Книга о псковских Денисе и Кате должна заканчиваться так, что их смерть, конечно, потрясла многих в России, на всех произвела самое сильное впечатление и, конечно, люди о них никогда не забыли бы, если бы на следующий день не арестовали Улюкаева .
Об Улюкаеве, впрочем, в книге должна быть отдельная сноска, кто это вообще такой, потому что, конечно, забудут и об Улюкаеве. Российское общество не умеет перерабатывать новости в историю, медиа не справляются со своей функцией, захлебываются новостями, именами, датами, и то, над чем вчера плакала студия Андрея Малахова, назавтра становится бессмысленным набором разрозненных слов, не подлежащих ни расшифровке, ни осмыслению.
О Денисе и Кате не будет ни книг, ни кино, и расходящиеся круги на информационной воде - Мизулина предложила запретить компьютерные игры, а омбудсвумен Кузнецова обратила внимание на подростковые субкультуры, - тоже, конечно, сойдут на нет через день или два. Жуткие видео уже удалены с серверов, а стенограмма с досадными звездочками вместо мата уже сейчас, будучи оторванной от контекста, читается как скучный полузашифрованный документ - какой-то «Соболь», какой-то отчим-спецназовец, то ли Бонни и Клайд, то ли Ромео и Джульетта - штампы для того и нужны, чтобы прятать за ними отсутствие интереса, безразличие, забвение.
Почему-то хочется думать, что их застрелил этот чертов «Соболь» при штурме - официальные версии у нас для того и существуют, чтобы им не верить; к сожалению, это пока не общепризнанное правило, и еще мало кто, читая новости, вздрагивает от бездоказательных формулировок, придающих относительно приемлемый вид бесконтрольному и безграничному полицейско-спецслужбистскому насилию. О практике и методах российских силовиков известно многое - и о смертях в полицейских участках, и об «уничтожении террористов», которые иногда могут оказаться случайными пастухами, и о политических уголовных делах, и о чем угодно еще. Но почему-то, когда очередной полицейский пресс-секретарь рапортует о том, что преступники, когда полиция пыталась их задержать, покончили с собой, до сих пор у многих первое движение души - поверить полицейскому, то есть поверить завравшейся жестокой машине насилия.
Может быть, стоит изобрести какое-нибудь стандартное, типа как «ИГИЛ - запрещенная в России организация» пояснение в скобочках, которое помогало бы людям не верить тому, что говорят спикеры в погонах? В случае Дениса и Кати, впрочем, о самоубийстве говорить можно уверенно, если иметь в виду, что это совсем не значит, что они сами стреляли в себя - из бесспорного в этом сюжете как раз то, что самоубийственным было само их бегство в Струги Красные, а кто поставил в нем точку - деталь несущественная.
Редакторы новостей механически записывали сообщения о Денисе и Кате в разделы происшествий, но правильнее, хоть и менее форматно, отнести их историю к рубрике «культура». Культура подросткового сопротивления взрослым, окружающему миру и власти, культура отношений между людьми, культура публичного самоубийства, как бы дико это ни звучало, и культура публичного действия вообще в сочетании с использованием новых коммуникативных каналов - соцсетей и средств прямой видеотрансляции.
Та полицейская «буханка», в которой Денис на глазах у нас выстрелами разбивал стекла - жаль, что ее отремонтируют и вернут в строй. Она, именно в этом покалеченном виде - пока самое убедительное материальное свидетельство, что все было по-настоящему и не растворилось в глубинах «перископа». Умели бы в России правильно обращаться с историей, этот микроавтобус стоял бы теперь где-нибудь во дворе псковского музея, и школьники трогали бы серый кузов - «смотри, смотри, след от пули».
Наверное, такой деловитый тон не очень уместен в ситуации, когда речь идет о смерти детей. Где-то совсем близко грань цинизма и кощунства, но, право же, трудно тягаться в цинизме с Мизулиной или Кузнецовой, для которых детские трупы - не более чем рабочий материал для очередной запретительной кампании. Если бы дети сдуру ли, с жиру ли устроили себе и своим близким персональный ад, это было бы одно, но если мы имеем дело с побегом в ад из ада - где здесь начинается трагедия? Очевидно, что совсем не в Стругах Красных.
Обобщение вида «вся Россия наши Струги» звучит пошловато, но вообще-то да, вся - снова нужно сделать оговорку, что слова «красиво», «сильно», «эффектно» применительно к самоубийству недопустимы, но если сравнивать последние, документально зафиксированные минуты жизни Кати и Дениса с российской или ладно, псковской реальностью 2016 года, не касаясь даже частностей вроде матери, избивающей Катю на глазах Дениса - кто поручится, что их жизнь была лучше их смерти?
