О том, что он считает главной неудачей года
Это уход Тати из “Газгольдера”. Это моя ошибка и моя трагедия.
В чем именно суть конфликта? Тати постепенно потеряла общий язык с другими сотрудниками. Дошло до того, что люди отказывались с ней работать. А моя попытка вразумить ее, попросить соблюдать какие-то нормы общения, привела к тому, что и я тоже оказался в ряду людей, которые мешают ей жить, творить, создавать.
Это конфликт из-за бытовых вещей - как разговаривать с людьми, как общаться, что здесь нет ни слуг, ни рабов. Тати работала в своей студии, мы выпускали песни по ее личному сигналу, боялись даже касаться каких-то вещей, чтобы лишний раз не конфликтовать. У меня к ней было особое отношение, я очень ей благодарен, она родной человек, много лет путешествовала с нами. Но за последние два года произошла какая-то история непонятная. Здесь я упустил. Видимо, потому что она девушка. А я как-то не знал, как мне поучаствовать в ее жизни. Мое злорадство в твиттере - форма сожаления.
Лично для меня, как для человека, который писал для нее… В Тати вложили очень много времени, личных симпатий, а потом человек говорит, что мы такие-сякие. Я был свидетелем разных продюсерских конфликтов. Я всегда думал, что со мной такое никогда не случится - ну, потому что мы другие люди. И вообще стало понятно, что необходимы реформы.
О том, нужен ли “Газгольдеру” жесткий профессиональный менеджмент
Он есть. Просто со старожилами лейбла были немного другие условия. Им помогали сверх того, что должны были делать. Мы проживали жизнь, мы не работали как лейбл. Сейчас у нас с отдельными артистами контрактные договоренности и впредь будет так. Потому что это избавляет от подобных катастроф.
Вот этот дом, который для меня и правда является домом, как и для большого количества людей, которые тут работают, - его нужно защищать. Тому доказательство иск Кирилла Толмацкого , иски от наших бывших партнеров (“Газгольдер” судится с бывшими соучередителями - Денисом Крючковым и Юрием “Жорой” Булавиновым. - Прим. ред. ). Наша прежняя политика - “мы не даем комментариев о конфликтах, остаемся в стороне от этой возни” - она не работает. Нас переигрывают те, кто начинают говорить первыми. Потом наша правда не имеет никакого смысла.
Так же было и [во время конфликта] с Лешей Гуфом. Мы читали, слушали и хихикали: «Ну, правда она и есть правда, она всплывет». И время это показывает. Вот Леха приезжал в гости после Израиля, мы разговаривали. И я лично чувствую только сожаление: “Ты видишь как все получилось? Тебя кто-то использовал в своих интересах. Действительность состоит в том, что твое имя принадлежит каким-то людям . Что ты работал с “Газгольдером” на тех условиях, которые сам установил”.
И из таких пунктов складывается какая-то устная история, которую невозможно подтвердить - только ситуацией. Сейчас он сам позвонил, сам появился у нас . Если бы ему было безумно страшно - он не пришел бы.
Поэтому нам нужно меняться. Поэтому сегодня я везде. Стараюсь выходить на связь, обозначать публично свою позицию, давать интервью. Лейблу больше десяти лет, пора многое пересмотреть. Оставлять все, как есть, губительно для организации.
Снова о переменах на лейбле
С ТГК смешной был разговор в том плане, что они пришли: “Вот, мы хотим все сами”. Я говорю: “Ну, хорошо, сами”. Мы ничего не делали, только осуществляли продажу музыки. Последние пару лет не брали процентов с их концертов, они сами себе снимали видео.
Со Смоки Мо работа продолжается. Его вроде все устраивает. Он пример человека, который может говорить о своих текущих проблемах, которые исправимы - и мы совместно стараемся этим заниматься. У него тут своя студия. Чтобы ты понимал, он тут практически каждый день, я из студии практически не вылажу, но мы не виделись с ним три месяца.
Если продолжить тему реформы лейбла, я сторонник аккуратных приобретений. Появляются интересные люди, хочется им помочь. Ну вот Саша Чест - песня про Путина это все, с чем он заявился и что осталось после. На самом деле он гениальный в плане задачи МС. Ты ему говоришь, что есть такой припев и нужно написать текст. Через три дня готов аккуратно сведенный трек - что неудивительно, когда дружишь с Капеллой. “Мой лучший друг это Capella”. Рома Capella - тоже отдельная история, и как человек, и как фанат музыки. Эра Канн, участница “Голоса” - мы записываем ее альбом, он выйдет в феврале.
Мы осуществляем помощь, но не можем заниматься безумными инвестициями или содержать человека. Этот формат себя изживает - приходится придумывать что-то новое.
Про конфликт с блогерами “Немагия”
Пришло время поднимать эти вопросы. Потому что у людей, которые живут интернетом, немного искажена картина мира. Представление о морали у них полностью отсутствует. Их поддерживает большая армия людей, которые прошли с ними определенный путь.
Я включился в эту игру с большой охотой. Одного из ведущих “Немагии” после его оскорбительных высказываний о Словетском и Тати мы случайно встретили в «Аэроэкспрессе». Я ему сказал: “Если вы хотите увидеть юмор без границ, то я это могу. Рэп-сайты и форумы закалили меня так, что вы обо мне ничего не скажете, чего я о себе не знаю”.
Я старомодный человек в смысле ответственности за сказанные слова. Но если бы я старался на каждое плохое слово в свой адрес реагировать, мне пришлось бы перебить безумное количество людей. Сайт The Flow в том числе. Badcomedian - первый гад, который высмеял наш шедевр . Но это было сделано так, что к нему нет претензий. Горько, неприятно, дискомфортно, но у этого есть уровень. Или группа, где были Поггано и Кака-47 - это правда смешно. Но в новом ролике “Немагии” была оскорблена моя мать, так что я, как человек определенным образом воспитанный, этого пропустить уже не смог.
А ты что, не знал, что он торчит? Это перманентка его. Такой человек. На протяжении всего времени нашего общения он употреблял. Ну что сказать. Зато он честный человек в плане оценки себя как личности. В песнях все как есть, без приукрашивания. Этим он бесценен для русского рэпа. Самобичеватель.
Сейчас [в израильской клинике] он 45 дней был чистый. Я на него смотрю, насколько ему страшно, насколько тяжело. Я его понимаю, как человек, не понаслышке знакомый с проблемой. Я уже говорю: "Ну если что-то надо, звони, пиши, чем можем…" И я боюсь это говорить, поскольку будет выглядеть, что я опять лезу в его жизнь. Я очень аккуратно.
Они с Бланткатом к нам приходили. Я шутил: “После общения с Лешей наркотиков, наверное, вообще не хочется?” Они записывают альбом, у меня даже возникла идея сделать на него совместный трек "Взаимные претензии". Есть такой формат спикерской группы "Горячий стул", когда человек сидит к тебе спиной и ты сначала говоришь все плохое о нем, а он не может тебя останавливать или перебивать. А потом он разворачивается и ему уже говорят все хорошее. Это сильнейший тренинг, открывается очень многое. Если ты, Леха, прочитаешь это интервью, то на счет "Взаимных претензий" подумай.
Для меня он по-прежнему талант номер один в жанре. Есть сильные, смелые, техничные, креативные - это все не о нем. А он просто гениальный. Который, сев на диван, напишет тебе куплет, который точно не испортит твою песню, а то и просто вынесет тебя. Простыми "был, жил, видел, гладил, торчал, не торчал, кричал, не кричал, причал, не причал".
Спустя годы, клянусь, не испытываю к нему ничего кроме сочувствия. И надежды. Потому что я, в принципе, такой же - меня спасло человеческое сочувствие. Мне постоянно давали шанс.
О планах, целях, задачах
Лично моя мечта - чтобы люди увидели, какие мы на самом деле.
Был интересный момент, к нам в студию приезжал PLC и его товарищ. Я ставил новые биты, тот спрашивает: “А это чей?” А PLC: “Я тебе говорил, что он такое делает”.
Я не нашел пока способа, как мне показать другие свои увлечения, не связанные с песнями - я имею в виду биты, техно, вообще электронную музыку. Что-то покажет наш совместный альбом с Капеллой. Не то, что мне хочется одобрения, но отклика хочется. Чтобы услышали и сделали выводы.
