы Марии, утверждая эту мысль. И когда женщина пренебрежет требованием Церкви, то она, по слову Христову, оказывается виновной в нарушении заповеди древней (Мф. 5, 21).
Чтобы помочь женщине, волею извергшей младенца, с должным духовным разумением перенести последствия своего греха, Церковь определила ей, в отличие от женщины, извергшей невольно, длительное время покаяния.
Требник митрополита Киевского Петра Могилы говорит: «В исповедании известно испытай, каковем образом сие извержение приключися ей: ...аще волею коим-либо буди образом сие ключися, убийство сотворила есть: сего же убо ради от святых правил рассудив, накажи (наставь) ю, и епитимию по силе наложив, разрешением обычным разреши».
Из этих слов Требника видно, что женщине, извергшей младенца по своей воле, молитва егда извержет в храме не читалась, а совершались о ней молитвословия Таинства Покаяния. По разрешительной молитве ей давались пастырские советы, направленные на видение и глубокое переживание ею своих грехов, сознание своей вины перед Богом и исповедание твердого намерения не возвращаться к совершению греха.
Этому намерению помогает женщине желание видеть себя в свете правды Божией, которая свидетельствует, что извержение младенца волею готовится в ее душе преобладанием в ней эгоизма, черствости, внутренней жестокости и иных греховных начал, что убеждает ее идти на это. И покаяние только тогда принесет облегчение душе, когда женщина будет исповедана пред Богом о всей совокупности греховных навыков, связанных прямо или косвенно с лишением младенца возможности участвовать в ее жизни.
Извержение младенца морально угнетает душу женщины и тем самым нарушает доброжелательную атмосферу в ее семье, где наблюдается потеря согласия, мира, взаимопонимания между членами семьи (ср. Быт. 4, 11—12) во многих вопросах жизни. Грехом одной грех входит во многих и разделяет, отчуждает членов семьи друг от друга. Семья - единое целое не только телесно, но и духовно. И вина матери является одновременно и виной отца, когда с его согласия греховное начало в женщине берет верх над благоразумием и доброй совестью.
Женщина-мать вместе со своим супругом несет ответственность перед Создателем Богом за участь младенца в загробном мире, хотя суд над ним предоставлен Самому Богу, Его Святому Промыслу. Молитва родителей о нем, особенно матери, облегчает его участь, приклоняя любовь и милосердие Божие к нему.
Церковь усматривает необходимость в покаянном изменении сердца и умиротворении совести. А в молитвах о безымянных младенцах, совершаемых в домашнем молитвенном правиле, и в доброделании она видит необходимую духовную жертву ради благой загробной участи этих младенцев.
При непременном условии Покаяния и епитимий священник не нарушит церковных правил, допуская женщину, волею извергшую зачатый плод, к участию в богослужении Церкви, а по истечении срока епитимий - и в Таинстве Святого Причащения.
Протоиерей Геннадий НЕФЕДОВ
Однажды я лежала на сохранении вместе с женщиной, которая пережила несколько выкидышей. При мне ее увезли на операцию после еще одного…
Я тогда ждала второго ребенка, и мне было немного страшно смотреть ей в глаза. Мне казалось, что я очень сочувствую. Мне казалось, что нужно непременно ее «отвлечь». А через несколько лет я лежала в гинекологии, и «отвлекали» уже меня…
Свою дочь, четвертого ребенка, я потеряла на 22-й неделе. По другим подсчетам – 23-й. Если верить позитивным роликам в сети, то «где-то там» таких детей уже выхаживают, но не в нашем городе. В нашем – даже не берут женщину в перинатальный центр: рано.
Это тот срок, когда кажется, что основные страхи позади (особенно после предыдущих доношенных беременностей), что «экватор» пройден, и можно уже радоваться прекрасным результатам второго планового УЗИ. А когда всего через несколько дней после благополучного исследования начинают отходить воды, то все еще кажется, что «обойдется»: сейчас возьмут на сохранение, «дотянут» неделек до 26, потом выходят новорожденного…
Но нет. «Ребенок нежизнеспособен, сохраняющая терапия при безводном периоде не показана». Всё.