Псковские подростки Екатерина В. и Денис К. Фото со страницы Дениса во «ВКонтакте».
Есть вещи, к которым дети почему-то более чутки, чем взрослые. Отсутствие будущего - одна из таких вещей. Как может выглядеть жизнь псковского подростка через десять лет, через двадцать, через сорок - представить несложно, и, очевидно, Катя и Денис представляли себе это лучше, чем мы. Неприличное слово «гормоны» никак не перечеркивает и не отменяет того, что жалеть им было не о чем, держаться не за что, и не на что было рассчитывать. Даже российская полицейщина, фигурирующая в их разговорах как «Соболь» (отряд спецназа Росгвардии), с огромной вероятностью возникла бы в их жизни спустя несколько лет - полицейская угроза висит над каждым живущим в России, будь то таджикский младенец или влиятельный министр, и отчаянная детская смелость такой и бывает - не терпеть сосуществования с угрозой в надежде на то, что все обойдется, а самому шагнуть ей навстречу, выставив ружье в открытое окошко. Не пример для подражания, но и не повод для педсоветсовского резонерства - просто мы так не умеем, а они смогли.
Время, в котором живут нынешние россияне, скорее всего (и как бы обидно это ни было) в недалеком будущем, от которого принято ждать самых неприятных катаклизмов, будет канонизировано как самый благополучный с человеческой точки зрения исторический период - мирное время, массовый бытовой комфорт, потребительство и прочее. Чем хуже будет дальше, тем теплее будут воспоминания о путинских временах. Одно непонятно - куда девать эту повседневную невыносимость, которая в новостной повестке описывается государственным безумием, экспериментами с общественной нравственностью, несменяемой властью и чем угодно еще. Между государством, обществом, школой и семьей есть прямая связь в том смысле, что не бывает одного здорового института при нездоровых остальных - деградация государства гарантирует деградацию семьи. Невыносимость - она во всем невыносимость, и в государстве, и в семье.
Наверное, проще всего будет об этой невыносимости забыть в принципе - в конце концов, общественный климат к делу не подошьешь, он забывается первым. Но, прежде чем забыть о нем, вспомните Дениса и Катю - двух русских подростков из 2016 года, которые, может быть, первыми так отчетливо поняли, что никакого будущего у России нет.
В Пскове сегодня похоронили Дениса и Екатерину - тех самых подростков, которые после ссоры с родителями сбежали из дома, закрылись на даче, отстреливались от полиции и, в конце концов, по официальной версии покончили с собой.
"Всем большое спасибо за поддержку. За время, проведенное с вами. На самом деле было хорошо... будем скучать безумно", - говорит Катя на одной из последних трансляций в "Перископе". Через 30 минут все напишут, что Денис и Катя покончили с собой. ВКонтакте появится десяток групп под названием “Псковские Бонни и Клайд”. Подросткам посвятят песни. Назовут новыми партизанами и борцами с полицейской машиной.
Псковский губернатор Андрей Турчак на закрытом совещании предложит проверять соцсети всех школьников. А сенатор Мизулина - запретить компьютерные стрелялки. За прошедшие дни так и не появится ответ лишь на один вопрос - почему погибли дети? И правда ли нельзя было их спасти?
Двадцать четвертая школа в Пскове. Денис - ученик 9 "Б". Катя - из параллельного класса. Три дня спустя после трагедии в школе запрещено даже произносить имена подростков вслух. Женщина-вахтер и по совместительству охранник не пускает журналистов даже на порог. Директор не берет трубку. Классные руководители отключили мобильные телефоны. Девятиклассникам разрешено пока на занятия не ходить. И только надпись перед входом внезапно отсылает к случившемуся - “ведется постоянное видеонаблюдение".
Только у одного видео в инстаграме Дениса сейчас почти полтора миллиона просмотров. У аккаунтов мертвых детей появились сотни тысяч новых подписчиков. А ведь во время своего прямого эфира в перископе ребята жаловались: “Почему вас здесь так мало? Всего два зрителя”.
Сейчас зрителей у их смерти - вся страна. Трансляцию удаляют, но она становится лишь вожделеннее. А самый популярный вопрос под каждым роликом с Денисом и Катей: где найти кадры того, как их убили?
Следственный комитет опубликовал только десятисекундный кусок видео. Ролик снимали всего через несколько минут после захвата.Тел не видно. Только кровавые пятна повсюду. И короткий релиз полиции: “Сотрудники правоохранительных органов огонь не открывали. Дети застрелились во время штурма”.
Все три дня после трагедии ни от кого из силовиков - никаких комментариев. Ни от МВД, в машину которых стрелял Денис, ни от Росгвардии, которая штурмовала дом. Только короткий дежурный ответ пресс-службы Следственного комитета.