У меня есть инфантильное ощущение, я все равно захожу читать, что обо мне пишут. Я вижу свой альбом в списке лучших на The Flow, и мне приятно. Хотя помню, что в свое время его расхерачили . Но вот он занимает свое место среди достойнейших людей , которых я уважаю - и для меня как для фанатика музыки это важно. Не верьте, если кто-то говорит, что ему неважно, что о нем говорят и пишут. Я и комментарии читаю. И среди обилия молодецкой злобы тоже нахожу конструктивные, полезные замечания. Наверное, это помогает мне не превратиться в какого-то аутичного сумасшедшего.
Я слышу новый звук - класс. Я научусь это делать! На «Долби мой лед» я сделал несвойственный для себя звук, вы еще написали, что это продакшн Strong Symphony. А я тогда сразу же выдал в эфир опровержение. Потому что мне хочется, чтобы знали, что это я написал. Это меня характеризует, возможно, как человека глупого, но мне хочется. Старость, наверное - хочется, чтобы в памяти потомков осталось не только зло, которое я делал.
Если серьезно, то критика - это, конечно, неприятно, но я к этому готов. Меня это только мотивирует сесть и проводить работу над ошибками. Хочется не потерять ни секунды. Я собрал 17 000 в “Олимпийском”, мне хочется собрать 30 000. Дорога мужчины - быть первым там, где еще никто не был. “Крокус” мы первые сделали, рэперы его не собирали, а потом многие стали обращать внимание. “Зеленый театр” сделали, “Ледовый” я первым собрал, Кремль - два раза. Эти вещи по-разному можно оценивать, но они были, это факт.
О контактах с другими рэперами
Из молодежи это Jah Khalib - человек, которого я понимаю в плане общения, воспитания, умения вести себя. Для меня как для ростовчанина это важно. Мне очень нравится Ваня Нойз. Человек, к которому ты не можешь найти ключик. Такой человек, какой он есть, со всеми своими историями. Про Капеллу я говорил неоднократно. Саша Чест - помогаем ему посильно с его песнями. Много людей сюда заходит. ATL со своими пацанами, Pharaoh. Lil Dik, человек космического уровня, со своим даже не юмором - это мышление такое.
Не знаю, у меня есть страх того, что я что-то сделаю не так и подтвержу заключение о том, что я какой-то плохой. Я лучше не буду ни с кем тогда общаться. Тяжело нести на себе повешенный ярлычок
Моя самая смешная история общения с рэперами такая: Pharaoh попросил записать куплет Ноггано на трек с ним. Я думаю: “Ну куда я лезу?” Но записал.
И он мне звонит - а он со мной на “вы” разговаривает - и говорит: “Спасибо вам большое, что поддержали нас”. “Старик, пожалуйста, не разговаривай со мной на “вы”. Во-первых, это звучит как дисс!” И он так с трудом начинает со мной разговаривать на “ты”, а я понимаю, что мне, сука, 36 лет!
Много интересной молодежи. Последние, кто сильно заинтересовал самобытностью - MiyaGi & Эндшпиль. Это поляна, которую Рем Дигга в свое время не присвоил. Слышу мелодические ходы - хочется сказать: “Рома, елки, ну ты где был? Это ты. Тебе чуть-чуть нужно было в качестве музыки и записи докрутить - и был бы на этом уровне”. По текстовому содержанию - не для меня, а вот мелодика. Грибы - понятно, вообще разрыв. У них семейный подряд: Луна - это девочка, которая мне снимала “Хэндс Ап” и первый клип Ноггано. “Пудинг” - очевидный шлягер.
Снова о планах
Хочется записывать музыку бесконечно и участвовать в этом соревновании дальше. Мне страшно подумать, что я не буду жить этой жизнью. Что меня лишат этого праздника. Что буду писать песни и складывать в стол. Или выпускать, но без особого - есть такие примеры. Во мне наглости и молодецкого задора - понятно, что это моя субъективная оценка - еще хватит. У меня планы грандиозные. Сейчас выпущу “Лакшери” и сразу займусь Нинтендо.
Праздник в чем? В том, что ты что-то делаешь и это трогает, задевает людей. Даже переоцененное, на мой взгляд, внимание к песне “Выпускной” все равно приятно. И приятно, что мне хватает мужества делать неожиданные для себя вещи.
Приходится бороться с клишатиной. Например, у Ноггано песня называется “Барыгу долби”. И начинается внутренний диалог: “Ну как же, я же там, я же Баста, я же Василий Михалыч, где-то я даже в “Голосе”. То есть, я начинаю прибаливать ненужной херней, которая мешает. Это ведь я и есть такой - я ведь и ругаюсь, и публично тоже ругаюсь, и… Мне очень нравится.
Всю мою жизнь сейчас можно охарактеризовать, пересказав наш диалог со Смоки Мо. Мы с ним нечасто видимся, хотя у него тут выше студия, но он ходит так, а я так. И вдруг я выбегаю, обсуждая вопрос какой-то с адвокатом по какому-то очередному делу. И Саня выходит (изображает очень спокойный голос): “Как дела, брат?” (изображает нервный голос): “Да тут с этим там бум трах-тарабах бум-бум-бум”. (изображает очень спокойный голос): “Ну ты не заводись. Кстати, здесь есть замечательная вегетарианская забегаловка, советую тебе зайти”. Но в этом кураж какой-то все равно - когда все, как у Гребенщикова, "поезд в огне"!
Про Versus
Я вчера смотрел последний Versus, куда добавилось выступление под бит - ну круто же. Я просто охренел. Слава КПСС при всем моем отношении к нему, он просто разрывает, он просто пулемет. Мне кажется, что это проклятье Оксимирона. Есть у меня такое предчувствие. Злобный красный комиссар. Я прямо вижу это “бей жидов, спасай Россию” - были такие карикатуры, где красноармеец шашкой бьет, а еврей с деньгами, со счётами убегает.
(о мемах, где противопоставляют Гнойного и Оксимирона) То есть, все хотят падения короля, да? Нет, это же не суть, что можно не любить Оксимирона, но посмотреть, как он поведет себя, когда ему собьют шапку - это же круто. Это с любым так, с Макгрегором, с кем угодно - люди хотят посмотреть, как великану дадут по башке. Как он себя поведет. Кто он такой, когда он не абсолютный чемпион. И мне кажется, все равно Оксимирону где-то скучновато. Если делать баттл Гнойный vs Oxxxymiron, то это клетка должна быть.
Мы с Сашей ST разговаривали, я ему сказал: “Ты неправильную стратегию на баттл выбрал. Ты должен был его восхвалять. Со своего уровня пацана с Кутузы восславить и выдать ему хвалебную рецензию”. И не играть в уличного - он его заманил на территорию образованного нерда, он знал, что Саша ему будет пихать: “Кутуза, мы, да там таких, как ты”. У него-то к этому все было готово. Он был как профессор, к которому пришел на первый курс мальчишка обвинить его в том, что он профессор.
Но я его понимаю, потому что выйти против Оксимирона вообще-то страшно. Я-то выгляжу сейчас как зритель, толстяк с пивом на диване: “Ты должен был…” Я помню баттлы, в которых сам участвовал и как сильно я переживал.
Вообще же Versus - это очень крутая история. Интересно только, почему участники этих баттлов не идут дальше, не становятся популярными как артисты.
Неучастие в новом сезоне “Голоса” - это двусторонняя инициатива. Что говорить - работа в “Голосе” это серьезное ограничение себя во времени. Но, не буду скрывать, я хотел принять участие. Потому что мне было интересно - я уже знал, как все работает. Мы поговорили с Юрием Викторовичем Аксютой. Не получилось. О чем я не жалею - мне есть за кого болеть, за Полину Гагарину.
Это тяжелый труд. А я не профессиональный шоумен. Меня хватает на короткую дистанцию. Я могу вспыхнуть. Periscope это мое - я могу собраться и выдать на пять минут. А вот держаться, когда прямой эфир, нервы, переживания... Но “Голос” мне помог преодолеть страх камеры и участия в серьезных разговорах, в интервью, в пресс-конференциях. Туда я пришел зажатым, напуганным каменным человеком, который боялся сказать что-то не то. Или быть профаном в чем-то. Естественно, хотелось показать себя лучше, чем я есть.