И вот тогда я поняла, что все годы моего благополучного материнства за бортом плескался необъятный, мало кем описанный океанище женских слез.
Ну, то есть тогда, конечно, мне было не до понимания. Я по три раза в день купалась в душе, чтобы выплакаться под шум воды, и шарахалась от телефона – как бы кто не позвонил «выразить соболезнования». Звонили, выражали – от этого трясло, а надо было благодарить и вежливо вздыхать.
А потом, через несколько месяцев вынырнула, огляделась и кое-что поняла.
Моя дочь просто исчезла
Поняла, что выкидыш – это тот случай, когда женщину до конца не поймут. И это, наверное, нормально. «Детные» и бездетные – те, кто в эту воду не входил – сочувствуют, но про себя и даже вслух замечают, что все-таки это еще не так страшно, как смерть уже рожденного ребенка, к которому успел привязаться… Они правы в свою меру, но от этого матери не легче.
Ты ведь тоже успела привязаться к ребенку. И ты его даже не видела. Добрейшая медсестра в больнице обнимала меня и «за компанию» плакала. Но показать ребенка отказалась – наотрез. Она хотела сделать мне как легче, но вышло только «как тяжелее». Наверное, до конца жизни я не изживу горечь того, что не сохранился в памяти хотя бы образ дочери, хотя бы лицо… Разве что размытый абрис на снимке УЗИ.
Да, я верующая. Я умом понимаю, что можно надеяться на встречу, можно молиться. Но сейчас моя дочь просто исчезла. Пропала без вести. И я даже не видела ее.
Мы не видели – миллионы женщин, переживших подобный удар под дых один, два, кто-то (Господи…) даже больше десятка раз.
Проходит несколько дней, и совершенно убитую молодую маму выписывают домой. Что дальше? Вот об этом хочу немного написать, ведь оказалось, что дальше у женщины и всей семьи на пути встают опасные рифы, из-за которых запросто «семейная лодка» может потонуть буквально через месяц. Или дать капитальную течь в виде холодного отчуждения супругов.
Берегите друг друга в горе
Дело в том, что женщина, идущая из больницы домой, идет туда «зализывать раны», в первую очередь – капитально выговариваться и выплакиваться. Мужу.
А муж, готовясь встречать жену, вырабатывает стратегию, как оградить ее от горя. К слову, мужу одному в первые дни тоже достается. Чувство полнейшего бессилия, невозможность влиять на ситуацию – раз. Звонки родственников, если они в курсе – два. Почему-то чувства мужчин у нас щадить не принято в принципе. И зачастую несчастному папе звонят, даже не пытаясь скрыть банального любопытства: «А как все было? А что, ничего нельзя было сделать? А…»
После подобной атаки муж, видя, что разговоры откровенно «добивают» горюющего, стремится приехавшую из больницы жену поскорее отвлечь, сменить тему, замолчать ее. Ему кажется, что так можно защитить ее и себя. А ей кажется – что он «все воспринял слишком легко». Не сочувствует ежесекундно, не дает в сто пятый раз все рассказать – значит, ему плевать?! Появляется недопонимание, взаимные упреки. А ему-то совсем не плевать, и подозрения жены вдвойне обидны.
Тут же прибавляются и истерики вполне физиологического характера, связанные с гормональным сбоем. Они сменяются тихой «депрессухой». По-настоящему отпустит еще не скоро. (Прошел год, а я, кажется, только недавно вынырнула. И то не до конца, раз еще не готова ставить свою фамилию под текстом.)
Так к чему я? К тому, что женщине, даже на дне горя, надо постараться и сохранить хотя бы какую-то адекватность: не «пилить» мужа за мнимое равнодушие, не ждать, что он непременно должен лить слезы и обсуждать случившееся ровно с той же интенсивностью, что и вы.
Иногда плакать – лучше в ванной, без свидетелей. Зато вволю – следом обычно «отпускает».
Жалеть не только себя. Он – тоже горюет, и глубоко, просто выглядит это по-другому. И он заботится, хотя поначалу вам будет так больно, что всех этих «мелочей» вы можете даже не заметить.