"Когда сотрудники спецподразделений применили свето-шумовые гранаты и пошли на штурм, подростки были обнаружены мертвыми с огнестрельными ранениями", - сказал пресс-секретарь Управления СК по Псковской области Антон Доброхотов.
Струги Красные - поселок в 80 километрах от Пскова. Все друг друга знают. Но Катю и Дениса видели лишь пару раз - в Стругах подростки появлялись нечасто. За три дня до случившегося сбежали из дома, заперлись на даче, принадлежащей катиному отчиму, и провели там три счастливых дня. Даже перекрасились друг в друга. Блондинка Катя стала брюнеткой, Денис - наоборот. В понедельник подростков по наводке родителей нашли полицейские. А дети нашли на даче склад с оружием оставшийся от деда-охотника.
“Мы никого не убили, кроме двух собак, нет, никого. Может быть, я попал в ментов, не знаю. Просто я вижу, что они со мной по телефону базарят, я вижу ментов, просто бах-бах в них", - говорили во время прямой трансляции Катя и Денис.
Сегодня все, что напоминает о случившемся - дыры от пуль и заколоченное окно. Местные разглядывают рваный от картечи забор. С журналистами говорят неохотно.
Здесь, как и в Пскове, главный вопрос: а правда ли подростки покончили с собой? Люди помнят и ружья, выброшенные по требованию приехавшего на штурм СОБРа, и испуганные детские лица на последних кадрах трансляции, которые упорно называли бойцов “Соболем” и боялись тюрьмы.
В местной полиции, правда, не на камеру, на вопрос про психолога, которого почему-то к детям так и не пустили, отвечают: “Какие еще психологи, если они по нам стреляли?”
Полицейские же говорят, что Росгвардию в Струги Красные для этого и вызвали - им по уставу можно стрелять в детей, если те вооружены и представляют опасность.
Уполномоченный по правам ребенка по Псковской области Наталья Соколова и вовсе просит не делать из подростков героев.
"Задача, которая стоит перед нами всеми: это однозначно негативная оценка данного события, дабы исключить какую-то героизацию покушения на жизнь сотрудников правоохранительных органов и суицид в том числе. Для меня как для уполномоченного самая главная трагедия - это не видеть в них преступников, и то что они могли совершить, а то, что они погибли, несовершеннолетние, дети. Это самое страшное", - говорит уполномоченный по правам ребенка по Псковской области Наталья Соколова.
Спрятать тела, не дать ни одного внятного комментария, не объяснить, как дети покончили с собой. Не самый лучший способ "дегероизации". Катя и Денис ВКонтакте уже идолы. Там все просто - любили, стали жертвами взрослой системы, построенной на лжи. А то, что убили двух собак - не повод делать из них страшных преступников.
Сегодня Дениса и Катю похоронили. Тайно. Без журналистов и друзей. В закрытых гробах. И без трансляции в перископе.
Книга о псковских Денисе и Кате должна заканчиваться так, что их смерть, конечно, потрясла многих в России, на всех произвела самое сильное впечатление и, конечно, люди о них никогда не забыли бы, если бы на следующий день .
Об Улюкаеве, впрочем, в книге должна быть отдельная сноска, кто это вообще такой, потому что, конечно, забудут и об Улюкаеве. Российское общество не умеет перерабатывать новости в историю, медиа не справляются со своей функцией, захлебываются новостями, именами, датами, и то, над чем вчера плакала студия Андрея Малахова, назавтра становится бессмысленным набором разрозненных слов, не подлежащих ни расшифровке, ни осмыслению.
О Денисе и Кате не будет ни книг, ни кино, и расходящиеся круги на информационной воде — Мизулина предложила запретить компьютерные игры, а омбудсвумен Кузнецова обратила внимание на подростковые субкультуры, — тоже, конечно, сойдут на нет через день или два. Жуткие видео уже удалены с серверов, а стенограмма с досадными звездочками вместо мата уже сейчас, будучи оторванной от контекста, читается как скучный полузашифрованный документ — какой-то« Соболь», какой-то отчим-спецназовец, то ли Бонни и Клайд, то ли Ромео и Джульетта — штампы для того и нужны, чтобы прятать за ними отсутствие интереса, безразличие, забвение.
Почему-то хочется думать, что их застрелил этот чертов« Соболь» при штурме — официальные версии у нас для того и существуют, чтобы им не верить; к сожалению, это пока не общепризнанное правило, и еще мало кто, читая новости, вздрагивает от бездоказательных формулировок, придающих относительно приемлемый вид бесконтрольному и безграничному полицейско-спецслужбистскому насилию. О практике и методах российских силовиков известно многое — и о смертях в полицейских участках, и об «уничтожении террористов», которые иногда могут оказаться случайными пастухами, и о политических уголовных делах, и о чем угодно еще. Но почему-то, когда очередной полицейский пресс-секретарь рапортует о том, что преступники, когда полиция пыталась их задержать, покончили с собой, до сих пор у многих первое движение души — поверить полицейскому, то есть поверить завравшейся жестокой машине насилия.