Хочется сделать “Голос улиц”. Круто? Круто. (О том, что будет делать, если Мастер Шеff скажет, что это его бренд) На это весь расчет! Мастера мы пригласим - нам нужен Градский! Хочется сделать круто, чтобы бюджет был соответствующий. Позвать всех величин от нашей субкультуры. Думаю, всем будет интересно, по крайней мере, посмотреть.
Апрель - Всемирный месяц информирования о проблемах аутизма. Специально для «Сноба» президент фонда «Выход» , режиссер и сценарист побеседовала с музыкантом Василием Вакуленко (Бастой), который недавно стал послом фонда. Смирнова и Баста поговорили о том, что такое милосердие, как помочь наркозависимым, а также о побегах из дома, литературе и музыке
Забрать себеФото: Кирилл Пономарев/Сноб
«Жили в подвале, спали на кроватях из вагонных купе»
Авдотья Смирнова: Я хотела начать разговор с твоей мамы. Ты мне сказал, что в какой-то момент ты думал, что мама сумасшедшая, что за тебя борется. Потому что она тебе все прощала и верила в тебя, несмотря на все твои выходки. Ведь ты был непростым подростком. В пятнадцать лет убежал из дома, и полгода тебя не было. Что ты делал в эти полгода?
Баста: Путешествовал. Жил у друзей, потом в городе Аксай — такой маленький город-спутник Ростова. В подвале мы жили. Спали на кроватях из вагонных купе. Это был такой «союз детских сердец». Мы все друг другу помогали.
Авдотья Смирнова: А что ты ел?
Баста: Еду добывали.
Авдотья Смирнова: Скажи мне, Вася, прямо и честно: разбой был?
Баста: Нет, разбоя не было.
Авдотья Смирнова: А что тебя дома так напрягало?
Баста: Мы с отцом были прямо-таки идейными врагами. Он рвался меня воспитывать, хотя был чужой мне человек, я увидел-то его лет в семь. До этого он с нами не жил. Меня воспитывали бабушка с дедушкой. Дед для меня был больше чем отец. Человек безумно меня любящий и вообще идеал мужчины. Сначала он работал в Кривом Роге на шахте, потом закончил школу, поступил в военное училище, окончил Академию гражданской обороны в Москве. Просто звезда из голливудских фильмов.
Авдотья Смирнова: Дед — казак?
Баста: Да, криворожский, настоящий. Фамилия у него Раздайбеда.
Авдотья Смирнова: То есть мама в девичестве Анна Васильевна Раздайбеда?
Баста: Ага, Анька Раздайбеда.
Фото: Кирилл Пономарев/Сноб
Авдотья Смирнова: Кто мама по профессии?
Баста: Экономист. Закончила вуз с красным дипломом, была главным экономистом оборонного завода. Потом продавала йогурты. Для меня работающая женщина, которая именно вынуждена работать, а не просто заниматься любимым делом, — это трагедия.
Авдотья Смирнова: Женщина не должна работать?
Баста: Должна работать, а не тащить все на себе. Знаешь, это такое русское «тащить на себе». Вот бабуля моя тащила всех на себе. Я ненавижу себя за то, что я не мог на это повлиять. Но что я мог сделать?
Авдотья Смирнова: Так, вернемся к твоему побегу. Ты вернулся, мама тебя встретила словами: «Слава Богу!» То есть ни скандала, ничего? Что она думала эти полгода, она знала, что ты жив?
Баста: Да, я звонил.
Авдотья Смирнова: Она тебе не говорила: «Сынок, вертайся давай!»
Баста: Она знала, что это бесполезно. Вот в этом плане она, конечно, гений педагогики.
Авдотья Смирнова: А ты у Анны Васильевны просил когда-нибудь прощения?
Баста: Конечно. До сих пор прошу. Только не «Мамочка, прости!», а поступками. И она считает, что все в итоге правильно сложилось. «Я понимаю, что ты был молодой, искал себя», — так она говорит.
Фото: Кирилл Пономарев/Сноб
Авдотья Смирнова: Я прочла множество твоих интервью, и из них складывается образ совершенно благостный. Ты просто столп общества, правильный во всем. Не понимаю, как это сочетается с образом Ноггано.
Баста: А в России кто столпы общества в основном?
Авдотья Смирнова: Разбойники? Ты как считаешь?
Баста: Да. Сто процентов. Время, в которое вырос я и мои друзья, — конец 90-х. Понять, из чего сделана страна и вообще жизнь, можно только через призму личного опыта. Если ты о чем-то просто знаешь, но не имеешь в этом опыта, у тебя не будет милосердия.
Авдотья Смирнова: А бандиты милосердны?
Баста: Бандиты — рабы обстоятельств. Представляешь, тебе надо идти и каждое утро что-то забирать, потому что иначе у тебя заберут. И ты строишь свою жизнь на этом.
Авдотья Смирнова: То есть те, кто через это прошел, потом приходят к правильным ценностям?
Баста: Пройдись по двадцатке наших самых заряженных, богатых, успешных людей — это люди, за которыми тянется определенный шлейф, по-другому не может быть. Сейчас поднимают заново дела 1990-х — там каждый не без греха, страна была такой. Люди так жили: надо было хитрить, выкручиваться.
«У меня до сих пор ощущение, что я просирал все свои шансы, один за другим»
Авдотья Смирнова: Когда у тебя появились деньги?
Баста: Лет пять-семь назад. А до этого я был просто неудачником.
Авдотья Смирнова: Ты вышел на сцену в первый раз в восемнадцать лет. Как это было?
Баста: Мой друг предложил мне петь во Дворце спорта. Я написал свою первую песню, «Моя игра», за 15 минут, хотя стихи вообще писать не умел.
Баста: Да, бабулечка заставляла. Сейчас я просто не понимаю, как можно не читать книг.
Авдотья Смирнова: У тебя есть любимый поэт?
Баста: Бродский и Маяковский. Вот если бы можно было бы их совместить и у них был бы общий творческий ребенок — это был бы предел просто… Ну, в общем, на следующий день после того выступления во Дворце спорта обо мне знал весь город.
Перетерпеть ломку очень сложно — я резал себе руки, бился об стену, — но через это можно пройти
Авдотья Смирнова: А почему ты говоришь, что ты был неудачником?
Баста: У меня до сих пор ощущение, что я просирал все свои шансы, один за другим.
Авдотья Смирнова: Это же было связано с наркотой?
Баста: Вообще с моим взглядом на жизнь. Когда я оставался один на один с собой, мне было мучительно больно. Я себе не нравился. При этом в 18 лет я считал себя уже очень опытным, взрослым, закоренелым мужиком.
Авдотья Смирнова: А когда наркотики начались?
Баста: В 16 лет.
Авдотья Смирнова: И сразу с тяжелых?
Баста: Нет, сначала просто пил, курил, в 17 в первый раз укололся. Было совсем не страшно.
Авдотья Смирнова: Зачем? За этой чертой ты идеальный — или что?
Баста: Все идеальное. Я когда первый раз употребил тяжелые наркотики, понял, что чувствую себя самым красивым, самым сильным, самым дерзким, самым талантливым — меня ничего не беспокоило. Со стороны это выглядело ужасно, но мне на это было плевать. Почему люди употребляют вещества? Не потому, что хотят новых ощущений. Таких меньшинство. Я считаю, что склонность к наркотикам — в человеческой природе. Вот этого-то не понимают люди, которые занимаются борьбой с наркотиками.
Фото: Кирилл Пономарев/Сноб
Авдотья Смирнова: Ты не согласен с тем, что делает Евгений Ройзман?
Баста: Полный провал. У людей в его фонде нет ни понимания, ни милосердия. Это переломавшиеся, которые возгордились и забыли, что они просто бывшие торчки. Их деятельность — сплошное глумление и «высебячивание». Они лицемеры. Что испытывает человек, который употребляет? Он просыпается каждое утро, чтобы ввести себе вещество, которое его убивает, и прекрасно это осознает. Это же больной разум, про душу я вообще не говорю. Тут насилием не поможешь.
Авдотья Смирнова: У меня была очень тяжелая операция на спину в Германии, она длилась больше десяти часов. А в Германии принцип медицины такой, что человек не должен терпеть боль. И за короткий срок я пришла к высоким дозам наркотиков. Потом меня стали с них постепенно снимать. Я, собственно, получила все радости ломки. Это совершенно адское состояние. И я как-то сказала моему товарищу Жене Ройзману: «Ты не понимаешь, что это такое. Человек колется не для того, чтобы словить кайф, а для того, чтобы прекратить эту муку». На что Женя мне сказал: «Ну ты же перетерпела, значит, и они могут». Что на это ответить, я не знаю.