Берегите друг друга в горе, и однажды вы вместе заметите, что боль слабеет, а ей на смену приходит новый опыт и поднимает отношения на новый уровень. Главное – не дать приступам боли уничтожить вашу семью.
Очень часто, когда у женщины случается выкидыш, особенно, если беременность запланированная, а ребёнок желанный и долгожданный, практически каждым членом семьи такая ситуация переживается достаточно тяжело. А у самой женщины, прежде всего, просыпается огромное чувство вины, комплекс неполноценности или что-то в таком же роде…
С одной стороны в ситуации выкидыша есть медицинские и/или физиологические проблемы мамочки и/или ребёночка, с другой — причины, которые лежат в совсем другой плоскости понимания и видения, т.е. энергетические, родовые, реинкарнационные или кармические.
Расскажу историю моей клиентки, которая нам наглядно покажет, что это именно так.
В моей практике был случай, когда вполне благополучные родители, уже имеющие одного замечательного ребёночка, решили обзавестись вторым и благополучно ожидали прибавления в семействе. Жена забеременела, беременность протекала нормально, и где-то на середине срока случается внезапный выкидыш. Конечно же, это событие трудно переживается всеми членами семьи, и в особенности женщиной, т.к. она уже сонастроилась с вибрациями своего будущего ребёночка, отвела место своему будущему ребёнку в своей жизни и в жизни семьи. И вдруг всё это в один момент разрушается, случается выкидыш, да ещё со сложностями для здоровья. Понятно, что не только физическое, но и психологическое и душевное состояние женщины хуже некуда.
Если посмотреть ситуацию родового ответвления, то можно увидеть следующее. У этой женщины есть родная сестра, ребёнок которой неизлечимо болен онкологическим заболеванием. Конечно же, вся семья делает всё возможное для того, чтобы вылечить или хотя бы продлить жизнь этого ребёнка. Но в конечном итоге, после многих лет борьбы и противостояния с заболеванием, ребёнок уходит в мир иной.
Казалось бы, какая связь между этими двумя детьми, кроме того, что их матери являются родными сёстрами? Один ребёнок умер от неизлечимого заболевания, а другой просто не родился…
А связь есть и самая прямая. Второй ребёнок, который болел онкологическим заболеванием, отрабатывал свои же собственные грехи, "навороченные" в предыдущих воплощениях. А второй не воплотился только лишь потому, что вся семья мужественно боролась с онкологическим заболеванием и отработала тем самым то, чтобы в эту ветку рода больше не воплощались дети с тяжёлой кармой и судьбой. Если бы семья не была бы такой сплочённой, и каждый её член искренне в душе и на деле не боролся бы за жизнь второго ребёнка, то первый бы родился с очень тяжёлыми ситуационными последствиями в своей жизни и судьбе. Соответственно, такой ребёнок был бы тяжким "крестом", а не радостью для семьи и родителей. Вот и подумайте сами, выкидыш у этой женщины был наказанием или подарком для семьи, которая так ждала и желала воспитать достойного человека со счастливой судьбой.
Но прошло время, которое нужно было потратить на переживания эмоций, осмысление происходящего, и теперь семья снова в ожидании пополнения своих рядов. В отличие от предыдущего, этот ребёнок придёт в жизнь полноценным членом общества, с позитивной кармой и будет служить большой радостью не только для родителей и семьи, но в будущем и для других людей принесёт много пользы миру.
Вот таким образом Род заботиться о "чистоте своих рядов" и "оплате кармических долгов".
К сожалению, многие люди привыкли смотреть на проблему, в большинстве своём, с одной стороны. Они переживают, расстраиваются и берут на себя огромное чувство вины. Но если бы каждый мог знать, что является ещё одними причинами той или иной трагической ситуации, есть вероятность того, что разные виды трагедий переживались бы немного легче и по эмоциям, и меньше по времени. Ведь самое большое количество времени уходит на реабилитацию после трагического события. Ведь жизнь, жизненные задачи никто не отменяет.