Может быть, стоит изобрести какое-нибудь стандартное, типа как« ИГИЛ — запрещенная в России организация» пояснение в скобочках, которое помогало бы людям не верить тому, что говорят спикеры в погонах? В случае Дениса и Кати, впрочем, о самоубийстве говорить можно уверенно, если иметь в виду, что это совсем не значит, что они сами стреляли в себя — из бесспорного в этом сюжете как раз то, что самоубийственным было само их бегство в Струги Красные, а кто поставил в нем точку — деталь несущественная.
Редакторы новостей механически записывали сообщения о Денисе и Кате в разделы происшествий, но правильнее, хоть и менее форматно, отнести их историю к рубрике« культура». Культура подросткового сопротивления взрослым, окружающему миру и власти, культура отношений между людьми, культура публичного самоубийства, как бы дико это ни звучало, и культура публичного действия вообще в сочетании с использованием новых коммуникативных каналов — соцсетей и средств прямой видеотрансляции.
Та полицейская« буханка», в которой Денис на глазах у нас выстрелами разбивал стекла — жаль, что ее отремонтируют и вернут в строй. Она, именно в этом покалеченном виде — пока самое убедительное материальное свидетельство, что все было по-настоящему и не растворилось в глубинах« перископа». Умели бы в России правильно обращаться с историей, этот микроавтобус стоял бы теперь где-нибудь во дворе псковского музея, и школьники трогали бы серый кузов — «смотри, смотри, след от пули».
Наверное, такой деловитый тон не очень уместен в ситуации, когда речь идет о смерти детей. Где-то совсем близко грань цинизма и кощунства, но, право же, трудно тягаться в цинизме с Мизулиной или Кузнецовой, для которых детские трупы — не более чем рабочий материал для очередной запретительной кампании. Если бы дети сдуру ли, с жиру ли устроили себе и своим близким персональный ад, это было бы одно, но если мы имеем дело с побегом в ад из ада — где здесь начинается трагедия? Очевидно, что совсем не в Стругах Красных.
Обобщение вида« вся Россия наши Струги» звучит пошловато, но вообще-то да, вся — снова нужно сделать оговорку, что слова« красиво», «сильно», «эффектно» применительно к самоубийству недопустимы, но если сравнивать последние, документально зафиксированные минуты жизни Кати и Дениса с российской или ладно, псковской реальностью 2016 года, не касаясь даже частностей вроде матери, избивающей Катю на глазах Дениса — кто поручится, что их жизнь была лучше их смерти?
Псковские подростки Екатерина В. и Денис К. Фото со страницы Дениса во «ВКонтакте».
Есть вещи, к которым дети почему-то более чутки, чем взрослые. Отсутствие будущего — одна из таких вещей. Как может выглядеть жизнь псковского подростка через десять лет, через двадцать, через сорок — представить несложно, и, очевидно, Катя и Денис представляли себе это лучше, чем мы. Неприличное слово« гормоны» никак не перечеркивает и не отменяет того, что жалеть им было не о чем, держаться не за что, и не на что было рассчитывать. Даже российская полицейщина, фигурирующая в их разговорах как« Соболь»(отряд спецназа Росгвардии), с огромной вероятностью возникла бы в их жизни спустя несколько лет — полицейская угроза висит над каждым живущим в России, будь то таджикский младенец или влиятельный министр, и отчаянная детская смелость такой и бывает — не терпеть сосуществования с угрозой в надежде на то, что все обойдется, а самому шагнуть ей навстречу, выставив ружье в открытое окошко. Не пример для подражания, но и не повод для педсоветсовского резонерства — просто мы так не умеем, а они смогли.
Время, в котором живут нынешние россияне, скорее всего(и как бы обидно это ни было) в недалеком будущем, от которого принято ждать самых неприятных катаклизмов, будет канонизировано как самый благополучный с человеческой точки зрения исторический период — мирное время, массовый бытовой комфорт, потребительство и прочее. Чем хуже будет дальше, тем теплее будут воспоминания о путинских временах. Одно непонятно — куда девать эту повседневную невыносимость, которая в новостной повестке описывается государственным безумием, экспериментами с общественной нравственностью, несменяемой властью и чем угодно еще. Между государством, обществом, школой и семьей есть прямая связь в том смысле, что не бывает одного здорового института при нездоровых остальных — деградация государства гарантирует деградацию семьи. Невыносимость — она во всем невыносимость, и в государстве, и в семье.