Баста: Я знаю. Здесь дело не в том, чтобы физически перетерпеть. Это несложно. То есть, это очень сложно — я резал себе руки, бился об стену, — но через это можно пройти. А что потом? Нужна специальная программа, которая показывает человеку, что он не виноват. Понимаешь? Весь мир признал давно, что это болезнь. Пока в поступках этих борцов не будет милосердия, ничего не получится. Они просто охотники за привидениями. Пусть лучше ловят милиционеров.
Авдотья Смирнова: Ты говоришь «переломался», а что дальше?
Баста: Человек должен понять, для чего ему дальше жить.
Фото: Кирилл Пономарев/Сноб
«Я не очень уважаю закон. Я бы хотел, чтобы законы были такими, как удобно мне»
Авдотья Смирнова: Ты часто употребляешь слово «милосердие», не переносишь, когда при тебе обижают слабого. При этом в «Газгольдере» у тебя пасется довольно пассионарная публика, в воздухе пахнет тестостероном. Как ты относишься к геям?
Баста: Больше всего меня в этом напрягает агрессивная пропаганда. Я про заграницу говорю.
Авдотья Смирнова: А я про Россию. У нас к ним относятся очень агрессивно. Если при тебе начнут обижать гея за то, что он гей, ты вступишься?
Баста: Если будут прямо какие-то садистские истязания, конечно. Милосердие не знает границ и каких-то там разделений. Тем более что гомосексуализм — тоже болезнь.
Авдотья Смирнова: Это не болезнь. В любой популяции животных один и тот же процент гомосексуальных особей.
Баста: Поверь мне, прежде чем так заявлять, я изучил, почему это случается. Есть несколько объяснений: что это природное, естественное, что это из-за распущенности, что это определенная психотравма. Много всего прочитал и понял, что мне неохота в этом дальше разбираться. Есть и есть.
Авдотья Смирнова: Я тоже человек гетеросексуальный, и тоже православный. Я при этом глубоко убеждена, что два самых угнетаемых меньшинства сейчас в России — это, с одной стороны, геи, а с другой стороны, атеисты.
Баста: Ну это разные вопросы.
Фото: Кирилл Пономарев/Сноб
Авдотья Смирнова: Разные — да не разные, потому что атеистам сейчас в нашем обществе приходится крайне тяжело.
Баста: Да. Сейчас их «религия» под ударом.
Авдотья Смирнова: Притом что это вполне себе мировоззрение.
Баста: Конечно. Они верят в то, что Бога нет.
Авдотья Смирнова: А на них нападают. Ты станешь защищать или нет?
Баста: Атеиста? Я не разделяю его взглядов, но рядом встану, конечно.
Почему лично я должен чувствовать себя виноватым за то, что у нас в стране как-то не так относятся к гомосексуалистам?
Авдотья Смирнова: А с геем?
Баста: Нигде не написано, что гей ограничен в правах. Он пользуется теми же свободами, что и я, только пропагандирует зачем-то свою сексуальную ориентацию. Вот я не занимаюсь пропагандой своей сексуальной ориентации.
Авдотья Смирнова: Представь себе гомосексуальную пару, где один из партнеров попал в реанимацию. И второго партнера к нему не пустят. Это не поражение в правах?
Баста: Ко мне тоже не пустят подругу, если она не моя жена.
Авдотья Смирнова: Но вы можете зарегистрировать свои отношения, а они нет.
Баста: Это опять вопрос закона. Дело не в том, что люди у нас какие-то злые. Просто не было такой законодательной инициативы.
Авдотья Смирнова: Я смотрю, ты очень уважаешь закон.
Баста: Не очень. Я бы хотел, чтобы законы были такими, как удобно мне. Но они такие, какие есть, и геев они никак не поражают в правах. Почему лично я должен чувствовать себя виноватым за то, что вот у нас в стране как-то не так относятся к гомосексуалистам? Есть один отличный ирландский бар на Манхэттене. И однажды во время гей-парада хозяин сказал, что не будет вешать гейский флаг над дверями своего заведения. Его оштрафовали на 10 тысяч долларов. Вот это бесит. Почему, если я не разделяю эту религию, я должен это поддерживать? Мое главное обязательство — не наносить им ущерб. Ты закрыл дверь, и в какую ты церковь ходишь, с кем ты спишь — это твое личное дело, твое личное пространство. Геи — так геи. Атеисты — так атеисты. Я христианин. У каждого свой прикол.
Авдотья Смирнова: Для тебя очень важно понятие частной жизни и частных границ.
Баста: Сто процентов. Я не против геев, это личное дело каждого. Но я не хочу информационного давления, в том числе на моих детей. И имею на это право. Вот в Сан-Франциско, а это один из моих любимых городов, ты чувствуешь себя виноватым из-за того, что ты обычный гетеросексуальный дядечка. Кто-то, кстати, мне говорил, что причина такой популярности и распространенности гомосексуальности в Америке в том, что у них не было войн. Я сначала посмеялся, а потом задумался. Мы же, Россия, — страна выживателей. Всю нашу историю мы вынуждены воевать и выживать.
Фото: Кирилл Пономарев/Сноб
«Я равнодушен к живописи, но могу расплакаться от хорошего кино или книги»
Авдотья Смирнова: А почему мы вынуждены выживать? Кругом враги?
Баста: И при этом мы дружелюбные люди.
Авдотья Смирнова: Вот прямо дружелюбные?
Баста: Очень. Мы фанатичные в дружбе. Любим очень сильно, хотя, если возненавидим, то гори все огнем. Если нас обманут, будем уничтожать. Инфантильная нация. Нам много веков, но мы детишки. Правда, взрослеем потихоньку. Поэтому мне и нравится Лев Гумилев с его надеждой на правнуков, которые станут лучше, чем деды.
Авдотья Смирнова: Ты любишь Гумилева?
Баста: Я, когда бросил торчать, много его читал. Тяжелая литература, язык укачивающий, но общий смысл мне близок. Я тоже все время задаю себе вопрос: почему мы так живем? Почему какой-то группе людей определен именно такой путь? Крутость Гумилева в том, что он об этом процессе пишет. О жизни на больших территориях. И понимаешь, что, видимо, нам так надо.
Авдотья Смирнова: А какие страны, кроме России, тебе нравятся?
Баста: Франция без французов.
Авдотья Смирнова: Де Голль говорил, что французы не достойны Франции. А ты никогда не переносишь это выражение на Россию?
Баста: Хорошо там, где нас нет. Но меня вообще пугает вся эта культура улыбчивых людей.
Авдотья Смирнова: Ты боишься лицемерия?
Баста: Я понимаю, что в Европе это традиция, люди при встрече улыбаются, я сам веду себя так же. Но это странно смотрится, например, в Тюмени. Наверное, это наша русская партизанская подозрительность: «Э-э-эх, сучара, улыбаешься, паскудник?»
Авдотья Смирнова: А говорил, что мы дружелюбные.
Баста: Мы одновременно и дружелюбные, и агрессивные, очень правдивые и очень лживые. И еще очень любим приукрашивать.
Авдотья Смирнова: А прибедняться разве мы не любим?
Баста: Либо прибедняться, либо кичиться. Мне жена говорит: тебя и так знают, зачем ты выпендриваешься, надеваешь костюмы. А во мне есть вот это рабское, детское. Например, крутая машина. Хочется компенсировать то, чего у меня раньше не было никогда. И это уродское я в себе вижу. Это во мне есть. Поэтому мне понятно, почему негры ведут себя так же.
Авдотья Смирнова: А ты в подростковом возрасте завидовал?
Баста: Конечно.
Авдотья Смирнова: А чего хотел — денег?
Баста: Чтобы у меня были друзья и мы все были богатыми, самыми сильными, и нас было бы много, и дружили бы мы всю жизнь. И у нас была бы большая компания. Как в сериале «Бригада». Я его, кстати, не видел, но много про него слышал. Даже придумал такой punch: когда спрашивают: «Ты видел “Бригаду?”», я отвечаю: «Нет, я в это время в тюрьме сидел». Хотя мне нравится хорошее бандитское кино. Там ведь нет никакой героизации, в конце все умирают.