Конечно же, каждая ситуация индивидуальна и уникальна. И часто людям проще и удобнее видеть её только с единственной точки зрения самого обычного человека. Но при желании можно заглянуть в ещё один спектр причин, который лежит в совершенно иной, не совсем привычной для обывателя плоскости. Ведь у любого события, будь то радость или несчастье, всегда есть несколько основных и второстепенных причин, которые могут лежать в совершенно разных плоскостях видения и понимания. Также, как у медали, у которой, как ни крути, всегда есть 2 стороны. Но также есть ещё и тонкая, ребристая сторона… В принципе, можно сказать, что и третья сторона медали тоже существует. Это смотря с какой стороны на медаль посмотреть…
(Из цикла "Истории моих клиентов".)
История с обнаруженными на Урале бочками с останками человеческих плодов высвечивает сразу несколько нерешенных проблем — и этических, и правовых. Обсуждать эту мрачную тему не очень хочется, но если ее не обсуждать, потом приходится иметь дело с выброшенными бочками мумифицированных младенческих останков.
Биологические отходы класса Б
Никакого криминала следственные органы в деле о 251 человеческом плоде, сваленном в овраг возле Невьянска, не нашли. Плоды — это не люди, юридический статус у них — как у вырезанного аппендикса. Терминология, в которой идет общественное обсуждение истории с бочками, едва ли не страшней самих бочек, набитых мертвыми человечками: «медицинский мусор», «биоматериал», «биологические отходы класса Б», а то и просто «отходы». Класс Б — это отходы опасные, потенциально инфицированные и подлежащие обязательному сожжению; регулирует этот процесс СанПиН 2.1.7.728-99 по медотходам.
Как правило, больничные отделения заключают договоры со специальными организациями, которые вывозят медицинские отходы для «обезвреживания термическим способом» и «утилизации на полигоне». Проще говоря, их сжигают на мусоросжигательных заводах и вывозят пепел на свалку. Так что с точки зрения закона под Невьянском нарушены только санитарные правила. «Российская газета» заключает текст об уральской находке так: «Специалисты считают, что в данном случае говорить об этике неправомерно, разве что об экологии и загрязнении окружающей среды».
Однако в нашем обществе довольно велика доля людей, считающих, что об этике как раз и надо говорить. Да, мы все подчиняемся закону. Закон основан на научных представлениях и считает плод человеком при рождении на определенном сроке. Закон обязателен для всех. Но с зачатия или с рождения считать человека человеком — это предмет не научного знания, а личного убеждения. Люди, убежденные, что эмбрион или плод — тоже человек, противятся абортам и полагают, что выбрасывать преждевременно умерших детей на свалку — кощунственно. И если государство не обеспечивает таким детям никакого погребения, то родителям, не желающим утилизировать их как отходы, хотя бы следовало дать право похоронить их самостоятельно. Однако сделать это легально родители чаще всего не могут.
Официально детьми не считаются
С 1 января 2012 года Россия перешла на критерии Всемирной организации здравоохранения, и теперь рожденным ребенок считается не с 28, как раньше, а с 22 недель, с весом от 500 граммов (согласно Приказу Минздравсоцразвития №1687н). После этого срока ребенок при интенсивном выхаживании может выжить вне материнского организма. Ему положено свидетельство о рождении, а если родится мертвым или умрет — то свидетельство о смерти. До этого срока и с меньшим весом — не ребенок, а плод, не рождение, а выкидыш. Эти дети считаются не людьми, а «биологическими отходами».
Их родители имеют законное право забрать их тела, но чтобы похоронить тело, нужно свидетельство о смерти. Оно нужно и для получения льгот: пособия на погребение, декретного пособия и материнского капитала — так что выписывать свидетельство для похорон плода никто не будет. В 2009 году одна мать (в судебном определении — «М.»), у которой возникли проблемы с погребением рожденного на 23-й неделе ребенка без свидетельства о смерти, даже дошла до Верховного суда, требуя пересмотреть правила выдачи этого документа. Верховный суд ей отказал (Определение от 19 ноября 2009 г. №КАС09-525): в этом случае «документом, достаточным для погребения умершего», является выписка из истории болезни. Это определение — вообще, похоже, единственный нормативный документ во всей законодательной базе страны, где упоминается документальное основание для погребения плода.