Наверное, проще всего будет об этой невыносимости забыть в принципе — в конце концов, общественный климат к делу не подошьешь, он забывается первым. Но, прежде чем забыть о нем, вспомните Дениса и Катю — двух русских подростков из 2016 года, которые, может быть, первыми так отчетливо поняли, что никакого будущего у России нет.
Поговорить в решающий момент им оказалось «не с кем», хотя они были готовы общаться со всем миром и просили совета у всех подряд.
Обычные псковские школьники - Денис и Катя - повздорили с родителями и сбежали из дома. Эта история, каких тысячи, наверное, никогда бы не попала на федеральные новостные ленты, если бы не трагическое стечение обстоятельств.
К тому же, подростки вели видеотрансляцию последних часов своей жизни через сервис Перископ и говорили о том, что собираются покончить с собой.
Герои боевика
Как следует из их собственных признаний, всё началось с того, что Катя поссорилась с родителями. Она хотела переночевать у подруги, но ей не разрешили. Тогда девочка ушла из дома без спроса. Взрослые разыскали её и, по её же словам, не только побили, но и унизили.
После этого Катя сбежала из Пскова со своим другом Денисом из параллельного класса. У молодых людей был роман, который, как теперь выясняется, сильно раздражал взрослых и, по-видимому, стал причиной дополнительных излишних родительских строгостей в отношении обоих подростков.
Недолго думая, Денис забрал у своей матери банковскую карточку, и они отправились с Катей в Струги Красные - в пустующий дом (вероятно, на дачу) её отчима, спецназовца. Там они взломали один из сейфов с оружием (второй сейф им так и не поддался) и вскоре почувствовали себя чуть ли не героями боевика, а также сами начали сравнивать друг друга с легендарными Бонни и Клайдом.
Судя по всему, на третий день их обнаружили. В результате к дому подъехала полицейская машина, а дети начали обстреливать её из окна.
Не с кем поговорить
После этого полицейские убежали и начали общаться с подростками по мегафону. Школьники из своего укрытия едва могли разобрать чего от них хотят, и жалели, что у них тоже нет мегафона - чтобы ответить. Звонки полицейских по телефону действовали на подростков ещё меньше. «Они идиоты - нам звонить?» - удивлялась Катя.
При этом дети, как уже было сказано, вели прямую трансляцию происходящего в интернете, переживая, что её смотрит слишком мало человек. На записи слышно, как они просят своих знакомых вывести эту трансляцию в топ и пригласить в неё как можно больше людей: «Тогда, может быть, мы и сдадимся при вас». Ближе к финалу они умоляли своих зрителей писать им в комментариях «хоть что-то»: «Кроме как с ментами, не с кем поговорить».
Просто бах-бах-бах
«Что же делать? - спрашивает Катя. - Времени реально мало». «Мы сидим и думаем что делать», - повторяет она.
А в ответ сверстники (одновременно в чате присутсовало всего десять человек, иногда и того меньше - шестеро) пишут ей и Денису: «крепитесь», «родители вас не простят». Кто-то даже посоветовал им прыгнуть с крыши.
Рассуждая, что им грозит, Денис и Катя предполагают, что их посадят «лет на 25». Ещё больше того они боятся, что их убьют при штурме: «Просто бах-бах-бах - и мы трупы». Они мрачно шутят про «русские не сдаются».
В какой-то момент полицейские объявили, что у подростков осталось всего полчаса на размышления. «А выходить так не хочется… потому что это будет полный трэш», - грустно рассуждает Катя.
Они вдвоём с Денисом перечисляют содеянное без надежды на прощение: они взломали дом, они испортили чужое имущество, они расстреляли машину, они прострелили ногу Катиной маме. «Мы слишком много натворили дел», - резюмируют дети. Вдобавок они не знают, пострадал ли кто-нибудь из полицейских. Если да, то это ещё 15 лет тюрьмы - предполагает Денис. «Я не понимаю, почему полиция не действует!» - восклицает он.
С каждой минутой ожидание становится всё более невыносимым. «У нас вообще вариков не осталось», - жалуется Катя. В итоге ей и Денису пришлось решать свою недетскую проблему самим - в глупом киношном стиле.
Кто виноват
Эти две смерти вызвали слишком много вопросов. И главный - такой же, какой вырвался вчера у Дениса: почему полиция так долго бездействовала. Почему после всего, что не так давно стало известно о подростковых суицидах, полицейские не привлекли к работе специалистов по социальным сетям.