Авдотья Смирнова: Еще до того, как они в «Бригаде» умирают, они постепенно превращаются из друзей черт-те во что. Это очень талантливое кино. А кроме бандитского, какое тебе нравится?
Баста: Про зверскую любовь. «Любовь и голуби». Не могу такие фильмы спокойно смотреть — рыдаю. А еще «Председатель» с Ульяновым, «Республика Шкид».
Авдотья Смирнова: Так легко плачешь?
Баста: Если почувствую эмоцию, то могу. И совершенно этого не стесняюсь. От книг тоже плачу. Помню, бабушка меня заставляла читать «Консуэло» и «Графиню Рудольштадт» Жорж Санд.
Авдотья Смирнова: Да ладно! Это же для девочек.
Баста: А я благодаря «Консуэло» заинтересовался масонством. «Невидимые» же они там назывались? И меня вся эта история очень задела. Я сопереживал.
Авдотья Смирнова: А живопись?
Баста: Равнодушен. К огорчению моей жены. Я могу удивиться, поразиться, но если мне не нравится, то объяснять бесполезно.
Авдотья Смирнова: У тебя в «Газгольдере» висит очень хорошего уровня живопись. Откуда здесь взялся этот художественный вкус?
Баста: Ой, а это тоже живописью считается? Я ж не разбираюсь. Мне просто нравится.
Авдотья Смирнова: Мы с тобой в прошлый раз сошлись на том, что оба любим Оскара Рабина. Ты, наверное, просто равнодушен к старой живописи.
Баста: Я равнодушен к живописи, которую не понимаю. Хотя иногда даже то, что я не понимаю, я могу воспринять через судьбу, через трагедию. Мне понравилась история про японскую даму, которая что-то там делала для Louis Vuitton. Так вот, у нее шизофрения, она 40 лет живет в дурдоме, с 6-7 лет слышала голоса. К ней приходили образы и видения, и она выработала собственную систему, как отвлекаться от этого, рисуя. Она создала свое искусство как терапию. Вот это гениально. То есть мне само ее творчество не нравится, но интересна история.
Фото: Кирилл Пономарев/Сноб
«Я долго был рабом storytelling’а, все хотелось сделать посмешнее и эстрадно. Сейчас для меня важнее музыка»
Авдотья Смирнова: Какой ты трепетный! Откуда тогда берется «Застрахуй братуху»? Или «Зять»? Я считаю этот трек шедевром. Это, кстати, реальная история?
Баста: Ну как сказать — реальная-нереальная? Мне кажется, реальная. Потому что я слышал о таких случаях. А фразу из припева узнал от моего друга из Рязани, художника. Он рассказывал: «Приезжаю свататься, а там папа такой сидит, барин прямо, так на меня смотрит и говорит: “Ну что ты, зять — не*** взять”». Я когда услышал, это был для меня прям дзен, хлопок одной ладонью. Такое просветление сразу наступило. Ведь лучше не скажешь просто! Хотя, может быть, не стоило из этой фразы делать припев. Тут меня повело в сторону. Упрощение получилось.
Авдотья Смирнова: Не трогай мое любимое произведение! Я внимательно послушала последний альбом, и у меня довольно сложное впечатление. Все в восторге от «Девочки», она отличная, но там есть несколько более сильных треков. «Стволок за поясок», «Тихий Дон».
Баста: Ну ты называешь те песни, ради которых это все и писалось. Меня вот многие ругают, что я презираю слово «концепция». А для меня непонятно, ну хоть убейте, что такое концептуальный альбом. Либо это сделано в одной музыкальной палитре, что для меня просто несовместимо с жизнью, либо это какая-то история. Я человек настроения. Поэтому «Лакшери» — это диск, в который я собрал все, что сделал.
Авдотья Смирнова: Мне кажется, что сам Ноггано как образ — не столько про музыку, сколько про истории. А альбом «Лакшери» получился про музыку. Там очень много интересных музыкальных находок, а драйв историй ушел. Это еще вернется или ты вырос из Ноггано?
Баста: Это и есть Ноггано. Он теперь будет такой. Я долго был рабом storytelling’а, все хотелось сделать посмешнее, более эстрадно. Но расхотелось. Я не позволяю себе повторяться. Пусть люди видят: для меня сейчас важнее музыка. И «Стволок за поясок» сегодня — моя любимая песня.
Авдотья Смирнова: «Стволок за поясок» — прекрасная песня. Но мне жалко расстаться с тем чудесным Кудеяром-атаманом, которым был и останется для меня Ноггано. Очень хочется с ним встретиться еще. Скажи мне, Васечка, голубчик, у меня к тебе последний вопрос. Вот ты, скажем так, человек больших страстей. Как обуздываешь себя?
Баста: Музыкой. Я же понимаю, почему сумасшедшим дают карандашик и ватман и они начинают рисовать. Без музыки я и не представляю, как бы складывалась моя жизнь. Я был бы очень опасным человеком.
Редакция благодарит компанию «КиноЗавод» за предоставленную фототехнику.
А в качестве рэпера?
Выступил в обычных «трубах». Если кто помнит, продавались такие уе...нские «трубы», которые покупались на два размера больше, чтобы шире смотрелись. Плюс маечка. Ростов, 1996 год - какой там фэшн? Точно помню, что кроссовки были голубые, Adidas Torsion. У меня их потом с...дили. В 90-х на сцену я надевал самое лучшее. Точнее, самое чистое. Как говорилось в советское время, «прибереги это, внучок, на выход». У меня как тогда, так и сейчас не было икон стиля. Я придерживаюсь того, что встречают по одежке, а провожают по уму.
И тем не менее за какими брендами охотился в юности?
Я, как герой песни 50 cent «Window Shopper», любил глазеть на витрины. У меня на районе был единственный магазин в Ростове, где продавался Reebok. Вот Reebok Pump Fury и кроссовки Nike Air Max - это было заоблачно!
Я так понимаю, первый гонорар ты вложил в эти кроссовки?
Не угадал. Первый гонорар в двести рублей я вложил в фиолетовые джинсы Wrangler и замшевые туфли. Это было в 1998 году, перед дефолтом, когда доллар шесть рублей стоил... Я старик! Я получал гонорар за концерт еще до первого дефолта! Сегодня подсчитал, что вышел первый раз на сцену восемнадцать лет назад. «Мою игру» как раз пел во Дворце спорта!
Когда-то кроссовки были спортивной обувью, а сегодня с этим стилем заигрывает даже высокая мода.
Сто процентов! Музыканты, спортсмены очень много сделали для легализации спортивной одежды. С другой стороны, смотри, в прошлом году в тренды вышли черные шлепанцы с белыми носками, а у нас в Ростове всю жизнь все в этом ходили. Ростов определенно задает вектор тренда!
День рождения - это самый непонятный праздник. Это праздник родителей: они же меня родили. С чем меня поздравлять-то? Я заложник обстоятельств.
И где будешь отмечать?
23 апреля в «Олимпийском» и 25 апреля в Киеве. Десять лет прошло с того момента, как я в Москву перебрался, и 35 лет, как я перебрался на эту Землю. Чтобы не отмечать дни рождения, я делаю весной большие концерты. Все весело, люди всем залом кричат: «С Днем рождения!» - мне такое празднование нравится. Ожидается двухчасовая программа с песнями из нашего нового альбома со Смоки Мо. Я уже знаю, в чем буду выступать: белая рубашка, черные штаны и черные кроссовки удобные.
Бывает, что старые вещи становятся малы?
Это происходит постоянно! Я то набираю, то скидываю - вечная борьба! Поэтому, как настоящий советский человек, беру с запасом, на размер больше, - шоб було! Как говорится, будет больше - ушьем, будет меньше - расточим. Ателье на мне наживаются.
У тебя самого есть марка одежды «228».
Да, у нас много релизов: есть майки «Пуля навылет», «Run, Вася, Run». Мы следим за тем, чтобы у лучших людей постоянно появлялись новые вещи.
Это бизнес или хобби?
Бизнес х...ый! Половина уходит на подарки, половина на самоокупаемости - и хорошо! Бизнесом надо заниматься в полную меру. А это так, больше ради прикола, чтобы свои «кишки» были.
Какая у тебя самая дорогая вещь в гардеробе?
Куртка Stefano Ricci. Дорогая вещь, но это подарок. Есть вещи, которые нужны: костюмы, туфли...
На свадьбы?