На практике все происходит примерно так. Любовь Ковалева (фамилия изменена), социальный работник, рассказывает: «В 1983 году, в Саратове, я родила долгожданного мальчика в 22 недели. Он не выжил. Мне его отдали. Мы завернули его в чистую пеленку <…> и похоронили в могиле родственников».
Наталия Волкова, детская писательница, родила мертвых девочек-двойняшек в 2004 году на сроке 25 недель. «Я сразу сказала, что хочу похоронить детей, это для меня очень важно, — воспоминает она. — Но тут меня начали врачи отговаривать: зачем, мол, тебе на всю жизнь могилка, чтобы плакать, — забудь поскорее. Как это можно — забыть собственных детей?! Я написала заявление с просьбой выдать тела. Мне сразу сказали, что поскольку дети мои официально детьми не считаются, то и похоронить официально не получится. Никаких бумаг в роддоме не выдали, но дали телефон морга Морозовской больницы, куда отвезли девочек. Мы позвонили туда, поговорили с сотрудником, он подробно и очень доброжелательно объяснил: что привезти с собой, как хоронить, чтобы не вызывать подозрений у служащих на кладбище. Похоронили в собственноручно сколоченном ящичке, в могиле дедушки».
Казалось бы, сейчас приняты нормативы ВОЗ, по которым дети Любови, Наталии и гражданки М. уже были бы признаны людьми и похоронены по-человечески. Увы, не все так просто. Художница Елена Москаленко (фамилия изменена) дважды теряла преждевременно родившихся детей, и оба раза ей не отдали тела. Первый раз при старых нормах, второй — уже при новых, весной 2012 года. Ребенку, родившемуся на 23-й неделе в московском роддоме, записали вес 496 граммов и отказались спасать. «Я умоляла попробовать выхаживать его. Потом умоляла отдать тело. Мне сказали: у вас не ребенок, а выкидыш, это не человек, забудьте. Наверное, я должна была в ногах у них ползать, чтобы выдали похоронить, но не хватило моральных сил. Никогда себе не прощу», — говорит Елена.
Работа горя
Далеко не все родители готовы и хотят сами хоронить своих детей. Мать обычно начинает чувствовать плод как отдельное существо только на пятом месяце, когда ощущает его шевеления. Чем позже срок, тем тяжелее терять ребенка: 12 недель и 21 — огромная разница.
И утрату все переживают по-разному: одни уничтожают все, что напоминает об умершем ребенке, и стараются забыть его. А другим надо похоронить и отплакать над могилой. Врачи в российских роддомах обычно отговаривают забирать ребенка для похорон. «Мы сейчас обязаны показать женщине мертвого ребенка; для многих и это — травма, — говорит в приватной беседе врач московского роддома. — Мы не рекомендуем забирать тело для захоронения, отмечать потом третий день, девятый, сороковой. Это лишняя травма. Не надо зацикливаться на горе».
В России считается, что показывать умершего ребенка маме и тем более выдавать тело для погребения — это неоправданная жестокость. Некоторые матери сами не хотят этого. Лариса Клюева (имя и фамилия изменены), мать двоих детей, вспоминает о третьем: «Я после выкидыша на 12-й неделе вообще не думала об этом ребенке и ни за что на свете не хотела бы его видеть. Меня волновало только, будут ли у меня еще дети». Семьи стараются уберечь пережившую шок женщину от лишней боли, поэтому тела детей обычно оставляют в больнице, отказ забрать тело подписывают без матери, а если хоронят — тоже без нее. Оглушенные шоком матери ни на чем не настаивают. По свидетельству врачей, забирают своих мертворожденных детей вообще считанные единицы, а если речь идет о плодах до 22 недель — такого почти не бывает.