Как выяснилось, сообщения о псковских «Бонни и Клайде» появились на новостных лентах ещё до трагической развязки. Казалось бы, знающим людям достаточно было промониторить их странички в социальных сетях, а также немедленно проверить, не ведёт ли кто-нибудь в это самое время прямых трансляций в интернете из Струг Красных Псковской области, чтобы оценить все риски.
А в действительности среди переговорщиков на месте трагедии не оказалось даже психолога, который бы, например, предостерёг маму мальчика от необдуманных СМСок (в какой-то момент она написала ему, чтобы прекращал стрельбу, иначе ей будет не расплатиться за испорченное чужое имущество).
Даже если бы полицейские вовремя пообщались с друзьями подростков - они бы наверняка узнали про эту трансляцию и смогли хотя бы незаметно прокрасться в дом, пока дети отвлекались на общение в чате. Вместо этого полицейские поставили подростков перед непростым выбором, донельзя сократив им время на размышления. И дети свой выбор сделали.
Что делать
После трагедии в администрации Псковской области состоялось экстренное заседание комиссии по делам несовершеннолетних. Уполномоченные взрослые люди пытались понять, как получилось, что они дали погибнуть детям из формально благополучных семей, которые хорошо учились и, как казалось педагогам, не входили ни в одну группу риска. Попутно выяснилось, что педагоги из псковской школы № 24, где учились Денис и Катя, отслеживали историю их любви с мая, старались разговаривать об этом с детьми и их родителями, как могли, контролировали ситуацию и пытались на неё влиять, но почему-то не сориентировались в самый ответственный момент.
Самое удивительное, что Жанна Ушкачёва, классная руководительница Кати, имела настолько доверительные отношения со своей ученицей, что ещё вчера утром поддерживала с ней связь в социальной сети и отчасти знала, что происходит.
При этом она почему-то не связывалась с правоохранительными органами. Да и полицейские не подумали связаться с учителями. Хотя Жанна Ушкачёва больше чем уверена: окажись она на месте трагедии, то смогла бы зайти в дом и вывести оттуда за руки детей, а они бы не стали сопротивляться. «Они ждали, что кто-то придёт и поможет им, а никто не пришёл», - с горечью подытожила она.
Что уж там говорить, если даже псковский уполномоченный по правам ребёнка Наталия Соколова , по её же признанию, узнала о происходящем в Стругах Красных лишь из СМИ!
В своё оправдание полицейские уточнили, что мама Кати вообще не обращалась в правоохранительные органы с заявлением о пропаже дочери, а отчим Дениса начал его разыскивать только через сутки после того, как мальчик сбежал.
В любом случае, разобщённость структур, учреждений и служб, которые должны были заниматься решением проблемы Кати и Дениса, шокирует не меньше, чем внезапная гибель детей.
Губернатор Андрей Турчак пообещал разобраться, «кто выехал на место трагедии, а кто не выехал и почему», и велел разработать чёткий алгоритм взаимодействия всех служб на случай аналогичных ЧП.
Члены комиссии говорили о том, что настала пора переформатировать работу школьных психологов и инспекторов, что назрела необходимость заняться системной переподготовкой кадров, который отвечают за детей и подростков.
«Нужна переподготовка и родителей тоже», - возмущался глава региона, отказываясь понимать, почему в день смерти девочка больше общалась со своей классной руководительницей, чем с мамой.
Уполномоченный по правам ребёнка в Псковской области Наталия Соколова считает, что надо заодно принимать меры к тому, чтобы вытаскивать детей из социальных сетей. Тем более, что на вопрос губернатора, чем Катя и Денис занимались, помимо учёбы, от их педагога последовал ответ: «Как раз ничем».
А заместитель руководителя аппарата губернатора Псковской области Роман Романов предложил создать на базе факультетов ПсковГУ, которые готовят психологов, волонтёрское движение охотников за заблудшими в интернете подростковыми душами. Чтобы не престарелых учителей заставлять мониторить социальные сети, а передоверить эту работу кому-то более продвинутому.
Первый заместитель руководителя Следственного управления Следственного комитета РФ по Псковской области Андрей Токарев в свою очередь надеется, что резонанс, вызванный вчерашней трагедией, наконец-то возымеет действие. И что не получится, как год назад, после ЧП с подростками, которые выложили видео издевательств над своей подружкой в интернет.
Как бы то ни было, после всего, что случилось, сотрудникам правоохранительных органов придется научиться разговаривать с подростками на их языке и на тех площадках, где проводит время подрастающее поколение. А не так, как это было в Стругах Красных - из-за угла по мегафону, в то время, как вопрос жизни и смерти решался в видеочате, где такие же дети, как Денис и Катя, уверяли их, что всё кончено и не будет им прощения.