Ты понимаешь, редко-редко, но бывает, что надо куда-то одеться. Чтобы цивильно. Чтобы жена порадовалась - живет с таким охламоном... Знаешь, что круто? Люди знают мою музыку, в силу чего я могу заходить во все места в том, в чем хожу. Мне не надо подавать себя в обертке, и это величайшее достижение популярности. Но, когда случаются именины родственников, взрослых людей, нужно одеться цивильно. И мне нравится надеть костюм, рубашку и сесть в свой «роллс-ройс». Чувствую себя как чиновник! Ха-ха! Про «роллс-ройс» пошутил.
У меня только что возник странный вопрос: когда через десятки лет ты умрешь, то хотел бы лежать в гробу в цивильном или спортивном??
Ты не поверишь, у меня на рабочем столе есть даже отдельная папка, в которой на этот случай лежат музыка и фотографии. Я тебе серьезно говорю! Когда меня сфотографировали для MAXIM, я отобрал два кадра для этой папки. Ведь, когда умрешь, уже ничего не исправишь, да? Появятся какие-то деятели, доброжелатели, которые якобы меня знали... А так готовы фотка для могилы, эпитафия, музыка на вынос, на засыпание землей и на тот момент, когда все будут расходиться. Правильно, ну а чё? Очевидно же, что я умру. Очевидно, что мы все умрем. А отвечая непосредственно на твой вопрос, скажу, что и костюмчик уже есть, и туфельки. Все готово! Я жил как халям-балям, так пусть хоть последний путь пройдет идеально: камера, стедикам, вынос, пролеты, плачущие люди, хлопающие...
Кто знает об этой папке, кроме тебя?
Мой товарищ по студии. Она под паролем. Называется «1980–20...».
Дай Бог, чтобы, как минимум, было 2080!
Я, конечно, с благодарностью от Всевышнего приму все годы, но хочется оставаться в ясном уме, а не превратиться в злобного, циничного старого пердуна. Нужно, чтобы как в песне группы «Звери»: «Я ухожу, ухожу красиво!»
Я общался на эту тему с Вячеславом Петкуном из «Танцы минус», и он сказал, что не собирается прыгать по сцене до пятидесяти лет и петь песни о летящих ангелах. В то же время смотришь на Rolling Stones и поражаешься их живучести. А ты отводил себе сценический срок? «Так, до сорока поработаю на сцене, а потом буду продюсировать или писать киносценарии...»
Ты правильно говоришь, Rolling Stones до сих пор разрывают и фору дадут любому русскому Петкуну. Но я же не смогу сам остановиться. Ведь если начнется маразм и я буду к себе относиться как к мегазвезде, то перестану слушать людей, которые говорят: «Вася, ты уже старый хрыч, пора уходить!» Естественно, я буду упираться! И тут все зависит от друзей, которые смогут отравить меня.
Ты доволен резонансом фильма про своих друзей? Бюджет «Газгольдера» был 2,8 миллиона долларов, а собрали в прокате на миллион меньше.
Очень, очень доволен. Год прошел с момента выхода, а о нем продолжают говорить. Хорошо ли, плохо, но продолжают. Многие после просмотра стали приходить на концерты: «Кто это? Что он себе позволяет? Кто этот человечек?» Как продюсерское решение - это было идеальное промо для музыкантов, сработало на сто процентов. Фильм может иметь слабые места, дочеты-недочеты, но то, что люди после увиденного сказали: «Сука, но они же молодцы!» - факт. Мы не взяли ни копейки у государства, ни у кого ничего не украли - сделали от души, да еще и с настроеньицем. Сейчас, кстати, готовим сценарий фильма «Газгольдер-2». Мы будем гнуть свою линию: «Баста-1», «Баста-2», «Баста-3», «Баста-4»... Я равнодушен к названиям. Больше парюсь о наполнении, а не о форме.
Может, ты увлекаешься нумерологией?
Знаю в общих чертах о золотом сечении. Я верю в Бога, но ведь есть и колдуны, и люди, которые по числам узнают твое предназначение. Мне даже расклад делали. Насколько помню, концепция нумерологии заключается в том, что создается твой вектор: кто ты такой - созидатель или разрушитель. Я разрушитель. Помню, недавно в вагоне-ресторане мы выясняли всей группой, кто есть кто по китайскому календарю. И это просто разрыв: очень правдиво звучали наши психологические портреты! Я - Белая Железная Обезьяна.
Будучи Белой Железной Обезьяной, ты когда-нибудь помышлял о вегетарианстве?
Как человек, живущий на просторах, где семьдесят процентов времени холодно, заявляю: вегетарианство не для меня. Вегетарианство - это условия, выдвинутые средой обитания. Если индус будет есть плохое мясо на жаре и при плохих условиях хранения, он может отравиться от палочки или иной инфекции. Поэтому он съест мандарин и пойдет дальше. У меня есть друг-вегетарианец, это печальное зрелище.
Он же – 13-й номер в списке самых зарабатывающих знаменитостей по версии Forbes, редкий музыкант, устроивший рекордный аншлаг в «Олимпийском», совладелец лейбла и клуба Gazgolder. Он же – преданный муж с 10-летним стажем, нежный отец двух дочерей и, кстати, азартный охотник за редчайшими фешен-коллаборациями. Ироничный враг Децла и довольно суровый, но с прекрасным чувством юмора ростовский парень, женатый на девушке из хорошей семьи Елене Пинской. Мы запечатлели супругов в 15-м округе Парижа и немножко поковырялись в душе Василия Михайловича.
Джинсовый жакет из закрытой уже коллаборации Louis Vuitton x Supreme вы добывали за безумные деньги аж через супруга Натальи Водяновой Антуана Арно. Вася, зачем вам-то это?
Это китч. Необычная коллаборация, Louis Vuitton и Supreme – это ж совместить несовместимое, а вот совместили, и удачно, необычно. Эти вещи понравились мне задолго до появления в магазинах. Многие рэперы писали, что эта коллаборация – шум из ничего, но мне она нравится. Как и кроссовки adidas Yeezy Boost by Kanye West – у меня их, правда, нет принципиально, это настоящий мастхэв.
А почему у вас их нет принципиально?
Потому что Канье – фетишист, это относится не только к обуви, но и к людям: говорят, он даже смотрит на камерах, как они стоят в очередях за Yeezy. То есть его это очень тешит, заводит, но я не хочу, чтобы от того, как я приобретаю кроссовки, получал удовольствие какой-то черный мужчина. (Смеется.)
Что еще вам нравится из шмоток?
Да много чего, я ж барахольщик. Коллекционирую кроссовки Nike, например, у меня и безумно редкие «лунары» есть.
Вы любите именно охотиться за ред костями?
Благодаря моим заслугам перед Отечеством есть некоторая...
…маза.
Да. Многое мне просто дарят. Но я могу истоптать километров двадцать в поисках какого-нибудь свитерка Loro Piana.
Рэперы и хип-хоп сейчас – как Supreme: это хайп. А как вы интерпретируете слово «хайп»?
Хайп – это гребень волны. Да, я сейчас популярен. И молодежь – Pharaoh, Скриптонит, селфмейкеры, сами сделавшие себя известными на всю страну и собравшие миллионы просмотров. Я сегодня в машине поставил Лене Фараона: говорю – как мы в молодости читали про подъезды и улицы, так сейчас молодежь читает про сучек, бренды, наркоту, живи быстро – умри молодым – стандартная формула. В наше время про сучек пели «Мальчишник» и «Дискотека Авария». Мне понравилось, как Шнур писал у себя в «Инстаграме» про Фараона: «Инициация проходит по древним канонам – секс, наркотики, рок-н-ролл. Меняются лишь форматы воспроизведения этих составляющих».
Сейчас рок-н-ролл – это добыть Supreme первым?
В том числе. Рок-н-ролл – это всегда мода. Вспомните хоть одного рок-н-ролльщика, который не был модным?
Да, те, кому плевать на моду.
Так это самое модное! Вивьен Вествуд – женщина, которой плевать на моду. У меня джинсы от нее есть.
Фараон попросил вас записать ку плет для его трека. Как это было?
Мы познакомились, когда он приходил на студию в гости к Скриптониту. Говорит: «Я делаю трек про супергероя, можете записать куплет?» Он на «вы» со мной общался.
Интеллигентный парень.