Камилла, психолог, работающий с утратой, рассказывает: «Я часто встречаюсь с ситуацией, когда мамы, не прошедшие через фазу похорон, не увидевшие ребенка, продолжают мыслями возвращаться к нему, думать, что он, может быть, жив. Если ребенка не держали в руках, не видели — его как будто нет, и работа горя не завершена. Но если мы даем ребенку психологическое право существовать, даем ему имя — матери может стать легче. Одна из моих клиенток не могла забыть свой выкидыш и спустя пять лет; она решила посадить дерево в память о ребенке — и только с этого момента горевание пошло своим чередом, и горе стало ее отпускать».
Большинство матерей, которые потеряли и не оплакали своих слишком рано умерших детей, сталкиваются с негласным общекультурным запретом на горе: нет человека — нет проблемы, о чем плакать? Забудь, нового родишь. Поговорить об ушедшем ребенке не с кем: люди боятся лишний раз ранить, не знают, что сказать, и мать остается наедине с грузом своего горя. Некоторые не выдерживают, начинают сочинять, что ребенок жив, только его продали богатым; ищут его могилу, судятся с роддомом…
Сын Вероники Верейской (имя и фамилия изменены) умер, прожив 18 часов. Матери, как водится, ребенка не показали, несмотря на ее просьбы. Она почти сразу усыновила отказника, но много месяцев пыталась узнать, что стало с телом ее сына. Сейчас, через 21 год молчания, Вероника плачет, рассказывая, как искала его: «Я больше всего боялась, что его залили формалином и показывают студентам. Через два года я нашла патологоанатома в морге, куда его отвезли, и выяснила, что его кремировали и похоронили на территории кладбища при монастыре. Но у меня нет могилы, на которую можно прийти, и я все равно вглядываюсь в лица на улицах и ищу его».
Прощание по-шведски
Многие страны позволяют скорбящим родителям считать своих детей детьми и до 22-недельного срока. Например, в Швеции (вообще известной своим спокойным, принимающим отношением к смерти) официально существуют два способа решать посмертную судьбу плода, условно их можно назвать анонимным и персональным. Анонимный способ — то же, что и в России: кремация вместе с другим «биологическим материалом». Но есть и персональный способ. В этом случае в больнице проводят маленькую церемонию, обычно при участии больничного священника (большинство шведов формально считаются протестантами). Ребенку дают имя (церемония так и называется — namngivning, имянаречение), фотографируют личико, делают отпечаток ножки и ручки на память для родителей. Видеть или не видеть плод, давать или не давать имя, нужны фотографии или нет — выбор родителей. Обычно все это бывает им нужно где-то с четвертого месяца беременности, когда ребенок обретает человеческие черты. Но бывает и так, что они просят проститься с пятисантиметровым плодом, который и в этом случае сохраняют и приносят им на салфеточке. Такую церемонию прощания иногда проводят даже после абортов, особенно тех, которые проводятся по медицинским показаниям. При клиниках работают специалисты, которые называются «кураторами»: они там именно для того, чтобы разговаривать с родителями по-человечески, информировать их о возможности выбора, устраивать церемонии, налаживать контакты со священниками (мусульмане, например, часто зовут муллу); контактировать с похоронным бюро. Впрочем, у нас к смерти относятся иначе, и шведский опыт для россиян скорее шок, чем помощь.
Так вот, об этике
Когда ищешь, как похоронить умершего кота, — все понятно: есть специальные ритуальные агентства, кота можно за отдельную плату индивидуально кремировать и получить урну с пеплом. Но когда ищешь, как похоронить ребенка, рожденного до 22 недель, находишь только СанПиНы по утилизации медотходов. Государство и само не гарантирует в этом случае достойного погребения и выбора семье не оставляет. Нет никакой легальной и понятной альтернативы больничной утилизации. А общество может помочь матери только рекомендацией «забудь».
Так всем легче: прикинуться, что этих детей совсем нет и никогда не было. Унести, спрятать, сжечь, забыть, не видеть в упор. Сделать вид, что в истории с пресловутыми бочками все упирается в вопросы санитарии. Да, но только в вопросы душевной санитарии: это прежде всего для нас, живых, психически антисанитарно выбрасывать наших мертвых на помойку, от этого происходит общая гангрена всего социума. Хотя мертвым, наверное, все равно.