15 лет. Ты становишься взрослым. Незнакомый паренек ближе папы с мамой. Хочется необыкновенной жизни. А родители молятся: скорее бы пережить переходный возраст. В Псковской области Денис Муравьев и Катя Власова не пережили. Они заперлись на даче с ружьями и, когда СОБР начал штурм, застрелились.
И Денис, и Катя из вполне обеспеченных семей. Отчим Кати служил во ФСИНе. Мама Дениса - предпринимательница. Да и в школу они ходили едва ли не лучшую в Пскове. С медийным уклоном. Глядишь, и поступили бы на журфак.
Соцсети, хочешь ты или нет, фиксируют каждый твой шаг. Семь месяцев назад Денис и Катя решили, что они пара. И тут же сообщили об этом всем в соцсети ВКонтакте. Худенькие, вихрастые, они даже чем-то походили друг на друга.
Но Катина мама слышать не желала о скороспелом увлечении. На носу ЕГЭ. Какая такая любовь? Марш на занятия!
Катя тайком убегала к Денису. Вместе сбегали с уроков. Какой ЕГЭ, когда на дворе весна, поют птицы и душа нараспашку?
Конечно, ссорились. Иногда насовсем. Кто любил в 15 лет, тот знает. Все началось неделю назад, в прошлый четверг. Катя стала отпрашиваться к подруге с ночевкой. Мать ни в какую. Отчим был в командировке. Катя хлопнула дверью. Мама оделась и пошла вслед. У подруги был Денис. Скандал был такой, что соседи собирались вызвать полицию. Получить оплеухи при возлюбленном, что может быть ужаснее? Денис не выдержал и заступился за свою Катю. Ее, конечно, уволокли домой. Но дочь снова сбежала. Уже насовсем.
Денис стырил мамину кредитку. Мама была в Архангельской области - продавала свою квартиру. Снял деньги. Потом вместе с Катей на вокзал. У Катиного отчима в 80 километрах в селе Струги-Красные была дача. Крепкий двухэтажный дом недалеко от станции. Взломали окно на первом этаже. Влезли. Топить не стали - чтобы не привлекать внимания. На кухне нашли "доширак". Вскипятили чайник. Много ли надо милым? От холода кутались в балахоны старшего брата. Эти три дня они вспоминали как лучшие в жизни. Они никому не нужны. А им никто не нужен и подавно.
Вскрыли железный ящик, где отчим держал охотничье оружие. И тут сюрприз! Кроме двух ижевских "вертикалок" там была бутылка "Ред Лейбл", сигареты и пистолет. Стали дурачиться. Напились.
Но мама не сидела сложа руки. В понедельник примчалась в Струги-Красные. Надо быть очень наивным, полагая, что в этом гнездышке молодых искать не будут. В подмогу мама прихватила бабушку. Она в Стругах уважаемый человек. Работает в больнице. И наверняка она знала о тайне Дениса и Кати.
Дальше события понеслись как один кровавый ком. Опять скандал. Да не скандал, а скандалище! Я понимаю беспокойную маму. Три дня не сомкнув глаз. Морги, отделения полиции. Что бы я сам наговорил, не знаю... Мама вырвала у Кати охотничий нож, да так, что из пальца Кати брызнула кровь.
"Порезали мне руку. Дениска за меня вступился. Он предупреждал. Что нам еще оставалось?" (Из сообщения Кати в соцсетях).
Наверное, это было спусковым крючком. Денис выстрелил в несостоявшуюся тещу. Попал в правое бедро. Ах да, по некоторым данным, пистолет все же был травматическим. Больно. Но не смертельно. Мама ушла вместе с бабушкой своим ходом. И прямиком в полицию.
История не знает сослагательного наклонения. Но если бы мама не пошла в полицию, а дождалась своего спецназовца из командировки, то дети были бы живы. Но с другой стороны, двое пьяных подростков с нехилым арсеналом - это угроза. Да еще какая! Трудно судить мне.
Арсенал, который был обнаружен в доме после смерти Дениса и Кати. Фото: instagram.com/denismurav
Первый выстрел прозвучал по полицейской "буханке". Со звоном упали стекла в пушистый снег. Началось.
Современная молодежь немыслима без смартфонов. Наши не исключение. В 11.30 они начали прямую трансляцию в "Перископе". Для тех, кто не знаком с соцсетями, это такой интернет-канал, где в реальном времени можно передавать все то, что происходит вокруг. Я посмотрел эти трансляции. Их сейчас старательно вытирают из Сети. Так что торопитесь. Кто-то увидел разнузданных хипстеров, требующих к себе внимания. А я усмотрел трагедию. Два неокрепших индивидуума. В голове ветер. В руках ружья. За бравадой жуткий страх. И надежда, что их остановят. Не остановили.