Интеллигентные парни в его возрасте – это обман. Я позвонил ему: «Давай заканчивать на «вы», и через двадцать минут записал куплет, мне очень понравилось. Такой разрыв между нами – практически 15 лет.
А в чем суть коллабораций между рэ перами?
Та же, что у Louis Vuitton и Supreme. Я думал, молодежь меня грязью обольет, а получилось много хайпа. Вообще наш мир – это такие гладиаторские бои, каждый опирается на свой талант и свои возможности – и в этом крутость. Это не вялотекущая говноречка. Тут все беспощадно просто, я обожаю этот жанр.
Кроме коллабораций в рэпе, как я понимаю, есть важное явление – гострайтинг. Вы им занимаетесь?
Нет. Иногда пишу что-то для наших артистов, но я никогда не продавал песни.
Вспоминается история о том, как сто лет назад у никому еще неизвестного Басты в Ростове пытался купить пес ню Богдан Титомир. Вы отказали, ска зав, что можете ее только подарить.
Ну естественно, это закон развития и старта. Песни – все, что у тебя есть вначале. Я все понимал и видел, знал, что мне делать и куда идти, у меня не было установки, что успех нужен любой ценой, что его добиваются, шагая по головам. У меня четкая, конкретная жизненная позиция – я десять лет ею живу.
Но при этом вы были, как я по нимаю, всегда коммерчески ориен тированным. Вам изначально хоте лось денег?
Конечно! Я миллионер из трущоб! Мне всегда хотелось осуществить мечту ниггера.
Говорят, вы многого достигли благодаря большой трудоспособности. Вы никогда не отказывались от работы, срывались в любые города, из каждого отпуска привозили по песне.
Да, мы много работаем. Но успех – это случайность. Есть много талантливых ребят, талантливее меня в тысячу раз и удачливей. Не знаю… Каждая моя песня, которая нравится людям, – счастливый случай. Нет наработанной системы. Именно поэтому я занимаюсь музыкой, именно это вызывает переживания. Когда рождается вещь, когда она начинает жить своей большой жизнью – это как в казино поставить на что-то и сорвать большой куш.
А правда, что «Мою игру» вы напи сали за 10 минут?
Да, мне тогда было 17 лет. Первая песня, которую я записал. Двадцать лет назад дело было.
На чем за эти годы удалось зарабо тать больше всего?
На любви маленьких детей ко мне. (Улыбается.) А если серьезно, то не было какого-то мощного разового поступления – мне кажется, в нашей стране ни у кого нет. И надо понимать, что я почти все заработанное пускаю в дело – в лейбл, клипы, которые охренеть как дороги сейчас. Клип «Ленинграда» на песню «Кольщик» Илья Найшуллер снял за 23 миллиона рублей – это почти полмиллиона долларов.
«Там, где мы ехали – был нереальный п…ц»
Мэр Челябинска Евгений Тефтелев очень ждал, когда вы снова приедете в город, оцените отремонтированные дороги.
Да, мы сегодня ехали – было лучше.
Дымка, экологическое бедствие…
Ну, старик, слушай, давайте сейчас все взорвем, все разрушим. Естественно, на улучшение ситуации потребуется время. Как ты хотел?
Ожидали, что ролик о челябинских дорогах и экологии так выстрелит?
Нет, конечно. Мы вообще не думали, что «Перископ» кто-то смотрит. Но потом я вернулся в Москву, историю подхватили журналисты, а челябинские власти дали «обратную связь». И это круто, что ситуацию не замолчали. Потому что там, где мы ехали – был нереальный п…ц. Я такого никогда не видел.
Ты сейчас говоришь не о патриотизме, а об идиотизме. Когда я слышу фразу – «если не устраивает, то вали отсюда» – хочется ответить: «О…и, сибирские ели? Езжай сам отсюда!» Я приду сейчас к нему домой, насру и скажу: «Не нравится, родной? Тогда с….я отсюда!». Он возразит: «Я же здесь прописан, у меня другой нет». Вот так и у меня другой родины нет. Что хочу, то и говорю – мое право. Никто меня ни разу не упрекнул за сказанное. Даже, когда дело касалось политических моментов, как в песне «Солнца не видно». Проблемы есть везде. Давайте хотя бы будем их называть, говорить, что здесь плохо, там тяжело. Никто не призывает совершать революцию. Никто не хочет, чтобы матросы бегали по городу с ружьями, стреляли в простых людей и насиловали женщин с лозунгами на устах – «вся власть народу!». Мы хотим жить по-человечески и поэтому обращаемся к властям. А иначе как?
«Уход Тати – моя трагедия и личный проигрыш»
У ваших друзей, челябинской группы «Триагрутрика», недавно вышел совместный альбом с АК-47. Послушали?
Я им помогал с парой треков. Смотри, есть дружба, а есть творческие и музыкальные задачи. С точки зрения дружбы – я их поддержал. Если говорить о задачах, считаю, что этот альбом не нужно было делать.
Я думал, что коллаборационные пластинки – это часть политики лейбла.
У нас нет ни политики, ни задач, ни рекомендаций. Поэтому на Gazgolder и выходят такие альбомы, как ТГК/АК или как у Вити с Tip’om. Люди далекие от рэпа не понимают разницы между «Триагрутрикой» и АК-47. Для них это все уральский рэпчик. Но ТГК – это серьезная группа. У них как у Roots, например, свой звук, за который их любят. Витя – весельчак, спонтанный голос улиц, автор фраз вроде «х..й за х..й – иди н…й!». В этом и есть его ценность. Джамал – поэт серьезнейший и певец, у него о…й низкий баритон. Честно, восхищение вызывает, завидую даже. Слушаешь и не понимаешь, почему он до сих пор не блистает? Таких талантов много: Жара, Змей, Хамиль. Джон Леннон просто пел: «Я всех люблю. Любовь спасет мир». И люди верили, и ракеты останавливались. Это называется магией, братан. Если говорить о ТГК, то я лично очень жду большую сольную историю Джамы, хочу взглянуть на мир Тёмы через его стихи. Отрывки в виде EP – тоже круто, но я враг этого. Короткий формат придумали негры, которым не хватало денег на биты и было н…й сказать.
Вам не кажется, что «Триагрутрике» для прорыва не хватает большого хита?
Не знаю, не знаю... Надо двигаться. Мы много дискутировали с пацанами на тему – должна ли в музыке ощущаться связь с Челябинском? Я считаю, что ментально она в тебе всегда будет. Можно вывезти человека из села, но село из него вывести нельзя. Я такой же: какой колхоз во мне был – такой и остался. Единственное, научился обрамлять его в другие формы: писать песни, музыку, развиваться в плане знаний. Но от тех жизненных понятий, которые были заложены в детстве, я избавиться не могу. К сожалению или к счастью. Яркий пример – Скриптонит. Адиль переехал в Москву и весь свой дурдом перевез с собой. Где бы он ни оказался, с ним всегда будут его Павлодар, хата, гетто, говно, мрак и ад.
То есть это все у него в голове.
Да, как и каждого творца у него свой мир. Это и есть свобода творчества. Позавчера на студию заходил L’One, мы трек делали. Леван спрашивает: «Ты столько песен написал про любовь, как ты их можешь продолжать писать вообще?» Я отвечаю: «Мне больше ничего не интересно абсолютно!» Я называю это сериалом про любовь на втором канале. Мне правда нравится поднимать вопрос «мужчина-женщина» и всего, что происходит вокруг
Когда вы только договаривались о сотрудничестве со Скриптонитом, было ощущение, что этот парень станет большой звездой?
100 процентов. Меня отговаривали, но я лег костьми. Когда он делал альбом полтора года – нас все проклинали. Писали, что мы убили еще одного артиста. А он просто разорвал! Помню, как к нам приехал Tricky, и мы поставили ему первый клип Скриптонита. Он под таким впечатлением был, что хотел лететь в Павлодар. Когда Адиль пришел на студию, Трики, черный парень, покраснел и стушевался. Потому что увидел реальное зло, похожее на то, что транслирует сам.
Адиль может стать иконой стиля своего времени?
Он умрет, как и все рок-звезды! Так должно произойти по законам жанра. Скриптонит как Гуф или Курт Кобейн – человек-явление. Я сейчас не про значимость в мировой культуре говорю. А про фатальность, посыл и самоопределение. Концерты Адиля похожи на собрания неопятидесятников-харизматов, он просто разрывает зрителей. Смотришь на Скриптонита и думаешь, этот парень вот-вот упадет и умрет. Хотя умирать он так может до ста лет. Суть не в этом.
После немного странного ухода с лейбла Тати тяжело вам будет доверять людям и новым артистам?
Нет. Я не буду менять жизненные принципы из-за чьих-то поступков. Тати мне была ближе, чем сестра. Я ей помогал абсолютно во всем… История с ней – это моя трагедия и личный проигрыш.
«Через два года люди научатся платить за музыку»
Ничем! Речь о конкуренции. РАО в год собирает до 9,5 миллиардов рублей, которые музыканты не видят. Смотри, у нас большие продажи на iTunes, 30 процентов всей музыки в «ВК» – я написал. Это официальная статистика. При этом за все время от РАО я получил максимум 500 тысяч рублей. Смешно! Задача нового проекта – создать прозрачную систему выплат.
Что скажете противникам платной музыки?
Те, кто говорят, что им нужна бесплатная музыка и торренты – не уважают ни себя, ни других.
Молодым исполнителям выгодно продвигать свои песни бесплатно.
Демагогией на тему «деньги убьют независимую музыку» занимаются фуфлыжники. Никто же тебе не запрещает сливать в сеть собственный контент и не брать за это ни копейки. Ты сам правообладатель. К примеру, записал я трек Ноггано, залил бесплатно на iCloud – пожалуйста, слушайте. Потому что по приколу. Но зарабатывать на музыке – это тоже нормально. Старик, у меня на лейбле работает 18 человек, на зарплату уходит 3,5 миллиона рублей в месяц. Сам я на студии сижу по 17 часов в сутки и хочу своим детям что-то оставить. Мы же ходим на концерты за деньги, почему нельзя копеечкой респектнуть артисту, который дарит тебе счастье? Ну, правда?! Сказать по-человечески: «Спасибо, ты радуешь меня, подлец, миллион песен существует, а именно твоя на репите. Голосую за тебя рублем».
Сколько времени нужно, чтобы российские слушатели научились платить?
Два года и рынок изменится. Время ускоряется в геометрической прогрессии, для перемен уже не требуются десятилетия. Скоро «ВК» будет отчислять артистам деньги за прослушивания, как это делает сейчас YouTube. Слышал, что поисковики в будущем хотят платить персонам за упоминание их имени в сети? Потому что без них не было бы интереса к сети, а значит, не было бы и самой сети. Кибермир, Айзек Азимов, всё описано давно. Интернет появился, чтобы систематизировать знания. Свобода слова и бесплатный контент – это не про мировую паутину, старик.
«Для НХЛ «Мельдоний» – святая вода»
Вы сегодня выступали на бойцовском шоу в Челябинске, а потом в рингсайде поединки смотрели. Бокс и MMA захватывают?
Я равнодушен к людям, которые бьют друг друга по лицу. Мне больно на это смотреть, я переживаю. Люблю борьбу и дзюдо. Очень круто наши спортсмены выступили на Олимпиаде. Русские школы борьбы, дзюдо и самбо находятся на нереально высоком уровне. Наш друг из Кемерово Толя Малыхин, например, недавно стал чемпионом Европы по грэпплингу.
Российский спорт попал под политические санкции.
Мне не нравится скандал с «Мельдонием» и всем, что с этим связано. Мы даже песню написали со словами: «Мельдоний в наших сердцах». Не то лекарство, из-за которого можно докапываться до спортсменов. В других странах подъедают и пожестче вещи. Для условной НХЛ «Мельдоний» – святая вода.
Бойцы UFC попадаются на кокаине и стероидах, но получают меньшие дисквалификации, чем, например, теннисистка Мария Шарапова.
Человек, принимая запрещенные вещества, рискует своим здоровьем. Это показывает, на что он готов пойти ради спорта. Атлеты травмируют всё от колен до позвоночника. Им решать, готовы они жертвовать своей жизнью ради рекорда или нет. В этом их отчаяние, в этом дух соревнования. Самая обидная история с паралимпийцами, для которых Олимпиада – единственный допинг. Чистое свинство лишать этих людей Игр. Им говорят: «Вы не поедете, потому что российский спорт под подозрением». Они отвечают: «Вы проверьте нас, мы «чистые»!» Хотя паралимпийцы могут жрать все что угодно. Они же изначально больны и вынуждены подъедать лекарства, чтобы не испытывать боли. Обидно, что олимпиада превратилась в политическое говно! Когда так происходит – спорт теряет смысл.
Футбольный клуб «Ростов» из вашего родного города сенсационно пробился в групповой этап Лиги чемпионов. Ощущаете гордость?
Я за ЦСКА болею (улыбается). Мы с ребятами купили 10 абонементов на фанатский сектор. Еще мне нравится ростовский СКА – это самый легендарный клуб моего города. Он в 1932 году был основан и дал стране Виктора Понедельника и других великих игроков. Но для ростовчан действительно сейчас большущий праздник. В этом и заключается крутость спорта, что он воодушевляет людей. Вытаскивает их из рутины и зла.
«Ничего лучше после Иисуса Христа не придумали»
Дискомфортно было, не люблю я учиться. Еще испытывал беспокойство за ребенка. За одноклассников переживаю её.
Почему?
Ну, за тех, кто попытается её обидеть.
Воспоминания нахлынули?
Конечно, от этого плохо и стало. Помню, нам с братом купили береты одинаковые. Я шагаю в пальто советском, в этом, сука, сером берете, а над головой пасмурное небо. Мне было семь, но я понимал, что если приду в нем в класс – мне в этой школе н…я не светит. Прикинь, мы подходим и тут ворона посрала надо мною так, что берет просто разорвало. Дедуля снял его и сказал: «Ты, внучек, не расстраивайся, мы тебе новый купим!» (смеется). Честно, смотрю назад и не понимаю, чему школа научила? Пишу с ошибками, в плане русского языка безграмотный человек совершенно. Учился в белорусской школе, а там основное правило – как слышится, так и пишется. Это мою башку превратило в винегрет. Хотя у всей моей семьи феноменальное знание языка. Моему дяде советский производитель кофе подарил целый ящик банок, потому что он на этикетке нашел пунктуационную ошибку и сообщил заводу об этом. Чтобы ты понимал, в Советском Союзе ошибок и опечаток не было, там строго следили за всем.
Любимый урок в школе был?
История. Я же три года отучился на историческом факультете, потом перевелся.
Какой период истории нравится?
Рождество Христово и то время. Еще – 15, 16 и 17 века у нас. Становление славянского мира, понимание его в целом. Я ненавижу Карамзина, это пронемецкий человек, первый предатель нашей истории. Никому его нельзя читать. Лучше знакомиться с трудами Ломоносова и Гумилева. А в целом мы в стране живем всё так же, ничего не меняется. Прямо по классике: «Если я усну и проснусь через сто лет, и меня спросят, что сейчас происходит в России, я отвечу: пьют и воруют». Вы можете свергнуть всех, но со временем придут такие же люди. Не потому что они плохие, а потому что они такие.
Историю трудно изучать, она постоянно переписывается.
Верно. История – это главная п...я! Хотя есть нормативы по съему исторических данных, когда идет проверка в трех независимых источниках. Это как с вопросом – был Иисус Христос или нет? Римляне о нем упоминали, как о смутьяне и главаре иудейской секты. Иосиф Флавий о нем писал. Хотя и говорят, что в труды Флавия вносились правки. Как проверить?
Ваша любимая историческая фигура?
Иисус Христос. Реальный он или вымышленный – каждый решит для себя сам. Как по мне, христианская концепция идеальна. Бог, по сути, сказал: «Я пришел на эту Землю человеком, как ты. Прошел все грехи. Мне было холодно и голодно, меня терзали и мучили страсти. Я понял, что ты чувствуешь. Я жил правильно, и ты меня распял, но я не обвиняю. Ты – всего лишь человек». Мне близка его личная персона, как учителя, новатора и трендсеттера. Просто гениально! Ничего лучше после него не придумали. Иисус Христос – отправная точка, фундаментальная перемена сознания. Некоторые говорят, что фраза – «я раб божий» – принижает достоинство человека. Ничего подобного! Я раб своей матери, отца и детей. Бог выступает абсолютом всего: добра, любви, света. Я раб света. И это не значит, что я его заложник. Нельзя же быть заложником света. Просто я перепоручаю свою жизнь абсолюту. Такая вот канитель!