Из Пскова приехало полицейское начальство. СОБР (теперь это подразделение Росгвардии. - Ю.С.) блокировал дачу. А дети веселились. Радовались, что о них теперь знают в самой Москве. Что количество подписчиков "Перископа" растет с каждой минутой.
"В общем, пацан, рассказываю. Нам 15 лет. Мы дети. Мы убежали из дома. К нам приехали менты. Мы начали стрелять в них, потому что они разрешили нам. Мы жили спокойно вдвоем, никого не трогали..." - это одна из записей. "Менты разрешили" это потому, что в форточку Денис крикнул полицейскому с диким смехом:
Можно в вас стрельнуть?
Попробуй!
"Три дня мы жили нормально. Просто идеально. Сейчас идет вот эта херня с ментами. Они могут уехать, родители забрать заявление. И забыть все. Оставить нас".
"Школа, урок... А у нас жизнь. Как обидно, когда осталось два патрона".
Они знали, что будет штурм. Не могли не знать. И готовились к нему. Решили, что покончат с собой. Катя из подсобки принесла целлофан для парника и постелила на пол. Это, мол, чтобы мозгами не испортить пол, когда будем стреляться. И смех. От этого смеха мороз по коже. Да, черт возьми, что происходит?
А полиция плевалась в охрипший мегафон. Сдавайтесь, сдавайтесь, сдавайтесь. Даже батарейки не поменяли...
Денис выкинул оба ружья в окно. Все равно патронов больше нет. Оставался пистолет. Трансляция не прерывалась. Еще можно было что-то сделать. Объяснить, уговорить, обнять...
16.00. Штурм. Полетели свето-шумовые гранаты. Спецсредство "Заря". Бахает так, что от света и взрыва ты каменеешь. Не то что затвор передернуть, вспомнить ничего не можешь. Но было поздно. Два тела на целлофане. И промокшая в луже алой крови Катина челка.
"Операция увенчалась успехом" - так наверняка отчитались начальники. Очаг угрозы ликвидирован. По Стругам-Красным тут же поползли слухи: молодых убил спецназ. Ведь у них был пистолет без патронов! Даже если и так, то бойцы действовали строго по инструкции. Выбить вооруженного врага любой ценой - их главная задача. А дети это или нет - не имеет значения.
Дом в поселке Струги-Красные в Псковской области, где все произошло. Фото: instagram.com/denismurav
По всей Псковской области прошли родительские собрания. Все дружно осудили соцсети. Предлагали запретить подросткам пользоваться Интернетом. А учителям контролировать посты своих учеников, если такие случатся. Запретить "Перископ"! Журналистам не освещать трагические события, если они связаны с подростками. Ведь жажда славы толкает на преступления неокрепшую психику. Предложения одно абсурднее другого сыпались как из рога изобилия.
Я побывал в местной школе, которая находится в километре от злосчастного дома. Поговорил с учителями. Струги-Красные крохотные. И в школе сразу же стало известно о трагедии. Прибежал штатный психолог. Каждый педагог готов был идти на переговоры, пусть и с риском для жизни. Но к ним никто так и не обратился за помощью!
А переговоры вел через испорченный мегафон какой-то полицейский. Лучше бы зашел в "Перископ" и поговорил с ними на их волне. Застрелиться!
Ну что стоило запустить в дом детского психолога. Она обязательно нашла бы мотивацию жить (пусть это будет хрупкая женщина. - Авт.). Ну это же как дважды два! Первый курс психфака. Психолог объяснил бы, что, да, набедокурили. Но не смертельно. Мамина нога заживет. В полицейский "уазик" вставят стекла. Родителей, конечно, оштрафуют. А вы будете вместе. До гробовой доски. Лет 70, не меньше. Но нет. Сыпались угрозы. И ставился дедлайн: 40 минут - и начинаем штурм. Дедлайн - это у журналистов последняя минута, когда можно сдать материал. С английского - черта смерти. Они, не задумываясь, переступили ее.
"Я вас любил, но вы сами не заметили того, как разрушили мою психику и жизнь. Прощайте все: и друзья, и семья, и знакомые. Не волнуйтесь, уходить буду красиво. Удачи всем в своей жизни и, пожалуйста, не бойтесь жить так, как хотите и считаете нужным. Жизнь в свое удовольствие - это наилучшая жизнь. Люблю вас. Денис".
Их похоронят в разных могилах. Не как Ромео и Джульетту, которых они так и не прочитали. И до Бонни и Клайда, как они сами назвали себя, им не дорасти. Нет повести печальнее на свете, когда тебя не понимают, а ты летишь в неизвестность. Ведь уже через неделю о них никто не вспомнит. Ни в "Перископе", ни в "Инстаграме". Кроме родителей, которым нести этот крест.